Просто так.

На пороге стоял тот, кого она меньше всего ожидала увидеть.

Там стоял светловолосый мужчина средних лет, с карими глазами. Он был облачен в серый деловой костюм и голубую рубашку. В руках у него был букет цветов. Девушка сразу поняла, что это отец Трэвиса — они были очень похожи. Да и сам Трэвис стоял рядом. В руках у него так же был букет цветов, но одет он был в черные джинсы и белую рубашку, расстегнутую на две пуговицы. Что сказать, выглядел он довольно неплохо, если бы не синяк, который портил все впечатление.

— Здравствуйте... Эмм... Мистер...?

— Добрый вечер, юная леди. Фелпс, мистер Фелпс. А это мой сын — Трэвис.

Трэвис ухмыльнулся и стал внимательно рассматривать девушку.

— Мы знакомы, отец. Привет, Эмма. — она протянул ей цветы. Девушка кивнула, взяла цветы и случайно коснулась своими пальцами его.

— Проходите, — Эванс отошла от двери, освобождая проход. Мужчина кивнул и прошел вглубь квартиры — в гостиную (оттуда доносились голоса). Трэвис прошел в квартиру и встал, сложив руки на груди, дожидаясь Эмму. Как только она обернулась и хотела пройти, парень начал говорить.

— Совратить меня решила? — ухмылка не сходила с его лица.

— Чего-о-о? — недоуменно протянула девушка. — Ты совсем долбаеб, да? Делать мне больше нечего, как какого-то идиота совращать! — возмущалась Эмма, жестикулируя руками, из-за чего у нее немного сползло плечо платья.

— Успокойся. — он подошел к ней и поправил плечико ее платья. — Я пошутил.

Эмма недоверчиво на него посмотрела.

— Не смешно.

— Пошли. И кстати, на счет долбаеба мы поговорим.

Девушка закатила глаза и прошла в гостиную, а Трэвис пошел за ней.

***

— Так вы говорите, у вас с Арнольдом общий бизнес? — спросила Кара у Кеннета Фелпса.

— Да. Мы разрабатываем проекты и продаем их другим фирмам. Параллельно у нас есть обычные работы.

— Я работаю в офисе, — подал голос Арнольд.

— А я священник.

«Так вот почему у Трэвиса на шее виднеется крестик. У него отец проповедник», — подумала Эмма и посмотрела на Трэвиса, который ел, уткнувшись взглядом в свою тарелку. Он оторвал взгляд от своей тарелки и посмотрел на девушку. Эмма сразу же отвела взгляд, немного смутившись. Парень улыбнулся.

— Спасибо за ужин. Можно мне в свою комнату? — спросила Эмма.

— Конечно. Трэвис, если хочешь, то можешь пойти с Эммой, — ответила тетя Каролина. Эмму уже встала из-за стола и стояла спиной к ним, поэтому закатила глаза. «Кара как всегда, в своем репертуаре!». Трэвис кивнул.

— Все приготовлено безумно вкусно, Каролина. — Женщина кивнула, а светловолосый прошел в комнату Эммы.

***

Девушка сидела в кресле, устало потирая глаза.

— Красивое платье, — Фелпс сел на кровать девушки и стал внимательно ее рассматривать. Ее глаза были закрыты, ресницы подрагивали.

— Спасибо. Твой отец священник? — Эмма открыла глаза и чуть наклонила голову, смотря на парня.

— Да, — Трэвис поежился, что не утаилось от девичьего взгляда.

— Тогда созревает вопрос, — она села на свою кровать, чуть подальше от Трэвиса. — Почему ты сквернословишь? Это запрещено в Библии.

— Тебя ебать не должно, — злобно рыкнул Трэвис. Эмма удивилась. Странная реакция. Пару минут они молчали, и вдруг Эмма решила рассмотреть его лицо. Парень был красивый, даже очень. У Трэвиса очень эстетичные скулы, хорошо выделенный нос и точечные брови. И, кроме синяка под глазом, был синяк на челюсти. Когда он успел подраться? Утром синяка не было, и Эмма это отчетливо помнила. И Ларри ударил его точно не в челюсть.

Неожиданно для себя(да и для Трэвиса тоже), девушка провела кончиками пальцев по его челюсти, именно по тому месту, где был синяк. Парень дернулся и невольно зашипел от боли.

— Ты что делаешь? — он повернулся к ней лицом и недоуменно посмотрел на Эмму.

— Ничего. Потрогать тебя, что-ли, нельзя? — она сама не поняла, что ляпнула. Трэвис прыснул.

— Ну трогай — я весь твой! — он широко раскинул руки и засмеялся, а Эмма подхватила его заразительный смех и тоже начала смеяться.

***

— Фелпс, выйди, пожалуйста, я переоденусь.

Он отрицательно покачал головой.

— Нет. Чтобы эти задолбали со своими расспросами? Ну уж нет, увольте. — он лег на кровать на свои локти.

Эмма немного поразмыслила и пошла к шкафу с вещами. «Она что, серьезно собирается переодеваться при мне?», — подумал Фелпс, смотря на девушку. Эванс же, достала из шкафа длинную футболку, которая была на несколько размеров больше, и шорты. Она встала спиной к Трэвису, расстегнула платье. Оно рухнуло вниз, оголяя девушку. Трэвис успел отметить про себя, что надо будет помочь в следующий раз снять платье(прим.автора: думаю, понятно, про что я ;).). Эмма сразу одела футболку и шорты и убрала платье в шкаф.

— Ну ты и ебнутая конечно. — Эмма закатила глаза, взяла телефон и наушники со стола и села на кровать, поджимая ноги. — Не боишься, что я тебя...

Эмма не дала договорить и перебила его.

— Быстрее я тебя трахну, ясно? А если не я, то у тебя, на всякий случай, есть ручка, — она показала ему руку и пошевелила пальцами.

— Опять хамим, Эванс?

— Завали хлебало, Фелпс. Ты меня бесишь, — она одела наушники и закрыла глаза. Трэвис выдернул наушники из ее ушей и кинул их на стол.

— Если что, я тут в гостях как-бы.

— Спасибо, что оповестил, Фелпс. А то я прям не заметила, что у меня в комнате сидит ебанутый извращенец! — скептически вымолвила Эмма, сложив руки на груди.

— Ты сейчас доиграешься.

— Да ну? Блять, так страшно стало, что аж коленки дрожат! — она закатила глаза.

— Ой какие мы смелые стали. Тебе напомнить, как ты вела себя сегодня в школьном коридоре? А, ну мы же беззащитные только перед Джонсоном. Я и забыл, что ты его очередная шлюха... — Девушка не выдержала и дала ему пощечину. Такую сильную, что даже ее рука горела. А у Трэвиса зло вспыхнули глаза и он крепко сжал ее запястье и дернул на себя, из-за чего девушка была к нему на близком расстоянии.

— Ты охуела?!

— Да это ты охуел! Отпусти меня, уебище блять! — Светловолосый сильнее сжал ее руку.

— Я говорил, что с тобой будет, если ты будешь себя так вести?!

— А я сейчас тебе въебу, и ты узнаешь, что с тобой будет, если ты будешь себя так вести!

— А, ну да, здесь же нет твоего Джонсона, вот ты и дерзишь много!

— Он не мой, ясно?!

— Конечно не твой, на такую как-ты даже самый страшный утырок нашей школы не посмотрит.

— А на тебя кто посмотрит?

— Ты меня видела? Я-то всем нравлюсь, а у тебя ни тела, ни рожи.

Старые комплексы, которые Эмма отложила в дальний ящик, вновь появились. Из-за той школы, у девушки были просто огромные комплексы. Она чувствовала себя несчастной, неполноценной и никому не нужной. Как-то раз она купила лезвие, но не стала им пользоваться, лишь положила на подоконник, забыв убрать. Каролина заметила, поговорила с Эммой и они решили, что девушке надо будет сходить к психологу. Спустя несколько занятий, комплексы пропали. И вот, одним предложением, они вновь появились. В уголках глаз скопились слезы. Она отвела взгляд, выдергивая руку.

— Отпусти.

И Трэвис отпустил. Ему показалось, что он переборщил со словами. Эмма отодвинулась от него подальше и села чуть ли не на подушку, опустив голову. Взгляд опустился на правую руку — запястье было красное и болело. «Будет синяк». Она его потерла и вытерла слезы, которые невольно покатились по щекам.

— Сука, — пробубнила девушка и решила поискать в тумбочке салфетки, продолжая тихо всхлипывать. — Да твою мать! — салфеток, как назло, не было.

Трэвис встал с дивана и потянул девушку за руки, чтобы та встала на ноги. Та даже пискнуть не успела, как Фелпс заключил ее в объятия. «WTF? Это точно Фелпс?»

— Прости. Я не думал, что тебя это так заденет. — тихо промолвил Фелпс, продолжая крепко обнимать Эванс. Эмма немного помялась и все же обняла Трэвиса, продолжая тихо всхлипывать у него на груди. Парень гладил ее по спине, по волосам, успокаивая. — Ну, тише. Ты очень красивая, правда. Не плачь, солнце.

Он взял ладонями ее лицо, и вытер большими пальцами ее слезы. Эмма закусила нижнюю губу и опустила взгляд. Трэвис улыбнулся уголками губ.

— Тебе сколько лет-то? А то возраст я твой не знаю, вдруг тебе 12.

— Я выгляжу на 12? — она вопросительно подняла бровь. Парень отрицательно покачал головой. — Мне 17 будет.

— А-а-а. Так ты ма-а-аленькая еще.

— Я не маленькая, ты меня на парочку месяцев старше.

— На десять.

— Не важно. Стоп. Ты же сказал, что не знаешь сколько мне лет?

— В Фейсбуке стоит только дата рождения, а год не стоит.

Эмма закатила глаза и улыбнулась. «Ну и Трэвис! Такими темпами у меня с ним нервов не останется. Подождите... Что я сейчас подумала?...»

— Обними меня, — тихо сказала Эмма. Трэвис убрал руки от ее щек(они все еще находились там) и положил их ей на талию, прижимая к себе. Девушка обняла его в ответ. Сейчас ей было плевать, что будет потом. Ей просто хотелось кого-нибудь обнять.

***

По приходу домой, Трэвис и его отец снова ругались.

— Почему ты не замазал синяки, перед тем, как пойти? Я же тебя просил! — кричал мужчина. — Ты видел, как на тебя смотрела Каролина и Альберт?!

— Я не баба, чтобы синяки замазывать! И вообще, я просил меня бить, перед тем, как пойти к ним?! — кричал в ответ ему Трэвис. Такие ссоры были каждый день. Каждый. Ебанный. День.

— Да как ты смеешь мне перечить?! Ты понимаешь, с кем ты разговариваешь вообще?!

— С уёбком!

Удар. Трэвис хмыкнул и вытер рукой нос, из которого текла кровь.

— И это все, на что ты способен? А что же не до полусмерти, как маму? А, папенька?!

Мужчина крепко сжал руки и снова ударил парня, не сдерживая гнева. Трэвис не удержался на ногах и упал, удариваясь боком об дверной косяк. Во рту у него появился привкус крови.

— Понятно все с тобой, — Трэвис поднялся на ноги, придерживаясь за стену. Он облокотился на нее спиной, переводя дыхание.

— А теперь извинись, читай молитву и иди спать. — спокойным тоном сказал Кеннет,, выровняв спину. Парень недоуменно посмотрел на него.

— Ты серьезно?

— Да, я серьезно, Трэвис.

— Да пошел ты! — он взял рюкзак, который лежал рядом, и выбежал из квартиры.

Мужчина не стал его останавливать, лишь покачал головой. «Он такой же, как и его мать. Не быть ему в раю после смерти», — подумал он и ушел в свою спальню.

А парень, тем временем, уже успел добежать до парка и сесть на лавочку. Он достал из рюкзака вату, мазь от синяков и телефон, чтобы светить им, как фонариком. Он приподнял толстовку, в которую успел переодеться, когда пришел, и стал осматривать бок, которым он ударился. На всю правую сторону был огромный фиолетовый синяк. Трэвис глубоко вздохнул, намазал его кремом и лег спиной на спинку лавочки, глубоко вздыхая. «Как же меня всё это достало! Чертов отец! Ненавижу его!» От безысходности Трэвис начал плакать. Лишь ближе к утру он заснул на этой самой лавочке. Хорошо то, что эта лавочка была в самом конце парка, куда редко кто заходил.

***

Эмма весь вечер думала о синяках Трэвиса. «Синяк под глазом у него уже был, губа была тоже разбита. А откуда синяк, где челюсть? Он совсем свежий, и не заметить его утром я не могла. Да и Ларри его ударил в нос, это я хорошо помню. Наверное, с кем-то сцепился словами, вот и отхватил. Так. Теперь другое. Почему мне так захотелось кого-то обнять? А, ну мне грустно было. А довел меня кто? Фелпс. Отсюда созревает еще один вопрос: если довел меня Трэвис, то и, следовательно, обнимать я его бы точно не захотела. Тогда почему обняла? Ну нашла проблем на свою голову! Блин , уже второй час ночи, я же не встану утром. Всё, я спать. Сладких псов! Ой. Снов! Бля, точно надо спать идти...»

***

Утром девушка встала раньше, так как вчера она хотела покрасить волосы, но забыла. Покраска волос заняла у нее где-то сорок минут времени и плюс еще сушка. Но ничего, зато в школу она придет с помытыми волосами. И решив времени зря не терять, девушка отрезала еще и волосы, по плечи (к слову, волосы ее были повыше лопаток).

Времени было уже около восьми, и девушка ушла в школу раньше, решив прогуляться и осмотреть получше дорогу в школу. И когда девушка подходила к лифту, на кнопку вызова нажимал Салли.

— Фишер, подожди!

— Привет. А ты чего так рано?

— Да я решила пораньше пойти, чтобы успеть рассмотреть дорогу в школу. Не всегда же меня будет Арнольд подвозить. Ларри с нами? — только успела спросить девушка, как двери лифта открылись, показывая взлохмаченного Джонсона. — О, а вот и он.

— Вспомни говно, вот и оно, — вставил свои пять копеек Сал, за что получил оплеуху от Патлатого.

— Закрой рот, протезник. Не беси с утра пораньше. — Эмма засмеялась. —Доброе утро, мелкая.

— Когда ты успел мне прозвище придумать? — произнесла девушка и зашла в лифт, нажимая на третий этаж — с ними идет в школу еще Тодд.

— А чего тут думать? Ты самая мелкая по, — он начал загибать пальцы, — росту, по весу, по возрасту. Тут думать не надо, Эванс. В тебе что-то не то... — он наклонил голову и стал рассматривать девушку.

— Ты покрасилась? — спросил Фишер, стоявший в стороне.

— В точку. Дай пять! — они хлопнули друг другу в ладоши. — А ты, Джонсон, не шаришь.

— Ну да, куда уж мне! — он закатил глаза, а Салли и Эванс засмеялись. В лифт зашел Тодд.

— Доброе утро. Тебе идет, Эмма, — произнес Моррисон и нажал на первый этаж. Эмма и Салли опять засмеялись, а Ларри вновь закатил глаза и сложил руки на груди, показывая «ну и смейтесь, а я — обиделся!».

***

Первые три урока прошли спокойно. Эмме пару раз сказали, что ей очень идет этот цвет, Эшли порадовалась, что теперь они немного похожи. Девушка, почему-то, за эти первые три урока ни разу не видела Трэвиса. После третьего урока у них обед в столовой, куда они сейчас направляются.

— Ребят, а вы сегодня Трэвиса не видели? — все трое, не сговариваясь, одновременно повернули голову на Эмму. Эшли сузила глаза.

— А чего это ты интересуешься?

— Просто так. И еще не надоедает никто весь день.

— А, ну да.

— Я его видел. Он из кабинета школьной медсестры выходил, — сказал Тодд.

— Кстати, кто к вам вчера приходил? — спросил Ларри.

— Никогда не угадаешь. Трэвис со своим отцом. — Удивился не только Ларри, но и остальные.

— Его отец? — Спросила Эшли. Эмма кивнула. — Странно. — Эванс приподняла левую бровь.

— В смысле?

— Обычно его отец никуда не ходит. По-крайней мере, вместе с Трэвисом.

— Почему?

— Ты не знаешь? — девушка отрицательно покачала головой. — Он бьет Трэвиса.

«Так вот откуда у Трэва синяк на челюсти. Похоже, перед тем, как пойти к нам, его ударил отец».

— Что? Он же священник! И Трэвис его сын... Зачем его бить?

— Потому что Трэвис не хочет быть проповедником, как и он. И отец у него вспыльчивый. Из-за этого от них мать ушла. Она пыталась забрать Трэвиса, но его отец не позволил. Угрожал.

«Теперь понятно, почему Трэвис такой. Ему просто нужен человек, с которым ему будет спокойно. Нужен тот, кто будет его любить».

— А ты откуда знаешь?

— Слышала, как моя мама по телефону с его мамой разговаривали.

На этом моменте разговор окончился и до самой столовой они шли молча. Каждый был в своих мыслях.

***

Уже в самой столовой девушка увидела Фелпса. Он сидела за самым последним столом один. На столике был сок и какой-то салат, в котором Трэвис вяло ковырялся вилкой. Эмма взяла себе салат, похожий на «Цезарь», персиковый сок и яблоко.

— Я там сяду, — она показала подбородком на столик, где сидел Трэвис.

— В смысле?

— Ему одному скучно, наверное. А нас тут много сидит.

— Решила его исправить? — спросила Эш.

— В каком смысле?

— В прямом. Ладно, иди.

Эванс кивнула и пошла в сторону Трэвиса.

— Он ей нравится? — спросил Салли.

— Не знаю. Похоже на то. Потом с ней поговорю, — ответила Кэмпбэлл и стала кушать свой обед.

***

— Привет. Можно с тобой сесть? — Парень поднял голову и удивился.

— А чего это ты со своими придурками не села?

— Они не придурки. Можно или нет?

— Как хочешь, — ответил Трэвис и стал опять вяло ковыряться в тарелке.

Эмма села напротив него, и стала кушать свой салат.

— Почему тебя не было на истории?

— Тебя ебёт?

— Спросить нельзя?

— Нельзя.

Эмма закатила глаза.

— Да почему ты такой... — она не договорила — Трэвис решил ее перебить.

— Какой? Ебанутый? Долбаеб? Извращенец? Ужасный? Плохой? Ну? Договаривай! — мигом продолжил Фелпс и сложил руки на столе, смотря девушке прямо в глаза.

— Сложный.

Он засмеялся. И нет, это был не тот смех, каким о смеялся вчера у нее в комнате. Это был истерический смех.

— Я бы на тебя посмотрел, Эванс, если бы ты жила моей жизнью.

— Трэвис, я...

— Что ты? Что? Не хотела это говорить? Жалеешь? Слушай, я вообще не рад, что ты сюда приехала. Без тебя здесь было гораздо лучше! — он резко встал, и вышел из столовой. Эмма пошла за ним, и догнала только тогда, когда он собирался переходить из одного холла в другой. И то, на улице.

— Да Фелпс, твою мать!

Он резко обернулся.

— А вот мою мать не трогай.

— Да это просто выражение!

— Ты меня услышала.

— Да что с тобой сегодня такое?

— Со мной все в порядке, это просто ты вбила в голову к себе, что я хороший, просто нужно во мне это пробудить. Со мной это не работает, ясно? Я не хороший, Эванс! Понимаешь?! — девушка приблизилась к нему, в надежде обнять. — И вот не надо меня обнимать, окей? Делать вид, что все будет просто хорошо и замечательно! Иди на урок, Эванс!

Он быстро ушел в другой холл и девушка осталась одна на улице.

***

Следующие уроки и перемены прошли спокойно. Трэвис пару раз отвечал на уроках, получал оценки. Эмма тоже не отставала. И вот, перед предпоследним уроком, к Эмме резко подошел Трэвис, когда она была одна.

— Эванс, привет!

— Ты же вроде говорил, что... Ты что делаешь?! — Парень резко затянул ее в объятия, даже немного покружив в воздухе.

— Решил тебя обнять.

— Зачем? Пару уроков назад ты был против.

— Просто так, Эванс. Просто так. — Эмма недоверчиво на него посмотрела, а парень, смеясь, ушел на урок. «Странный он сегодня». И после, весь оставшийся школьный день, все били девушку по попе!

А потом, как оказалось, Трэвис, пока обнимал Эмму, успел прицепить ей на спину бумажку, с надписью «Ударь меня по заднице». И если бы не Ларри, который с хохотом снял эту бумажку, то Эванс весь день бы с ней ходила.

«Хочешь войны, Фелпс? Будет тебе война!»

Мой больной мозг решил написать это. Больной во всех смыслах, ибо больной потому что я сама болею, и больной, потому что я долбанутая чуток. И писала я, похоже, эту главу под чаем Эддисона.