Общество

«Не жди рыцаря в сияющих доспехах,

Своего спасителя ты увидишь в зеркале»

Отрывок из песни Voices of Violence

группы Billy Talent

Я стою среди улицы. Десятки людей проходят мимо меня каждую секунду. Сотни лиц. Сотни ничего не выражающих лиц. В них нет ни радости, ни горя, ни даже чертовой ухмылки. Лишь одни и те же безразличные лица. Им плевать на стоящего среди улицы человека. Плевать на то, что я одет не по погоде. Плевать на то, что я стою просто без цели. Пытаюсь поймать взгляд хотя бы одного из них, - но безуспешно. Их взгляды устремлены вперёд. Туда, куда они движутся.

Хватаю за рукав серого костюма одного из них – тот отдёргивает свою руку и идёт дальше, словно ничего и не произошло. Приветствую одного из них, натянув на своё лицо улыбку. «Здравствуй» - отвечает он мне. Кладу руку ему на плечо. «Извините, - говорит он. - Мне нужно идти по своим делам», и скидывает мою руку. Меня наполняет ярость. По телу проходит дрожь, сосуды в глазах начинают бешено пульсировать. Сжимаю ладонь в кулак до хруста костей, и бью его в челюсть. От удара он падает на землю, начинает извиняться передо мной. Извиняется за то, чего не делал. Затем встаёт, отряхивает костюм от пыли и идёт дальше. Злость наполняет меня с новой силой. Срываюсь с места, и бегу, расталкивая в стороны всех, кто оказывается у меня на пути. Отшатнувшись в сторону от толчка, они продолжают своё движение. Я не слышу возмущенных воплей. Не слышу угроз в свою сторону. Чёртовы рабы. Действуют только так, как им скажут. У них нет своего мнения. Все их мысли, все их эмоции – лишь вписанная функция в программу по управлению человечеством. Будет сказано радоваться – и на их лицах появятся улыбки. Скажут негодовать – и из их ртов посыпятся сотни возмущённых фраз. И так продолжается уже несколько поколений. И всё это время у власти только один человек. Этому миру не нужна полиция, депутаты, министры и прочие ублюдки. Только президент с его чёртовой машиной, через которую он отдаёт приказы. И все им беспрекословно повинуются.

Вбегаю в свой дом – одну из бесчисленных однотипных башен, расставленных по всему миру. Всё в этой башне состоит из двух цветов – белого и голубого. Белые стены с голубыми полосами, белый пол с незамысловатыми голубыми рисунками, белый потолок с голубыми лампами. И всё это до отвращения чистое. От плитки отражаются слепящие блики, заставляющие невольно зажмуриться. Подхожу к лифту, жму белую кнопку на голубой панели, и через несколько секунд хромированные двери – единственные отличающиеся по цвету от всего в этой башне, раскрываются, впуская меня внутрь. Раздаётся тихое жужжание – датчики в лифте определили мою личность, двери смыкаются, и лифт стремительно поднимается вверх, доставляя меня прямо к дверям своей квартиры.

В квартире, как обычно, не убрано. По всему её периметру валяются десятки грязных штанов, маек, носков, толстовок и прочей одежды. Подхожу к шкафу, открываю его и достаю последние чистые вещи в доме. Оттуда же вытаскиваю наплечную сумку и складываю туда одежду. Следом за ней в сумку отправляется кусок мыла, зубная щётка и паста, плеер с беспроводными наушниками и несколько пачек денег, накопленные за несколько лет.

Закидываю сумку на плечо, подхожу к двери, и в последний раз оглядываю свою квартиру: стандартные шестьдесят квадратных метров, выделенные на каждого человека. Маленькая кухня с холодильником и мультипечкой, заменившей в новом обществе плиту, микроволновую печь, духовку, кофеварку, чайник, блендер и соковыжималку. Крошечная ванная комната с унитазом, небольшой раковиной и душем, комната с кроватью и встроенным в стену шкафом, и единственная относительно просторная комната – гостиная. Кожаный диван так надоевшего мне белого цвета, голографический телевизор, пара безвкусных абстрактных изваяний и сенсорная панель в стене с кнопками, микрофоном и динамиком. Эта панель заменила привычные для нас телефоны за ненадобностью: проявления дружбы или чего-либо ещё в этом мире давно пропали, и по этой панели можно было дозвониться лишь в пожарную службу, скорую помощь, и в доставку еды. Что же касаемо родственников, то пропала надобность звонить и им: все люди в определённое время уходят в школы, университеты или на работу, и в определённое же время возвращаются домой. И причина этому «идеальному» обществу – чёртов жучок, внедряемый человеку в мозг сразу после рождения. Через этот жучок президент и диктует всем эмоции, действия и даже чувства. Из-за этого жучка преступность снизилась почти до нуля. Преступления совершают только «дефектные». Те, на кого по тем или иным причинам не действуют указы президента. Дефектных принято истреблять. Президенту не нужны люди, которых нельзя превратить в стадо.

Истреблением дефектных занимаются специальные вооружённые люди, коих на каждый город всего по сто штук, и этого вполне хватает. И я – один из этих дефектных. Мне удаётся скрываться от президента уже двадцать шесть лет, в то время как остальных дефектных находят и уничтожают уже годам к четырнадцати. Тест определил меня на работу на завод по изготовлению порошковой еды, где я появляюсь лишь раз в месяц при получении зарплаты. В старом мире меня бы давно уволили, но здесь, в мире безвольных рабов, о моих прогулах никто не знает. Казалось бы – у меня есть своё мнение, живи да радуйся. Найди себе девушку, заведи с ней семью и сиди тихо. Но нет. Я несколько раз пытался заводить отношения, но каждый раз они не складывались. Не могу я жить с человеком, жизнь которого – это просто код некой программы. Не могу смотреть на её лицо, выражающее эмоции только пару раз за день, не могу смотреть на то, как в 8:00 она уходит, а в 18:00 возвращается домой. После нескольких дней проживания с таким человеком, я начинаю чувствовать себя одним из них. Одним из бесчувственных роботов. И я устал от этой жизни. И я хочу сбежать. И я покидаю свою квартиру и еду на своём миниатюрном электромобиле в аэропорт. Там я сяду на самолёт и улечу далеко от этого общества и от этого однообразного мира.

***

И вот я в аэропорту. В нём, как и везде, идеальный порядок. По всей его территории не найдёшь ни единого пятнышка. Всё так же сияет этим отвратительным блеском. Люди – всё так же безэмоциональны. Они стоят вдоль стен и просто ждут свой рейс. Одинокие люди, пары, семьи с детьми. И все молчат. Лишь из глубины аэропорта редко можно расслышать, как очередной гражданин просит у немолодой женщины билет. Та что-то отвечает ему, стучит по клавишам своего компьютера, и уже через несколько секунд, получив билет, гражданин уходит к дальней стене ждать прибытия самолёта.

- Один билет на Остров, пожалуйста, - обращаюсь к женщине. Та медленно тянется к интеркому и пытается нажать едва заметную кнопку на левой панели.

- Не надо, - останавливаю её руку своей, а другой незаметно для других протягиваю ей несколько крупных купюр. Та забирает у меня деньги и убирает куда-то за шиворот. Протягивает мне билет, и я не спеша иду к словно вросшим к стену людям, ждать очереди на свою посадку.

Как бы парни в лабораториях президента не старались захватить человеческий мозг, они не смогут отключить самое главное – человеческую натуру. Эта женщина родилась взяточницей, и ею же останется навсегда. Был у меня когда-то тот, кого я считал своим другом. Мы ходили с ним в одну школу, сидели за одной партой. И был он жутким лентяем. В то время как все учились и решали задачи, он ничего не делал. После окончания он завалил экзамен на поступление в университет, после чего его заметил президент. Поначалу он неоднократно вызывал его к себе. Не знаю, что он там с ним делал, но после каждой такой встречи он ходил с перебинтованной головой. И вскоре, когда президент понял, что с ним уже ничего нельзя сделать, он отключил его. Просто нажал на пару кнопок в своей адской машине, и отключил. На момент отключения было празднование нового года, и у друга, как и у всех жителей планеты, была установлена эмоция радости. Мы с ним стояли на главной площади и считали секунды до наступления нового 2232 года. Когда обратный отсчёт дошёл до пяти, улыбающееся лицо моего друга резко переменилось безразличием, и в следующую секунду он просто рухнул наземь. Всего через полторы минуты пришли люди президента, и забрали тело моего друга. С тех пор я его больше не видел.

Наконец по громкой связи объявляют посадку на самолёт до Острова. Отрываюсь от стены, и иду к взлётной полосе. Смотрю по сторонам и понимаю, что лететь мне придётся в гордом одиночестве. Ну и отлично. Зато не буду смотреть на эти серые лица.

...Самолёт стремительно набирает скорость и отрывается от земли. Пересаживаюсь на соседнее сиденье, и через прозрачное стекло иллюминатора смотрю на оставшийся позади мир. Высокие башни словно протыкают тучное небо, и между ними, как муравьи, бесконечным потоком движутся люди. В нескольких километрах от города на выжженной земле располагаются сотни заводов, ежесекундно извергая в атмосферу тонны ядовитых паров. Севернее от заводов свинцовые тучи поливают смертельной отравой последний сохранившийся на планете девственный лес. Любой оказавшийся под этим дождём – умирает. Каждая капля этого дождя словно кислота прожигает растительные и животные клетки. Этим дождём были уничтожены несколько крупных городов, и тогда было принято решение построить над каждым городом гигантский стеклянный купол.

Полоса суши заканчивается, уступая место бескрайнему, пропитанному ядовитыми отходами до самых глубин океану. Если верить новостям, то последняя капля чистой воды была заражена ещё дюжину лет назад, и теперь он омывает безжизненный берег тысячью кубометров столь же безжизненной воды в день.

Достаю из нагрудного кармана пачку сигарет. Вытаскиваю из него последнюю, закуриваю. Лёгкие наполняются серым дымом, и через мгновение дым выходит наружу, распространяясь по всему салону. Именно из-за таких как я воздух стал смертельно опасным. Из-за таких как я выйти за пределы города можно только в респираторе. Именно такие как я несколько сотен лет назад отравляли атмосферу выхлопными газами своих автомобилей, выкуривая по десятку сигарет в день, сжигая пластиковые отходы, и строя миллионы заводов, не задумываясь о последствиях, а когда спохватились – было уже слишком поздно. Дети рождались если не мёртвыми, то тяжело больными. Средний показатель жизни составлял около сорока лет. Увидев на улице человека без респиратора, можно было на полном серьёзе подумать, что он сумасшедший. Затем стали вымирать целые виды животных и растений. И наконец, нас поместили под купол. Через некоторое время люди стали устраивать бунты под лозунгами «Мы не животные, выпустите нас из клеток». После этого стали набирать добровольцев для испытания этого чёртово чипа, вживляющегося в мозг. К счастью для правительства, первая же партия оказалась пригодной. Все добровольцы стали рабами, а затем людей стали принуждать к вживлению чипа. В случае отказа – смертная казнь. Всего за два года 98% всего населения планеты стали порабощены, а остальные 2% - спрятались от правительства на острове среди Атлантики. С жителями Острова был заключён контракт о мире, после чего вокруг Острова была построена высокая стена. Люди без чипа не могли покинуть Остров, не могли посетить большой мир, в то время как жители большой земли могут свободно прилетать на Остров. После полёта, они остаются там навсегда. И сегодня я хочу положить этому конец.

Кидаю окурок на пол и придавливаю его ботинком. Достаю из рюкзака детонатор. В последний раз смотрю на город, и жму на кнопку. Раздаётся взрыв, и стеклянный купол разлетается на мириады мелких частиц, напоминая собой проткнутый иглой воздушный шар. Над городом поднимается гигантский огненный гриб, сжигая всё живое в радиусе взрыва. Башни, словно спичечные коробки, рушатся одна за другой. На моём лице появляется улыбка. Впервые за несколько месяцев.

...На горизонте показывается небольшой остров, накрытый таким же огромным стеклянным куполом, состоящим из отдельных треугольников. Один из них отъезжает в сторону, запуская под купол самолёт, и затем снова встаёт на своё место. Самолёт выпускает шасси и заходит на посадочную полосу. Над дверью выхода загорается лампочка, и я выхожу из душного салона. Остров встречает меня тем, чего я не видел с момента своего рождения – настоящими растениями. Остров весь покрыт зелёными насаждениями. Деревья, трава, кустарники – всё это я вижу впервые. Вдыхаю полной грудью. Чёрт подери, здесь даже воздух другой. Не спёртый как в городе, а... живой?

Самолёт окружают вооружённые люди. Дула автоматов и пистолетов направлены в мою сторону. Делаю максимально дружелюбное лицо, медленно поднимаю руки, и произношу:
- Прошу вас, уберите оружие. У меня для вас есть предложение, от которого вы не сможете отказаться.

***

Далее всё шло словно по некому безумному сценарию. На некогда забытом в порту корабле мы достигли берегов суши большого мира. Часть бойцов погибла ещё при плавании – ядовитые дожди не самая лучшая вещь. Удивительно, что может сделать всего пара тысяч человек в мире, в котором о войне знают лишь из книг. Мы захватывали город за городом, убивая всех, кто был хоть как-то связан с президентом. Прошло несколько недель, месяцев, а может – и пара лет, когда мы достигли последнего, самого большого города. Именно в нём живёт президент. Сюда нам и нужно.

В отличие от предыдущих городов, захватить этот стало сложной задачей. Вместо сотни бойцов президента в каждом городе, в этом их оказалось около трёх тысяч. Рубцы на моей винтовке доходили до второй сотни, когда мы наконец приблизились к посольству. Далее – по знакомой тактике. По два человека на комнату, и проверить здание до самого мельчайшего закутка. Меньше чем за час в здании полностью установился наш контроль.

Подхожу к дубовой двери с табличной «кабинет» и делаю глубокий вдох. Сердце начинается бешено колотиться, а пальцы сходят мелкой дрожью. Чёрт возьми, я шёл к этому так долго, и теперь боюсь сделать финальный шаг. На плечо ложится крепкая рука товарища. Он улыбается мне и показывает жест с поднятым большим пальцем. Выдыхаю, и улыбаюсь ему в ответ. Я не могу отступить. Всё закончится здесь и сейчас.

Снимаю автомат и отдаю его в руки товарищу. Если понадобится, я задушу этого сукина сына голыми руками. Кладу руку на ручку, открываю дверь, и оказываюсь в просторном, залитом светом помещении. Приказываю бойцам ждать, и захлопываю дверь за собой. Вся комната заставлена вычислительными машинами разных форм и размеров. В центре комнаты – огромная стеклянная колба с мутноватой жидкостью и плавающим в нём теле старика.
- Ну что, ты доволен? - доносится голос из ниоткуда. В комнате не видно динамиков, но голос слышен абсолютно чётко. - Не оглядывайся по сторонам. Твои уши не слышат меня. Мой голос звучит сразу в твоей голове. И теперь скажи мне, друг мой, чего ты так долго добивался? Зачем ты устраивал эти захваты городов, убийства? Зачем проливал на улицы реки крови? И всё это на глазах у мирных жителей. Конечно, они не могли возразить или высказать недовольство, выражая лишь равнодушие, но на самом деле ты нанёс им сильную психологическую травму. Мне понадобилось много сил, чтобы излечить их, но вылечить травму такого рода до конца – невозможно.

Я хочу высказать ему всё, что о нём думаю. Хочу оправдаться тем, что столько убийств были сделаны для того, чтобы не дать случиться одному из возможных сценариев его действий, но не могу. В горле пересохло, а язык стал словно каменным. Всё-таки волнение взяло верх надо мной.
- Эти люди... Мне пришлось превратить их в бесчувственных роботов для того, чтобы они не погубили сами себя. Они отравили воздух ядовитыми отходами – я накрыл города куполом, и поставил под ним очистительные машины. Им не понравилось сидеть в безопасности, и дышать свежим воздухом – они стали устраивать бунты. Я пытался решить конфликт мирным путём - они стали рушить стены вокруг города, пробивать дыры в куполе. Вся суть общества в том, что как бы хорошо не жилось людям, найдётся кучка тех, кто этим недоволен. Сами того не осознавая, они убивали сами себя. Тогда-то я и придумал эти чипы. Для начала я хотел с помощью них просто останавливать конфликты, но появились те, кого ты называешь своими друзьями. Они отказались от внедрения жучков в их мозг и переселились на Остров. После этого жители городов снова подняли бунт, требуя отменить внедрение чипа в их головы. Снова началась разруха, развязалась гражданская война. И у меня не осталось выбора. Лишить их права на собственные эмоции, чувства и мнение – оказалось единственным верным решением. Долгие годы я создавал идеальное общество но, в конце концов, я состарился. Я понимал, что пустить к власти другого человека это то же самое, что собственноручно разрушить всё то, что я создал. Я вызвал самых известных биологов и приказал им сделать меня бессмертным взамен на обретение свободы. Они поместили меня в эту чёртову колбу и подключили мой мозг к моим же компьютерам. Теперь я – часть этой программы. Я могу управлять людьми как марионетками. Да я, чёрт возьми, бог. И теперь приходишь ты. Убив меня, ты отключишь всю программу. Люди снова смогут себя контролировать, но что за жизнь их ждёт? Снова начнутся бунты, восстания, войны и, в конце концов, все города будут уничтожены. Они станут дышать отравленным воздухом, и продолжительность их жизни снизится до критически маленьких показателей. Далее пойдёт поколение бесплодных людей и, наконец, человечество вымрет. И виновником всего этого будешь ты.

В горле встал ком. В глазах встали слёзы, а тело перестало слушаться. С тихим жужжанием из стальной верхушки колбы выехал пульт с одной единственной маленькой белой кнопкой.

- Всё в твоих руках, - снова раздался голос в моей голове. - Нажмёшь на неё – лишишь жизни меня, а следовательно и всех людей. Если же хочешь оставить всё так как есть – просто выйди за дверь.

Из глаз полились слёзы. Поднимаю задубеневшую руку, и всей ладонью бью по кнопке. Жидкость в колбе за несколько секунд слилась в открывшийся внизу люк, и через мгновение внутри неё разжёгся огонь, сжигая тело и так мертвого президента.

...Выхожу на улицу, и смотрю на людей. Они с недоумением оглядываются по сторонам и перешёптываются неразличимыми фразами. Я не знаю, как долго проживёт человечество. Не знаю, от чего именно они умрут. Но одно я знаю точно – умрут они свободными людьми. Счастлив ли я? Сомневаюсь. Я шёл на штурм, не задумываясь о судьбе людей. Я не хочу мучить себя вопросами о их судьбе всю оставшуюся жизнь.

Достаю пистолет из кобуры проходящего мимо бойца, приставляю дуло к своему виску.

Выстрел.

Теперь я счастлив.