Глава 2
Джейден
Я сильно сжимал руль, наблюдая, как Либби сняла фланелевую рубашку и обвязала ее вокруг талии. Слава Богу, она прикрыла свои порно-шорты. Откуда они у неё? Это неправильно, что девочка её возраста носит такое. Даже не думайте об этом. Такие вещи нужно носить дома для мужчины, который упадет на колени и будет благодарить за это, а не для кого-то на улице.
Я подумываю о том, чтобы выбраться из грузовика и помочь занести коробки, но затем вижу подругу Либби, Николь, и не хочу вмешиваться. Последняя вещь, которую она хочет – чтобы её брат лез не в своё дело. Сводный брат. Я напоминаю себе об этом, пока смотрю, как девушки несут коробки в «Солнышко на тарелке». Когда отец сказал, что собирается жениться на Кэрол, я был искренне рад за него. Я видел, как он счастлив с ней. Я пару раз общался с Кэрол до их свадьбы и знаю, что отец влюбился в неё с первого взгляда. У них были стремительно развивающиеся отношения, а затем они сбежали, чтобы пожениться, сказав, что не смогут провести и дня друг без друга. Я понимал их, но вряд ли у меня будет такой же счастливый конец.
Первый раз я увидел Либби, когда они въехали. Она стояла на пороге нашего дома, держа сумку. Я был в шоке, что в шестнадцать у меня будет сестра, но эта идея взволновала меня. Всегда были только мы с папой. Я хотел брата или сестру, и я получил ее. Но когда я увидел её там, меня словно ударило током. Тогда я потянулся и взял сумку из её рук, но не смог выдавить ни слова. Либби выглядела, как ангел. Я никогда прежде не встречал никого настолько милого, как она. Наши родители стояли, желая, чтобы мы сказали что-нибудь друг другу, но я не мог.
В конце концов, я показал ей её новую комнату и положил сумку на кровать. Волосы Либби цвета воронова крыла были коротко подстрижены, и я хотел спросить, не сама ли она это сделала, просто для того, чтобы начать диалог. Но слова снова застряли в горле и я струсил. Вместо этого она заговорила первой, поблагодарив меня, и подарила мне самую нежную улыбку в моей жизни. Она осветила тёмное пространство комнаты, которую мы никогда не использовали, и внезапно голый дом, в котором мы жили, стал настоящим Домом.
Я прислоняюсь головой к окну грузовика и закрываю глаза, пытаясь вспомнить те годы, что мы жили вместе. Ей было тринадцать, и она ходила за мной попятам, что бы я ни делал. Я никогда не признаюсь Либби, но мне всегда нравилось, что она не отходила от меня. Когда мы шли в амбар или через лес, я использовал любой шанс, чтобы взять её за руку, тем самым предотвратив падение, но затем забирал свою так быстро, насколько мог. Я боялся, что Либби сможет понять по моему прикосновению, о чем я на самом деле думаю.
— Проклятье, Джейден, — сказал я себе, ненавидя вереницу этих мыслей.
Неважно, что я делаю, это происходит каждый раз, когда я вижу Либби. Один взгляд и я возвращаюсь к тем дням, что мы проводили вместе... а затем к моей причине сбегать. Сбежать из города так быстро, насколько можно, и возвращаться только когда очень нужно. Пару раз стучу головой о стекло, я пытаюсь остановить воспоминания, но всё бессмысленно.
Мне было девятнадцать, когда я, наконец, съехал, не имея возможности проводить хотя бы еще минуту в доме с ней. Я видел, как Либби выросла из неуклюжего тинэйджера в шестнадцатилетку с телом соблазнительной женщины. Его изгибы больше не принадлежали маленькой сестрёнке. Они принадлежали развороту «Hustler» (Прим. ежемесячный порнографический журнал для мужчин, издающийся в США. Публикует откровенные фотографии женских гениталий, в отличие, например, от журнала «Playboy»). Мысль о том, что другие мужчины видели её такой, заставляет меня скрипеть зубами.
Мой отец зазывает меня домой, по меньшей мере, раз в неделю, и каждый раз я стараюсь избегать приезда. Я привычно отговариваюсь, что занят учебой, но я получил свои документы в прошлом месяце, так что больше не могу использовать учебу как отговорку.
Я не был уверен, чем заниматься после окончания старшей школы, так что взял несколько классов в местном университете и уехал из дома. Но после шестнадцатого дня рождения Либби, мне просто необходимо было уехать отсюда. Я подрабатывал, ремонтируя большие моторы на нескольких фермах, и университет, в который я ходил, предложил пройти курсы по этой специализации. Они дали мне работу, когда документация была оформлена, и теперь я самый востребованный механик на всех фермах трёх штатов. Я никогда не думал, что буду получать так много денег в двадцать один год, но эта работа действительно прилично оплачивается.
Я старался занять себя работой, и она, казалось, была единственной вещью, которая помогала успокоить мой мозг. Но даже этого было недостаточно. Мысли о Либби всегда были и будут в моей голове, и всё стало только хуже после переезда.
Сегодня папа позвонил и попросил приехать на ужин. Сказал, что Кэрол скучает по мне, и что мне нужно увидеть Либби. То, как он это произнес, заставило меня подумать, что тут есть что-то большее. Как будто есть некая причина, по которой мне нужно увидеть её. Он также сказал, что нам нужно поговорить по-мужски, и я даже не хочу думать о том, что это может значить.
Я наклонился вперёд, положив голову на руль, пытаясь заставить себя покинуть эту парковку и поехать к дому родителей. Я был на полпути к ним после звонка отца этим утром, но остановился в городе, чтобы взять кусочек пирога. Вот тогда я и увидел Либби, разгружающую свою выпечку, и до сих пор сижу здесь, трахая девушку глазами.
Должен же настать момент, когда я перестану что-либо чувствовать к ней. Я должен был уйти и найти себе женщину, выкинуть все это из своей головы к чертовой матери. Но мне двадцать один год и я никогда ни с кем не целовался. Меня беспокоит мой член, который хочет только одну-единственную женщину, и он не будет удовлетворён кем-либо ещё. Либби, как и все девушки, вероятно, любит ухаживания, но кто же знает этих удодов, которые ее окружают. Вряд ли они в курсе, как обращаться с такой нежной красавицей, как она. Ушлепки, которым нужно просто лапать ее, и они не поймут, что Либби – самое ценное сокровище, существовавшее когда-либо на этой гребаной земле.
Я выпрямляюсь и ударяю по рулю так сильно, что ладони горят. То, что надо. Пусть физическая боль остановит боль в моей груди.
Подняв глаза, я вижу Либби, стоящей с коробкой в руке, а к ней приближается парень. Это сын Джона Бишопа, Оуэн. У меня никогда не было проблем с ним, но внезапно я возненавидел его всеми печенками.
Я вышел из грузовика, прежде чем осознал, что делаю. Если бы мог рационально мыслить, я бы остановился. Но я не слушаю самого себя. Глаза заволокло красным, когда Бишоп потянулся вперёд и притронулся к её щеке. Я не знаю, кто он для нее, но сейчас ему крышка.
Когда я вижу, что он подносит руку к ее рту, я протягиваю свою, хватая его за запястье, а затем поворачиваюсь к Либби. Мне нужно, чтобы она смотрела на меня, а не на него. Я настолько ревнив, что не могу выдержать её взгляд на каком-то мужике, а не на мне.
— Джейден, — говорит она, и этот сладкий, мягкий звук заставляет меня затвердеть.
— Иди в мой грузовик, Либби. Встретимся там.
Я отпускаю запястье Оуэна, не желая прикасаться к нему, но не отвожу взгляда от ярко-зелёных глаз Либби. Лёгкий румянец окрасил её щечки, и она смотрит на землю. Я ненавижу тот факт, что она больше не смотрит на меня, но она кивает, и я немного успокаиваюсь. Вместе с Николь они поворачиваются, чтобы уйти, но я уже не смотрю. Вместо этого я поворачиваюсь к Оуэну, стоя прямо перед ним, моё большое тело закрывает Либби от его взгляда.
— Что случилось, Джейден? Просто сказал «привет» твоей сестрёнке. Без обид, мужик. — Оуэн поднимает руки вверх, словно сдается. Но он видимо хочет драки, если притрагивается к тому, что принадлежит мне.
Я пытаюсь избавиться от мысли о Либби как о моей собственности, но в этом нет смысла. Она была моей с того момента, как мы были детьми, и теперь мою уверенность ничего не изменит.
— Держи руки при себе, Бишоп, — говорю я и не двигаюсь ни на дюйм, призывая его напасть на меня. Я устрою бойню прямо сейчас. Может, хоть это поможет мне избавиться от еле сдерживаемой агрессии.
— Слушай, я в курсе, что она твоя сестра, и всё такое. Почему бы тебе не замолвить за меня словечко? — Он пожимает плечами, будто он чёртов приз.
— Нет, — говорю я и разворачиваюсь к своему грузовику.
— Нет? — слышу я, как говорит Оуэн за спиной. — Чёртов засранец.
Он говорит последнюю часть так тихо, и я думаю, что он не хотел, чтобы я услышал. Но я так рассержен, что могу услышать даже комариный писк.
— Как ты назвал меня? — спрашиваю я, разворачиваясь и делая два больших шага, чтобы оказаться прямо перед ним.
Он нервничает, но его парни за ним, так что он не хочет быть опозоренным.
— Засранец, — повторил он тихо. — Я назвал тебя засранцем.
Его второе высказывание немного смелее, но он всё ещё кусок дерьмища, который не достоин дышать тем же воздухом, что и красавица, сидящая сейчас в моём грузовике.
— Я думаю, что ты это и сказал.
Я киваю и немного поворачиваюсь, прежде чем впечатать кулак в его лицо. Громкий треск отдаётся эхом через парковку, и мои костяшки жжёт. Боль охватывает меня, пока я стою над Бишопом, смотря на его обмякшее у моих ног тело. Его друзья нерешительно подходят, чтобы проверить его.
Я жду полсекунды, чтобы посмотреть, найдется ли еще смельчак, чтобы выступить против меня, затем вижу, как Оуэн приходит в сознание и садится, кровь течет по его лицу.
— Какого чёрта, Джейден? — стонет он, его руки закрывают кровоточащий нос.
— Никогда больше не трогай Либби. И следи за языком. Здесь леди.
Я смотрю через плечо на пожилых дам, стоящих около «Солнышка на тарелке». Я приподнимаю кепку и улыбаюсь так, словно ничего не произошло.
— Здравствуйте, — учтиво говорю я, когда прохожу мимо.
Я чувствую, как улыбка расплывается на моём лице, пока иду к грузовику. Я вижу Либби на пассажирском месте, и как бы сильно я ни хотел, чтобы мне это не нравилось, черт, она смотрится там просто отлично. Либби везде выглядит хорошо, если уж на то пошло, но лучше всего рядом со мной, где я всегда её и представляю.
Иногда я хочу выбросить наши совместные образы из головы, но они кажутся такими правильными, что я не хочу представлять кого-либо ещё. Каждая темноволосая женщина сравнивается с ней, а каждая блондинка заранее проигрывает в сравнении.
Я решил поддаться судьбе и принял то, что есть только одна Либби до самого конца моей жизни. И если я не смогу получить её, то тогда у меня никого не будет. Мой бедный, бедный член.