Конфликт братьев~

большой дом Асахина кажется необычайно тихим. Обычно наполненный шумом и смехом тринадцати братьев, сегодня он погружен в сонное спокойствие. Все мужчины уехали по своим делам, оставив Эмму и Адзусу одних.
Эмма сидела в гостиной, пытаясь сосредоточиться на книге, но ее взгляд то и дело скользил к Адзусе, который расположился неподалеку, увлеченно перебирая струны своей гитары. Мягкие мелодии, которые он извлекал, казались особенно проникновенными в этой тишине.
Адзуса поднял глаза и встретился с ее взглядом. На его губах появилась легкая, едва заметная улыбка.
"Что-то не так, Эмма?" - тихо спросил он, отложив гитару.
"А? Нет, все в порядке," - немного смущенно ответила Эмма, опуская глаза на книгу. Но через мгновение она снова посмотрела на него. "Просто... мне нравится, как ты играешь."
Щеки Адзусы слегка порозовели. "Спасибо. Иногда... музыка помогает выразить то, что сложно сказать словами."
Между ними повисла легкая пауза, наполненная невысказанными чувствами. Эмма почувствовала, как ее сердце начинает биться быстрее. В воздухе словно витала какая-то особая атмосфера.
Позже, когда солнце начало клониться к закату, Эмма вышла на балкон подышать свежим воздухом. Вскоре к ней присоединился Адзуса. Они стояли рядом, молча наблюдая за тем, как небо окрашивается в оттенки оранжевого и розового.
"Красиво, правда?" - прошептала Эмма, не отрывая взгляда от заката.
"Очень," - тихо ответил Адзуса, но смотрел он не на небо, а на нее.
Эмма почувствовала его взгляд и повернулась. Их глаза встретились, и в этот момент время словно остановилось. Взгляд Адзусы был полон нежности и какого-то скрытого желания. Эмма почувствовала, как ее щеки заливаются краской.
Он сделал неуверенный шаг вперед, и Эмма не отступила. Расстояние между ними почти исчезло. Она чувствовала его тепло, его дыхание.
"Эмма..." - прошептал он ее имя, и в этом звуке было столько нежности, что у Эммы перехватило дыхание.
В этот момент тишину нарушил звук открывающейся двери в гостиной. Оба вздрогнули и отпрянули друг от друга, словно их застали за чем-то запретным. На пороге стоял Укё, один из старших братьев, с папкой документов в руках и слегка удивленным выражением лица.
"О, Эмма, Адзуса. Я думал, вы отдыхаете," - сказал он, бросив мимолетный взгляд с одного на другого. Его тон не был осуждающим, но в нем чувствовалась легкая настороженность.
Эмма почувствовала, как краска еще сильнее заливает ее щеки, а Адзуса опустил взгляд, слегка покраснев. Неловкая пауза затянулась.
"Я... я просто вышла подышать," - быстро проговорила Эмма, стараясь казаться непринужденной.
"А я... провожал Эмму," - добавил Адзуса, его голос звучал немного хрипло.
Укё кивнул, хотя его взгляд оставался изучающим. "Понятно. Ужин будет готов через час. Не забудьте." С этими словами он прошел вглубь дома.
Когда дверь за Укё закрылась, Эмма и Адзуса снова остались одни на балконе. Атмосфера изменилась, волшебство момента словно рассеялось. Между ними чувствовалась скованность, вызванная неожиданным появлением брата.
Эмма отвела взгляд от Адзусы и снова посмотрела на заходящее солнце. "Уже почти стемнело," - сказала она тихо, стараясь вернуть разговор в нейтральное русло.
Адзуса молчал несколько мгновений, затем вздохнул. "Да..."
Он сделал шаг назад, словно устанавливая между ними прежнюю дистанцию. "Наверное, мне стоит вернуться к своей гитаре."
Эмма кивнула, не глядя на него. "Да, наверное."
В воздухе повисло разочарование, смешанное с облегчением. Момент близости был прерван, оставив после себя лишь смутные воспоминания и невысказанные чувства.
Хорошо. Позже, когда весь дом Асахина погрузился в глубокий сон, Эмма не могла уснуть. Образы заката и смущенное лицо Адзусы снова и снова всплывали в ее памяти. Она ворочалась в постели, чувствуя необъяснимое волнение.
Наконец, не выдержав, она тихо встала и вышла из своей комнаты. Коридор был слабо освещен лунным светом, проникавшим сквозь большое окно в конце. Она бесцельно бродила, пока не оказалась возле двери музыкальной комнаты.
Дверь была слегка приоткрыта, и оттуда доносились тихие звуки гитары. Это была нежная, мелодичная композиция, полная грусти и какой-то скрытой тоски. Эмма неслышно подошла ближе и заглянула внутрь.
Адзуса сидел на диване, облокотившись на подушки, и медленно перебирал струны своей акустической гитары. Его глаза были закрыты, а на лице застыло задумчивое выражение. Казалось, в этой ночной тишине музыка стала его единственным собеседником.
Эмма не решалась войти, боясь нарушить эту интимную атмосферу. Но что-то внутри нее влекло ее вперед. Она тихонько постучала в дверь.
Адзуса резко открыл глаза, и его взгляд встретился с удивленным взглядом Эммы. Он тут же перестал играть, и в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим тиканьем настенных часов.
"Эмма?" - прошептал он, его голос звучал сонно и немного хрипло. "Что-то случилось?"
"Прости, что разбудила," - тихо ответила Эмма, чувствуя себя неловко. "Я... не могла уснуть. И услышала музыку..."
Адзуса кивнул и отложил гитару на диван. "Присаживайся, если хочешь." Он подвинулся, освобождая место рядом с собой.
Эмма нерешительно вошла и села на край дивана, сохраняя между ними небольшое расстояние. В комнате царил полумрак, и в свете луны лицо Адзусы казалось особенно мягким и уязвимым.
"Красивая мелодия," - сказала Эмма, стараясь разрядить неловкую обстановку.
"Спасибо," - тихо ответил Адзуса. "Она... просто пришла мне в голову."
Снова повисла тишина. Эмма чувствовала, как ее сердце бьется быстрее от его близости. Ей хотелось что-то сказать, но слова словно застряли в горле.
Наконец, Адзуса нарушил молчание. "Тот вечер... на балконе..." - начал он, не глядя на нее. "Я... наверное, поступил неправильно."
Эмма подняла на него глаза. "Нет... все в порядке," - прошептала она, хотя ее щеки снова слегка порозовели. "Просто... неожиданно."
Адзуса повернулся к ней, и их взгляды встретились. В его глазах Эмма увидела искренность и какое-то глубокое замешательство.
"Эмма," - тихо произнес он ее имя, и в его голосе снова прозвучала та нежность, которую она слышала на закате. "Я... ценю твою доброту и твое присутствие в этом доме. Ты... особенная для нас всех."
Он сделал паузу, словно подбирая слова. "И для меня... тоже."
Глаза Эммы расширились от неожиданности. Ее сердце забилось еще сильнее, и она почувствовала, как внутри поднимается какая-то теплая волна. Она не ожидала таких слов от Адзусы, особенно после той неловкой встречи с Укё.
"Адзуса..." - прошептала она в ответ, не отрывая взгляда от его глаз. В лунном свете они казались глубокими и загадочными. Ей хотелось верить каждому его слову, но в то же время она боялась неправильно понять его.
"Ты... ты тоже особенный для меня," - наконец произнесла Эмма, чувствуя, как к ее щекам приливает краска. "С тех пор как я приехала сюда... ты всегда был добр и внимателен ко мне."
Адзуса слабо улыбнулся, и эта улыбка показалась Эмме такой искренней и трогательной. Он протянул руку и осторожно коснулся ее руки, лежавшей на диване.
"Эмма," - повторил он ее имя, и его голос стал еще тише. "То, что произошло на балконе... это не было ошибкой. По крайней мере, для меня."
Прикосновение его руки обожгло Эмму. Она задержала дыхание, не зная, что сказать или сделать. В ее голове проносились обрывки воспоминаний о том мимолетном моменте близости, о его теплом дыхании на ее щеке.
"Но... Укё..." - пробормотала Эмма, вспомнив о внезапном появлении брата.
Адзуса вздохнул и отвел взгляд. "Я знаю. Все это... сложно. Мы живем под одной крышей, мы братья... и ты..." Он снова посмотрел на Эмму, и в его глазах читалась какая-то внутренняя борьба. "Ты стала для нас больше, чем просто гостьей."
Он крепче сжал ее руку, и Эмма почувствовала, как ее собственная ладонь невольно сжимает его в ответ.
"Я... я не знаю, что сказать," - призналась Эмма, чувствуя себя совершенно растерянной. Ее переполняли противоречивые чувства: смущение, волнение и какое-то робкое, зарождающееся счастье.
Адзуса поднял ее руку и нежно поцеловал ее тыльную сторону. От этого прикосновения по телу Эммы пробежала дрожь.
"Тебе и не нужно ничего говорить сейчас," - прошептал он, не отрывая взгляда от ее руки. "Просто знай... что я чувствую к тебе что-то особенное, Эмма. Что-то, чего я никогда раньше не испытывал."
В комнате снова воцарилась тишина, но на этот раз она не была неловкой. Она была наполнена каким-то новым, едва уловимым напряжением, обещающим нечто большее. Эмма смотрела на Адзусу, чувствуя, как ее сердце готово вырваться из груди. Лунный свет мягко освещал их лица, словно подчеркивая интимность этого ночного признания.
Прикосновение Эммы к его пальцам было подобно искре, пробежавшей между ними. Взгляд Адзусы стал более глубоким, в нем появилось нечто, чего раньше Эмма не замечала – жгучая страсть, скрытая за маской спокойствия. Его пальцы нежно сжали ее ладонь, и он медленно, дюйм за дюймом, притянул ее руку к своим губам.
Поцелуй был легким, трепетным, но от него по телу Эммы пробежала дрожь, гораздо сильнее, чем от предыдущего прикосновения. Она почувствовала тепло его дыхания на своей коже, и внизу живота зародилось незнакомое, волнующее ощущение.
Адзуса не отрывал взгляда от ее глаз, и в этом взгляде читалось невысказанное желание, которое эхом отзывалось в ее собственном сердце. Лунный свет, проникавший сквозь неплотно задернутые шторы, играл на его лице, подчеркивая чувственность его губ.
"Эмма," - прошептал он, его голос стал хриплым от волнения. Он медленно провел большим пальцем по ее костяшкам, и этот невинный жест показался ей сейчас невероятно интимным. "Ты сводишь меня с ума."
Ее дыхание участилось. Она чувствовала, как ее щеки горят, а сердце колотится в груди, словно пойманная птица. Слова Адзусы, его взгляд, его прикосновения – все это пробуждало в ней доселе неведомые чувства. Страх и смущение постепенно отступали, уступая место нарастающему желанию.
Не отрывая взгляда от ее губ, Адзуса наклонился ближе. Эмма инстинктивно подалась навстречу, чувствуя, как между ними сокращается расстояние. Ее глаза невольно закрылись в предвкушении.
Его губы коснулись ее губ – сначала робко, неуверенно, словно пробуя почву. Но затем поцелуй стал глубже, требовательнее. Эмма ответила на него с неожиданной для себя страстью, чувствуя, как все ее тело наполняется волной тепла и неги.
Рука Адзусы скользнула с ее руки на плечо, затем медленно спустилась к шее, нежно поглаживая ее. От этого прикосновения по ее спине пробежали мурашки. Она обвила его шею своими руками, углубляя поцелуй, чувствуя, как теряет контроль над собой.
Воздуха стало не хватать, и они оторвались друг от друга, тяжело дыша. Их глаза встретились, и в них обоих отражалось бушующее пламя желания.
"Эмма," - снова прошептал Адзуса, его голос звучал словно хриплый стон. Он провел пальцами по ее щеке, нежно касаясь ее губ. "Я хочу тебя."
Эти слова прозвучали как признание, как мольба, и Эмма почувствовала, как все ее внутренние барьеры рушатся. Она больше не думала о Укё, о правилах, о последствиях. В этот момент существовал только Адзуса, его горячий взгляд, его нежные прикосновения и нарастающее желание, которое она разделяла.
Она молча кивнула в ответ, и этого было достаточно. Адзуса нежно поцеловал ее в лоб, затем подхватил на руки. Эмма обвила его шею, чувствуя себя легкой и беззащитной в его сильных руках. Он понес ее в глубь комнаты, к полумрачной спальне, где лунный свет рисовал на стенах причудливые узоры, обещая ночь, полную страсти и откровений. Дверь за ними тихо закрылась, скрывая зарождающееся пламя их запретной близости.
Адзуса опустил Эмму на кровать, его взгляд не отрывался от ее лица. В полумраке спальни ее глаза казались особенно большими и темными, полными волнения и несмелой надежды. Он провел пальцем по ее щеке, чувствуя, как под его прикосновением вздрагивает ее нежная кожа.
"Ты уверена в этом, Эмма?" - прошептал он, его голос звучал с едва уловимой хрипотцой. В его глазах читалось не только желание, но и глубокая нежность, забота о ней.
Эмма молча кивнула, ее губы слегка дрожали. Она протянула руку и коснулась его щеки в ответ. Его кожа была горячей, пульс под ее пальцами бился учащенно.
Адзуса наклонился и нежно поцеловал ее в уголок губ, затем спустился к шее, оставляя за собой легкие, трепетные прикосновения. Эмма закрыла глаза, наслаждаясь каждым его жестом. Ее тело отзывалось на его ласки слабой дрожью, а внизу живота вновь зарождалось то волнующее, незнакомое чувство.
Он медленно расстегнул пуговицы на ее блузке, его движения были осторожными, словно он боялся нарушить хрупкое волшебство, возникшее между ними. Ткань скользнула вниз, обнажая ее плечи и ключицы. Адзуса залюбовался открывшимся видом, его дыхание стало более глубоким.
Его губы вновь коснулись ее губ, на этот раз более уверенно, более требовательно. Эмма ответила на поцелуй, обвивая его шею руками, прижимаясь к нему всем телом. Она чувствовала, как бьется его сердце, как напряжены его мышцы под ее пальцами.
Они целовались долго, жарко, позабыв обо всем на свете. В их поцелуе сплетались нежность и страсть, желание и несмелая надежда на что-то большее. Лунный свет, проникавший сквозь окно, освещал их сплетенные тела, создавая интимную и волшебную атмосферу.
Наконец, они оторвались друг от друга, тяжело дыша. Их глаза встретились, и в них обоих отражалось глубокое, всепоглощающее чувство.
"Я... я не хочу торопить тебя," - прошептал Адзуса, его лоб касался ее лба.
Эмма покачала головой. "Я хочу этого, Адзуса. Я хочу тебя."
Ее слова прозвучали как признание, как клятва. Адзуса нежно улыбнулся и вновь поцеловал ее, на этот раз с такой нежностью, что у Эммы перехватило дыхание.
Он медленно скользнул рукой под ее спину, притягивая ее ближе. Эмма обвила его ногами, чувствуя, как между ними исчезает последнее расстояние. Их тела слились в объятии, полном страсти и нежности.
За окном мерно шумел ночной город, но в этой комнате существовал только они двое, их бьющиеся сердца и нарастающее пламя запретной, но такой желанной близости. Лунный свет продолжал рисовать на стенах причудливые узоры, становясь безмолвным свидетелем зарождающейся ночи любви и откровений. Дверь в спальню оставалась плотно закрытой, оберегая их хрупкий мир от внешнего мира и напоминая о тайне, которая теперь связывала их.
Адзуса ответил на ее признание долгим, глубоким поцелуем, в котором читалась вся глубина его чувств. Его руки нежно скользили по ее спине, чувствуя каждый изгиб ее тела, а ее пальцы запутывались в его темных волосах. В этот момент они были единым целым, два сердца, бьющихся в унисон в ритме нарастающей страсти.
Он медленно опустился рядом с ней на кровать, не разрывая зрительного контакта. В его глазах горел огонь желания, но в то же время сквозила та бережная нежность, которая так трогала Эмму. Он провел рукой по ее волосам, откинув прядь, упавшую на лоб.
"Ты прекрасна, Эмма," - прошептал он, его голос звучал приглушенно, словно боясь нарушить тишину спальни.
Эмма зарделась от его слов, но в ее глазах светилась счастливая улыбка. Она протянула руку и коснулась его губ, чувствуя их тепло и легкую дрожь.
Адзуса вновь наклонился и поцеловал ее, на этот раз более чувственно, исследуя каждый изгиб ее губ. Эмма ответила с такой же страстью, ее тело подалось навстречу его ласкам.
Он медленно скользнул рукой под ее блузку, его прикосновения были легкими и трепетными, словно он прикасался к чему-то драгоценному и хрупкому. Эмма затаила дыхание, чувствуя, как по ее коже пробегают мурашки от его нежных касаний.
Пуговицы одна за другой расстегивались, и ткань блузки упала на пол, открывая взору Адзусы нежную кожу ее плеч и груди. Он залюбовался открывшимся видом, его дыхание стало прерывистым.
Его губы оставили дорожку нежных поцелуев от ее плеча к ключице, спускаясь все ниже. Эмма закрыла глаза, наслаждаясь каждым его прикосновением, чувствуя, как в ее теле разгорается всепоглощающее пламя.
Она обвила его шею руками, притягивая его ближе, желая ощутить его всем своим существом. Их тела соприкоснулись, и между ними пробежала искра, зажигая новую волну страсти.
Адзуса нежно поцеловал ее в губы, затем спустился ниже, к ее груди, оставляя за собой влажные следы. Эмма застонала от удовольствия, ее пальцы судорожно сжали его волосы.
Время для них словно остановилось. В полумраке спальни существовали только они двое, их переплетенные тела, их учащенное дыхание и безмолвное признание в чувствах. Лунный свет, проникавший сквозь неплотно задернутые шторы, играл тенями на их коже, создавая интимную и волшебную атмосферу.
Наконец, Адзуса оторвался от нее, тяжело дыша. Их глаза встретились, и в них обоих читалась глубокая, всепоглощающая любовь.
"Я люблю тебя, Эмма," - прошептал он, его голос звучал хрипло и нежно.
Слезы счастья навернулись на глаза Эммы. "И я люблю тебя, Адзуса,"

Глубокий поцелуй Адзусы стал ответом на признание Эммы, в нем пульсировала вся гамма его чувств. Его руки бережно исследовали каждый изгиб ее спины, а ее пальцы утопали в густоте его темных волос. В этот миг они растворились друг в друге, два сердца, бьющихся в унисон, в ритме нарастающей страсти.
Он медленно опустился рядом с ней на кровать, не отрывая взгляда от ее глаз. В его взгляде пылал огонь желания, но сквозь него проступала та трепетная нежность, которая так покоряла Эмму. Его рука скользнула по ее волосам, убирая прядь, упавшую на лоб.
"Ты прекрасна, Эмма," - прошептал он, его голос звучал приглушенно, словно боясь нарушить интимную тишину спальни.
Легкий румянец тронул щеки Эммы, но в ее глазах сияла счастливая улыбка. Она протянула руку и коснулась его губ, ощущая их тепло и едва заметную дрожь.
Адзуса вновь склонился и поцеловал ее, на этот раз более чувственно, исследуя каждый контур ее губ. Эмма ответила с той же пылкой страстью, ее тело подалось навстречу его ласкам.
Его рука медленно скользнула под край ее блузки, его прикосновения были невесомыми и волнующими, словно он прикасался к чему-то бесценному. Эмма затаила дыхание, чувствуя, как по ее коже пробегают мурашки от нежных касаний.
Одна за другой расстегивались пуговицы, и ткань блузки упала на пол, открывая взору Адзусы нежную кожу ее плеч и груди. Он замер, любуясь открывшимся видом, его дыхание стало прерывистым.
Его губы оставили влажную дорожку нежных поцелуев от ее плеча к ключице, спускаясь все ниже. Эмма закрыла глаза, наслаждаясь каждым его прикосновением, чувствуя, как в ее теле разгорается всепоглощающее пламя.
Она обвила его шею руками, притягивая ближе, желая ощутить его всем своим существом. Их тела соприкоснулись, и между ними пробежала искра, зажигая новую волну страсти.
Адзуса нежно поцеловал ее в губы, затем спустился ниже, к ее груди, оставляя за собой влажные следы. Эмма застонала от удовольствия, ее пальцы судорожно сжали его волосы.
Время словно перестало существовать. В полумраке спальни остались только они двое, их переплетенные тела, учащенное дыхание и безмолвное признание в чувствах. Лунный свет, проникавший сквозь неплотно задернутые шторы, играл тенями на их коже, создавая интимную и волшебную атмосферу.
Внезапно тишину спальни прорезал резкий звук открывающейся двери. На пороге, словно грозовая туча, возник Укё. Его лицо было искажено шоком и яростью. Глаза метали молнии, устремленные на переплетенные тела Эммы и Адзусы. Он застыл на пороге, словно пораженный увиденным, и его молчание было красноречивее любых слов.
Эмма и Адзуса вздрогнули и резко отстранились друг от друга, словно их застигли за чем-то запретным. Атмосфера недавней страсти мгновенно сменилась ледяным напряжением. Эмма поспешно прикрыла обнаженные плечи руками, чувствуя, как кровь отливает от лица. Адзуса инстинктивно напрягся, его взгляд, обращенный к Укё, был полон нескрываемой враждебности.
Укё сделал несколько шагов в комнату, его тело дрожало от ярости. Его взгляд, мечущийся между Эммой и Адзусой, выражал целую бурю эмоций: неверие, боль и жгучую ревность. Он сжал кулаки так, что побелели костяшки.
"Что... что здесь происходит?" - прохрипел Укё, его голос звучал словно скрежет камней. В нем не было и следа обычной мягкости.
Эмма опустила глаза, не в силах выдержать его гневный взгляд. Ей стало стыдно и страшно одновременно. Она знала о чувствах Укё, о той тайной симпатии, которую он питал к ней, и сейчас ее сердце болезненно сжалось от осознания причиненной ему боли.
Адзуса встал с кровати, его лицо оставалось непроницаемым, но в глазах горел гнев, отражающий ярость Укё. "Это не твое дело, Укё," - отрезал он, его голос был холодным и твердым, как сталь.
"Не мое дело?!" - взревел Укё, его голос сорвался. "Эмма... я... я думал..." Он запнулся, не в силах высказать свои чувства, свою разбитую надежду.
Эмма подняла на него полные слез глаза. "Укё, прости... Я..."
"Замолчи!" - рявкнул Укё, его взгляд был полон боли и обиды. "Я видел все. Мне не нужны твои оправдания." Он перевел взгляд на Адзусу, и в его глазах вспыхнула ненависть. "Ты... ты знал!"
Адзуса не ответил, его молчание было красноречивее любых слов. Он знал о чувствах Укё, но его собственная страсть к Эмме оказалась сильнее.
Укё сделал еще шаг вперед, его тело напряглось, словно готовое к схватке. "Я никогда бы не подумал, что ты способен на такое предательство," - прошипел он, его голос дрожал от гнева.
"Предательство?" - усмехнулся Адзуса, в его голосе звучала ледяная ирония. "Мы любим друг друга, Укё. Разве это предательство?"
"Любовь?" - презрительно фыркнул Укё. "Ты воспользовался ее чувствами! Ты знал, как она дорога мне!"
Эмма в ужасе наблюдала за разгорающимся конфликтом. Она никогда не видела Укё таким разъяренным. Ей хотелось остановить их, объяснить, что ее чувства к Адзусе были искренними, но слова застревали у нее в горле.
"Убирайся, Укё," - спокойно, но твердо произнес Адзуса, его взгляд не отрывался от Укё. "Это не твое дело."
Укё презрительно рассмеялся, в его смехе звучала горечь и отчаяние. "Нет, Адзуса. Теперь это касается и меня." Он бросил на Эмму полный боли взгляд. "Я не позволю тебе так просто это забыть."
С этими словами Укё резко развернулся и вышел из комнаты, хлопнув дверью так, что содрогнулись стены. В спальне повисла тяжелая, гнетущая тишина, наполненная невысказанными словами и разрушенными надеждами. Эмма и Адзуса остались одни, но теперь между ними возникла невидимая пропасть, порожденная внезапным вторжением и яростью отвергнутого сердца.
Тяжелое молчание давило на них, словно невидимая плита. Эмма судорожно втянула воздух, пытаясь унять дрожь, охватившую ее тело. Стыд, вина и страх переплелись в тугой клубок в ее груди. Она чувствовала на себе взгляд Адзусы, но не могла поднять глаза, боясь увидеть в них упрек или сомнение.
Адзуса медленно подошел к ней, его движения были осторожными, словно он боялся спугнуть хрупкую тишину. Он опустился на одно колено рядом с кроватью и нежно взял ее за руку. Его прикосновение было теплым и успокаивающим, но Эмма все еще чувствовала себя скованной.
"Эмма," - тихо позвал он, его голос звучал мягче, чем мгновение назад, когда он говорил с Укё. - "Посмотри на меня."
Она медленно подняла глаза. Взгляд Адзусы был полон нежности и понимания. В нем не было ни тени осуждения, лишь беспокойство о ней.
"Прости," - прошептала Эмма, и слезы снова навернулись на ее глаза. - "Я не хотела... Я не думала, что он..."
Адзуса нежно провел большим пальцем по ее щеке, стирая слезу. "Тише, милая. Это не твоя вина."
"Но я знала, что он... что он чувствует ко мне," - проговорила Эмма, ее голос дрожал. - "И сейчас... я причинила ему боль."
"Его боль - это не твоя ноша," - твердо сказал Адзуса. - "Ты не можешь контролировать чувства других людей, Эмма. Ты имеешь право на свои собственные."
Он поднялся и сел рядом с ней на кровать, обнимая ее за плечи. Эмма уткнулась лицом ему в грудь, чувствуя, как бьется его сердце - ровное и спокойное, словно маяк в бушующем море ее эмоций.
"Я люблю тебя, Эмма," - прошептал он, целуя ее в волосы. - "И ничто, ничьи чувства не изменят этого."
Ее слова потонули в его объятиях. Она хотела верить ему, хотела отбросить чувство вины, но образ разъяренного лица Укё, полного боли и обиды, стоял перед ее глазами.
Прошло несколько минут в молчании. Слышно было лишь их дыхание и тихий стук часов на прикроватной тумбочке, отсчитывающих секунды тягостного ожидания.
Наконец, Эмма отстранилась от Адзусы. "Что нам теперь делать?" - спросила она, ее голос звучал неуверенно.
Адзуса задумался, его взгляд стал серьезным. "Мы должны поговорить с Укё."
"Сейчас?" - испуганно спросила Эмма. - "Он так зол..."
"Именно поэтому мы должны поговорить сейчас," - ответил Адзуса. - "Дать ему время остыть, значит лишь позволить его обиде расти. Мы должны объяснить ему... все."
Эмма кивнула, хотя внутри нее все сжималось от тревоги. Она знала, что этот разговор будет тяжелым, возможно, болезненным, но понимала, что откладывать его нельзя.
Адзуса встал и протянул ей руку. "Идем?"
Эмма взяла его руку, чувствуя в его прикосновении поддержку и уверенность. Вместе они вышли из спальни, оставляя за собой разбитую тишину и отправляясь навстречу неизбежному столкновению с отвергнутым сердцем. Коридор казался им бесконечным, каждый шаг отдавался гулким эхом их волнения. Они не знали, что ждет их за дверью, но понимали, что от того, как пройдет этот разговор, будет зависеть их будущее.
Адзуса осторожно открыл дверь спальни. Тишина в гостиной была почти осязаемой, словно застывший воздух перед грозой. На диване, ссутулившись, сидел Укё. Его плечи были напряжены, а взгляд устремлен в одну точку на ковре. Лицо его было угрюмым, словно каменная маска, скрывающая бурю эмоций.
Адзуса сделал несколько шагов в комнату, и тихий скрип паркета под его ногами нарушил гнетущую тишину. Укё вздрогнул и поднял голову. В его глазах плескалась боль, смешанная с обидой и... чем-то еще, что Адзуса не мог сразу определить.
Прежде чем Адзуса успел что-либо сказать, Укё заговорил первым. Его голос был низким и хриплым, в нем чувствовалась сдерживаемая ярость.
"Адзуса," - произнес он, и это имя прозвучало как обвинение. - "Ты знаешь... ты знаешь, сколько ей лет?"
Адзуса нахмурился, не понимая, к чему клонит Укё. "Эмме? Да, конечно."
"Ей семнадцать," - отрезал Укё, и в его голосе послышались гневные нотки. - "Семнадцать, Адзуса! Ты понимаешь, что это значит?"
Адзуса замер на месте, словно пораженный молнией. Семнадцать? Он машинально пересчитал в уме время их знакомства, их общения... Он всегда воспринимал Эмму как взрослую, рассудительную личность. В аниме ей действительно было семнадцать, но в их реальной жизни он как-то упустил этот момент, не придал ему значения, очарованный ее зрелостью и глубиной. Осознание этой детали ударило как обухом по голове.
"Я... я не думал об этом в таком ключе," - пробормотал Адзуса, чувствуя, как по спине пробегает холодок. Вина, до этого момента лишь тенью скользившая в его сознании, теперь обрела четкие очертания.
"Не думал?" - усмехнулся Укё, и в его усмешке не было ничего веселого. - "Ты встречаешься с несовершеннолетней, Адзуса! Ты понимаешь, какие могут быть последствия?"
"Я люблю ее, Укё," - тихо сказал Адзуса, чувствуя, как внутри нарастает тревога. - "И мои чувства искренни."
"Любовь не оправдывает всего," - резко оборвал его Укё. - "Ты - взрослый мужчина. Ты должен был это понимать. Ты должен был не допускать этого." В его голосе звучало искреннее разочарование, и это ранило Адзусу сильнее, чем любые обвинения.
Дверь за спиной Адзусы тихонько приоткрылась. На пороге стояла Эмма, бледная и взволнованная. Она, очевидно, слышала часть их разговора. Ее большие глаза с испугом смотрели то на Адзусу, то на Укё.
Напряжение в комнате сгустилось до предела. Три разбитых сердца, три переплетенные судьбы, и неожиданное, но такое важное обстоятельство, бросающее новую тень на их отношения. Теперь им предстояло не только разобраться в своих чувствах, но и осознать всю ответственность своего положения.