Субару и Нацуме...1
Отголоски Летнего Фестиваля
Летний фестиваль оставил после себя не только яркие воспоминания и аромат якисобы, но и напряженную тишину в большом доме Асахина. Субару, обычно такой энергичный и прямолинейный, хмурился, сидя на веранде и рассеянно перебирая струны своей гитары. Аккорды звучали глухо и нескладно, отражая его внутреннее смятение.
Причиной тому стал недавний разговор с Нацуме. Старший из тройняшек, всегда такой рассудительный и сдержанный, неожиданно высказал Субару колкие замечания по поводу его излишней, как ему казалось, навязчивости по отношению к Эмме.
"Ты душишь ее своей заботой, Субару," – бросил тогда Нацуме, его обычно мягкий голос звучал непривычно резко. – "Ей нужно личное пространство, возможность самой принимать решения."
Субару тогда вспылил. Он лишь хотел, чтобы Эмма чувствовала себя любимой и защищенной в этом большом и порой пугающем доме. Разве это преступление? Разве Нацуме, вечно погруженный в свои книги и исследования, понимает, как сложно Эмме адаптироваться к такому количеству братьев?
Дверь на веранду тихонько скрипнула, и на пороге появилась Эмма. Она выглядела немного взволнованной, но ее глаза светились мягкой добротой.
"Субару-кун, ты в порядке?" – спросила она, присаживаясь рядом.
Он отложил гитару и вздохнул. "Да, все нормально, Эмма-сан. Просто… задумался."
Эмма внимательно посмотрела на него. "Это из-за Нацуме-сана, правда?"
Субару удивленно поднял брови. "Ты знаешь?"
"Он говорил со мной," – тихо ответила Эмма, опуская взгляд на свои руки. – "Он… он волнуется за меня. Говорит, что я должна быть самостоятельной."
Субару почувствовал, как внутри поднимается новая волна раздражения. "А я, по-твоему, мешаю тебе быть самостоятельной?"
Эмма покачала головой. "Нет, Субару-кун. Совсем нет. Твоя поддержка очень важна для меня. Но… Нацуме-сан тоже прав по-своему. Иногда я чувствую себя немного… захваченной вашей заботой."
Ее слова прозвучали как удар под дых. Субару всегда считал, что его чувства к Эмме – это чистое и бескорыстное желание защищать.Боль в груди сжалась, словно его сердце кто-то крепко стиснул в ладони. Слова Эммы, произнесенные так мягко и осторожно, ранили гораздо сильнее, чем резкий выпад Нацуме. Он всегда старался быть рядом, поддерживать, оберегать ее от всего нового и незнакомого в этом огромном доме, полном сводных братьев. Неужели его забота действительно была настолько удушающей?
"Захваченной?" – тихо переспросил Субару, чувствуя, как в голосе появляется горечь. Он отвел взгляд, не в силах смотреть в ее добрые глаза, полные понимания, но в то же время несущие в себе это болезненное признание.
Эмма коснулась его руки, ее прикосновение было легким и ободряющим. "Не пойми меня неправильно, Субару-кун. Я очень ценю твою заботу, правда. Ты всегда был добр и внимателен ко мне с самого моего появления здесь. Но иногда… иногда мне нужно самой сделать шаг, самой принять решение, даже если я ошибусь. Чтобы почувствовать, что это мой выбор."
Субару молчал, переваривая ее слова. Он смотрел на закатное небо, окрашенное в багровые и золотые оттенки, и пытался понять. Он всегда действовал из лучших побуждений, желая только счастья для Эммы. Неужели его понимание заботы было настолько искаженным? Неужели он действительно не давал ей дышать?
"Нацуме-сан… он сказал, что я должна научиться полагаться на себя," – продолжила Эмма, ее голос стал чуть тише. – "Он говорил, что твоя чрезмерная опека может помешать мне стать сильнее."
Субару наконец оторвал взгляд от заходящего солнца и посмотрел на Эмму. В ее глазах он увидел не упрек, а скорее просьбу о понимании. Его сердце немного оттаяло. Он осознал, что его намерения могли быть благими, но их проявление, возможно, действительно было излишним.
"Я понимаю," – медленно произнес Субару, и эти слова дались ему нелегко. Признание собственной ошибки всегда было для него испытанием. – "Наверное… наверное, я действительно слишком сильно опекал тебя."
Эмма слабо улыбнулась. "Не вини себя, Субару-кун. Я знаю, что ты делал это из добрых побуждений."
"Но я не подумал о том, чего хочешь ты," – с горечью добавил Субару. – "Я просто хотел оградить тебя от всего плохого, как… как младшую сестренку."
В этот момент Эмма мягко сжала его руку. "Я знаю. И я благодарна тебе за это. Но я не хочу быть вечной младшей сестренкой, о которой нужно постоянно заботиться. Я хочу расти, учиться на своих ошибках… и чувствовать, что мои успехи – это мои собственные заслуги."
Субару задумался. Он вспомнил, как сам боролся за свою независимость, как стремился доказать свою состоятельность как музыканта. Почему же он отказывал в этом Эмме? Возможно, его собственная потребность в защите, оставшаяся с детства, проецировалась на его отношение к ней.
"Нацуме прав," – наконец сказал Субару, и в его голосе уже не было прежней резкости. – "Тебе нужно пространство.."