Когда вянут розы | редакция |

Мордор. Страна, где давно умерло все живое. Сюда не проникал лучик солнца, здесь не светили звезды. Этот край оставила сияющая Элберет и цветущая Йаванна, здесь не текли благостные воды Улмо, не дули здесь свежие ветра Манвэ. Лишь отдаленное, зловонное дыхание Мелькора тяготело над выжженным простором.

Саурон превратил этот край в обитель себе под стать: темную, мрачную, полную страха и ужаса. Тем, кто видел Первую эпоху, здешние равнины напомнили бы Анфауглир, а крепость Барад-Дур – Ангбанд Моргота. Верно, бывший вассал во всем старался походить на своего хозяина.

Всадники, что въехали в Черные врата спустя много месяцев после Битвы у Эребора, отлично походили на уроженцев Мордора. Они свернули на восток и, безжалостно подгоняя усталых скакунов, добрались до Барад-Дура к закату, хотя здесь его и нельзя было увидеть.

– Господин ждет тебя, Бургуул, – из тени ощетинившихся шипами арок вышел уродливый орк с заплывшим глазом.

С вороной лошади, загнанной и валившейся с ног, сошла девушка в темном плаще. С виду ее можно было принять за призрака: бледная, худая, в изношенном темном платье. Под капюшоном прятались бесцветные волосы, почти белые в неверных сумерках, искусанные губы и тускло-зеленые глаза. Казалось, она уже почти отошла в мир теней, где ей было самое место.

Мало кто узнал бы в ней Мириэль, прекрасную эльфийку, чьи глаза всегда горели задорным огоньком, а уста озарялись улыбкой. Много дней прошло с тех пор как внутри нее погибла всякая надежда когда-либо вновь увидеть своды лесного дворца, а среди них – своего мужа.

Она ничего не ответила и молча прошла мимо орка, встречавшего ее. Неведомая сила вела девушку по запутанным коридорам Барад-Дура, полным ловушек и внезапно обрывающихся лестниц. Холодный ветер гулял по каменным туннелям, он нещадно терзал тонкое темное платье и грозился разорвать его на куски. Эллет плотнее завернулась в плащ и стала подниматься по кривым ступенькам.

Что с ней сделает Саурон? Это уже не имело значения. Ее память была сокрыта от него, а она сама находилась слишком далеко от остального мира, чтобы способствовать его уничтожению. У нее будет время вырваться из лап тьмы. А если нет – всегда есть острый кинжал или прочная веревка.

Мириэль вошла в длинный круглый зал. Стены, вылепленные из острых скал, возвышались гигантскими исполинами, так что потолок, который они поддерживали, едва было видно. У эльфийки невольно дух захватило от размаха и величия главной башни Барад-Дура. За широкими ступенями, на возвышении, стоял огромный трон из камня и железа. Там когда-то восседал Саурон.

Теперь его дух, приняв обличье Великого Ока, томился на вершине башни. Отсветы его пламени проникали сюда и оставляли на стенах причудливые ужасные тени.

– Ты пришла...

Голос эхом разнесся по башне и замер где-то вдали. Мириэль вздрогнула, когда порыв ветра пронес мимо нее сгусток черного нечто, и только спустя мгновение поняла, что это сам Саурон. Тень приняла зримую форму и замерла у трона, не менее уродливая, чем все здесь.

– Как ты и велел, – хрипло отозвалась Мириэль.

Что-то ударило ее в спину – и эллет рухнула на колени. На секунду в глазах ее вспыхнул прежний огонь, однако он быстро погас, задавленный грузом пережитой боли. Мириэль опустила голову.

– При тебе нет того, что я приказал принести... Ты разочаровала меня. Кто как не ты должен служить мне? Кто как не ты должен перенять мои знания, мою силу, мою власть?

Она закусила губу. Почему-то ей вдруг захотелось заплакать, как ребенку – как маленькой девчонке, что разбила коленку, гоняясь за бабочками в Золотом лесу.

– А кто как не ты должен был защитить меня? – едва слышно спросила она.

Тень дрогнула. И на миг – всего на миг – Мириэль показалось, что боль, которую она испытывает, принадлежит не только ей.

– Я сделал бы это, не вмешайся тогда эльфийская погань! – волна ощутимой ярости едва не сбила девушку с ног. – Это они виновны в смерти твоей матери! А ты, – Тень Саурона подобралась ближе, и на миг Мириэль показалось, что из темноты на нее смотрят полные злобы глаза, – ты связала себя с одним из них. Ты запятнала себя союзом с эльфом. Ты предала меня.

Пальцы эллет дрогнули, и она едва подавила инстинктивное желание коснуться обручального кольца, что теперь висело на тонкой цепочке у нее на шее. Однако нельзя было выдать себя. Мириэль знала, что, обнаруж Саурон сокрытое магией украшение, он бросит его в огонь Роковой горы, чтобы навсегда порвать ее связь с прошлым.

– Надеюсь, теперь ты поняла, что эльфам верить нельзя. С ними ты будешь слабой, ничтожной... А я дам тебе заслуженную власть.

– Ей ты тоже говорил это? – внезапно спросила эллет.

Саурон отпрянул на миг.

– Я чувствую в тебе гнев и неповиновение. Ты все еще противишься своей судьбе, Нуэриэль...

Девушка вздрогнула. Никто никогда не звал ее так, хоть она и знала – это имя мать дала ей при рождении. Дитя печали.

– Ты винишь в ее смерти эльфов, но в глубине души знаешь: ее погубила твоя жажда власти. Ты убил ее.

Она не знала, откуда в ней взялось столько смелости возражать. Сейчас рассудок затуманила давняя боль, та, что укоренилась гораздо глубже тоски по Леголасу и лесному королевству. Мириэль ни разу не видела свою мать, не помнила ее, даже не успела ощутить прикосновения ее нежных рук. И в этом был виноват Саурон.

– Жажда власти убила и тебя, adar. *

Мириэль стойко выдержала взгляд, направленный на нее из самой густой черноты. Никогда, даже в своих мыслях, она не звала его отцом. Страх, что кто-то узнает главную ее тайну, прочтет в глубине изумрудно-зеленых глаз ужасную правду, преследовал ее с самого рождения и не позволял думать о своем происхождении.

Она никогда полностью не принадлежала к народу эльдар. В ее жилах текла кровь майяр – одного из сильнейших и темнейших из них. Мириэль не знала, почему ее мать была рядом с ним так долго, что зачала дитя, да и не хотела задаваться этим вопросом. Рассказы Галадриэль всегда были односторонни и неполны. Галадримы – те из них, кто знал – и вовсе молчали.

– Значит, ты приняла это, Нуэриэль, – заговорил Саурон. – Это хорошо. Только то, что ты моя дочь, не спасет тебя от кары за предательство.

Тень вдруг вспыхнула бледно-серым светом, разрослась до невиданных размеров. В лицо Мириэль повеяло могильным холодом.

– Ты будешь заточена в самой темной башне Барад-Дура, пока я не сочту, что разум и дух твой очистились от поганого эльфийского духа! – голос отца разносился под сводами зала и душил своей могучей силой.

Мириэль с усилием вдохнула затхлый воздух и оперлась ладонями о каменный пол. Все вокруг кружилось, опора исчезала из-под вспотевших ладоней. Она теряла себя, теряла свои мысли, тонула в водовороте тьмы и безнадежности... То взывали к ней голоса других узников черной крепости, что сидели тут уже так давно...

– А когда будешь готова, когда воспрянешь и падешь во тьму, тогда ты поведешь мои легионы, и мы сокрушим Средиземье, как когда-то Моргот Бауглир сокрушил Арду!

Слова эти были последним, что она слышала перед долгими годами молчания.

Когда Мириэль открыла глаза, вокруг были лишь стены. Сквозь узкие прорези в них ее темницу овевал ледяной ветер. Сюда забивался редкий в Мордоре дождь. Здесь было сыро и темно, и ни один бледный отблеск не проникал внутрь.

Здесь ей предстояло провести остаток своей жизни.

* Adar – отец (синд.)

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

продолжение следует...