···
Отец умолк. Я тоже молчал. Может быть, он прав. Не любовь должна быть для мужчины главным. Отцу лучше знать об этом. Он неожиданно прервал молчание и засмеялся. - Ладно, завтра я пойду к князю Кипиани и обсужу с ним этот вопрос. Или мир настолько изменился, что теперь молодые люди сами ходят свататься? - Я сам поговорю с Кипиани, - поспешно сказал я. Мы снова сели на коней и поскакали к Баилову. Скоро показался уродливый темный лес нефтяных вышек. Биби-Эйбат - район Баку, где находятся нефтяные промыслы. Его воздух пропитан смрадом нефти. У фонтанирующих скважин стояли рабочие с черными от нефти руками. Она стекала с их пальцев и капала на землю. Со стороны баиловской тюрьмы раздались выстрелы. - Кого-то расстреляли? - крикнул я. Но нет, в этот день в баиловской тюрьме никого не расстреливали. Выстрелы доносились из казарм бакинского гарнизона. Там солдат обучали военному делу. - Хочешь навестить друзей? - спросил отец. Я утвердительно кивнул, и мы направили коней к учебному плацу казарм. Ильяс бек и. Мухаммед Гейдар проводили занятия в своих ротах. По их лицам ручьем струился пот. - Напра-во! Нале-во!
Мухаммед Гейдар выглядел ужасно серьезным. Ильяс бек же напоминал покорную чужой воле марионетку. Они подошли к нам, поздоровались. - Ну как, нравится вам военная служба? - спросил я. Ильяс бек промолчал. - Как бы там ни было, - это получше гимназии, - хмуро сказал Мухаммед Гейдар. - У нас сейчас новый полковой командир, - сообщил Ильяс бек. Шушинец, князь Меликов. - Меликов? Не тот ли это Меликов, владелец знаменитого гнедого? - Он самый. Легенды об этом коне ходят по всему гарнизону. Мы помолчали. На плацу лежал толстый слой песка. Ильяс бек тоскливо посмотрел в сторону ворот. В его глазах была зависть.
- Ты, кажется, завидуешь Али хану? - сказал отец, положив руки ему на плечи. - Не завидуй. Он, кажется, намерен расстаться со своей свободой. Ильяс бек рассмеялся: - И верно, ведь ты собираешься жениться на Нино, не так ли? - Самое время, - оживился Мухаммед Гейдар, - довольно бездельничать. Теперь ты узнаешь, почем фунт лиха. - В голосе его слышалось злорадство, но слова звучали слишком наивно.
Что могли знать о жизни Мухаммед Гейдар и его жена, не высовывающая носа из-под чадры?Я попрощался с ними, и мы с отцом вернулись домой. Азиатские дома бывают
прохладны. По ночам ты словно окунаешься в свежесть родниковой воды. А днем кажется, что попал в холодную баню. Я лежал на диване, когда зазвонил телефон.
- Умираю от жары и математики, Али хан, - услышал я голос Нино. Приди же, помоги мне.
А через десять минут Нино уже протягивала мне свои тонкие ручки. Нежные пальчики были в чернилах. Я расцеловал каждое чернильное пятнышко.
- Нино, я говорил с отцом. Он согласен.
Нино трепетала и смеялась, застенчиво поглядывая в сторону комнаты. Лицо ее разрумянилось. Она вплотную приблизилась ко мне и прошептала: - Я боюсь, Али хан, очень боюсь! - Чего ты боишься? Неужели экзаменов? - Нет, - сказала она и отвернулась, устремив взгляд на море, а потом в притворном ужасе схватилась за голову:
- Ах, Али хан из города Икс в город Игрек едет поезд со скоростью пятьдесят километров в час... Словно гора свалилась с плеч, и я, счастливый, уткнулся в ее тетради.