Синигами
Он пришел, чтобы лишить парня жизни, но никогда не думал, что так сильно в него влюбится.
В тот момент, когда Мью увидел его, он был совершенно очарован. Большие карие глаза, мягкие щеки, каштановые губы, которые, казалось, всегда улыбались ему. Но это было невозможно, ведь мальчик его не видел...
Он уже дважды приходил за ним. Один раз, когда ему было девять, и второй раз, когда ему было девятнадцать. Мью стоял в стороне и наблюдал за происходящим, одетый во все черное. Он следил за каждым движением мальчика, но каждый раз не мог лишить его жизни...
Он видел, как мальчик вырос и превратился в прекрасного молодого мужчину с безупречными манерами, любящего и заботливого по отношению ко всем вокруг. Эти качества еще больше покорили Мью, и он решил, что сделает все возможное, чтобы защитить его.
Но он не мог идти против времени, а время подсказывало ему, что парню осталось недолго.
Он наблюдал, как тикают часы, как дни на земле для юноши медленно сокращаются, пока не наступил его последний день.
И вот Мью здесь, смотрит на Галфа, который счастливо танцует в гостиной, не подозревая, что через пару часов он умрет. Если быть точным, седьмого октября в 17:59.
— Мью, ты не можешь изменить его судьбу...
Рука на плече вырвала его из раздумий, и он посмотрел в полные жалости глаза своего друга.
Мью лишь кивнул; уголки его губ слегка приподнялись в улыбке.
Капрао не знал, каково это — так сильно любить, но он видел, как Мью с каждым днем становился все молчаливее. Он знал, что юноша скоро умрет.
— Есть способ, — внезапно сказал Мью, шокировав его. Капрао сначала не понял, о чем он говорит, но в следующую секунду побелел сильнее, чем может жнец.
— Пожалуйста, Мью, не делай этого! Это будет означать для тебя конец! Это против правил!
Руки Мью дрожали, вцепившись в тетрадь смерти. Имена людей, чьи жизни он забрал, уже были нацарапаны в ней.
Но то, что он собирался сделать, противоречило правилам.
Записать свое имя, чтобы спасти чью-то жизнь...
Чтобы спасти жизнь Галфа...
— Какой смысл жить, если тот, ради кого я существовал, исчезнет... — выдавил из себя Мью, склонив голову над тетрадью и вытащив из-под плаща ручку.
— Нет, нет, НЕТ! Мью! Не делай этого! Не оставляй меня! — закричал Капрао и начал тянуть его за руку, пытаясь оторвать ручку от бумаги, но замер на месте, когда Мью поднял на него взгляд. Боль, отразившаяся в его глазах, была настолько сильной, что Капрао отступил и потерял всякую способность что-либо сделать.
— Пожалуйста, присмотри за ним вместо меня, — выдавил из себя Мью, всхлипывая.
Он не мог смириться с тем, что Галф умрет. Холодное и суровое поведение Синигами изменилось, превратив сурового проводника душ в монстра с бьющимся сердцем, бьющимся сердцем только для Галфа. И теперь, когда он его потеряет, какой смысл продолжать жить?
Он уже давно принял решение.
В тот момент, когда Мью нацарапал имя на старом листе и ручка оторвалась после того, как вывела последнюю букву, все было кончено.
Из глаз Синигами выкатилась одинокая слеза, дыхание сбилось.
Медленно, но верно его тело начало растворяться в воздухе. Глубоко вздохнув, он произнес свои последние слова:
— Пожалуйста, проживи ту жизнь, которую я тебе дарю, на полную катушку...
Ветер завыл и унес пепел, разметав его по темному грозовому небу, а тетрадь смерти с глухим стуком упала на землю...
В холодном вечернем небе раздался пронзительный крик. В тускло освещенной квартире на полу лежало тело, которое кричало так душераздирающе, что даже ветер затих, сочувствуя мальчику.
В тот момент, когда Синигами умер, Галф упал от внезапного удара в грудь и, хватая ртом воздух, громко закричал.
В памяти всплыли воспоминания, а в голове снова и снова повторялись слова: «Пожалуйста, проживи ту жизнь, которую я тебе дарю, на полную катушку».
Стук в дверь заставил Галфа очнуться, и он, спотыкаясь, направился к ней. Он увидел темную фигуру, облаченную в темный плащ. Это был Капрао. Он протянул руку, держав в ней тетрадь.
Галф схватил ее и прижал к груди дрожащими руками, плача навзрыд. Слезы текли по его лицу.
Как только он закрыл дверь, ноги подкосились, и он упал на колени. Воспоминания о Мью стали таким яркими в его памяти. Он чувствовал его любовь всем сердцем и теперь понимал, почему никогда в жизни ничего не боялся. Мью защищал его.
Галф рыдал, пока не смог прошептать с глубокой и благодарной улыбкой, прижав тетрадь смерти к груди:
— Спасибо, спасибо, Мью...