Привет, Матушка
-Андрей Александрович, поймите, я до сих пор не могу поверить, что всё это реально. - Произнёс мужчина на небольшом кожаном диване. - Тогда мне казалось, что я попал в ад. Да это и был ад. Самый настоящий, возможно вы видели фильмы, в которых показывали все ужасы войны. - На этом моменте собеседник сделал паузу, его взгляд немного потупился, а губы нехотя произнесли слова. - Не верьте им. На самом деле всё намного хуже, но мне там было хорошо. - Хорошо? По вашему рассказу я лишь вижу, что вы боитесь возвращаться в то время, почему же вы так хорошо о нем говорите? - Прервал монолог собеседника психолог, смотря несколько испуганным взглядом на парня, сидящего прямо перед ним. Его слова никак не взялись со здравым смыслом, это никак не могло уложиться в голове обычного человека, но тут пациент продолжил. - Знаете, я ведь не от скуки ради пошёл туда. Я всё ещё помню те дни, когда я счастливый гулял по улицам города, раздумывая по какому пути мне идти в жизнь. - тут герой погрузился в свои воспоминания, рассказывая уже в который раз Палунину (Психологу, что уже занимался с героем и пытался помочь ему вернуться в жизнь) свою историю. 2016 год. Я ещё помню то ужаснувшееся лицо Анны, когда я рассказал ей о том, что собираюсь сделать, сейчас я понимаю, насколько ей было больно осознавать, что я готов бросить её, родителей, родной дом, чтобы улететь за тысячи километров в чужую страну. Как я был глуп? В этот вечер, после семейного ужина, мы ведь решили с ней прогуляться. Погода была прекрасна, будто в новогодних фильмах, с неба падали снежные хлопья, оседая на землю и покрывая всё вокруг, а мы, полные счастья, проводили время вдвоём. И черт меня дернул сказать ей про командировку, да вообще стоило ли уезжать? Я ведь был счастлив… На улице было не холодно, даже тепло, хотя и лежал снег, но я всё ещё помню её взгляд, меня будто пронзило, словно озноб ударил. Возможно это был знак. Знак, что пути назад уже и не было, а я всё дальше убеждал себя, что всё к лучшему, даже слезы матери. Не верится даже, что я ранил их, ранил и ушел, и ведь просто так. Я ничего не получил, а потерял жизнь, потерял мечту и тот путь, что у меня был. Да что ещё, сборы, проводы, прощание. А отец, казалось он переживал не меньше матери, но старался не показывать ничего. Он старался быть сильным ради матери, всегда на него равнялся, но в тот день хотелось лишь извиниться перед ним. Его седая голова и так многое пережила, тут уже не просто мелкая шалость ребёнка, а практически фатальная ошибка сына. Даже не помню что они говорили, будто звенящая тишина сопровождала меня до самого вокзала. - Казалось парень хотел заплакать, но не мог. Физически не мог. - Каждый раз, как вспоминаю лицо матушки и поверить не могу, как смог уйти, как оставил их. А дальше лишь восход, солнце, казалось бы, солнце осталось одно, но уже не грело так, как дома, не грело душу, сердце не грело. В этом краю всё казалось иным, каким-то другим, чужим, враждебным. Вот, уже выгрузившись из самолета, я понял куда попал: на нас, новичков, многие смотрели кто-то с призрением, кто-то с улыбкой, а кто-то старался не обращать внимания на нас, видимо понимали, что нас ждёт. Да и прибыли мы уже с нашим командиром. Сопровождал нас такой-же молодой лейтенант, как мы потом узнали, он только выпустился из училища и его сразу сюда, в самое пекло. Первые дни были самыми легкими, сержант лишь изредка кричал на паренька, который иногда разговаривал в строю, но в остальном всё было хорошо, правда вот с поставками еды иногда были проблемы, питались сух. пайками, но жаловаться было не на что. Нас кормили, в боевые действия мы не заступали, да и жизнь эта напоминала обычную службу срочника. Помнится у нас ещё был майор, из роты обеспечения, хороший был мужик, настоящий офицер, в один день, когда они привезли нам еду вся машина была ситом, старшие потом рассказывали, что они в засаду попали, но смогли вырваться. Моё же боевое крещение произошло… - тут парень замолк, пытаясь вспомнить то ли когда оно произошло, то ли сколько уже времени прошло с того момента. - Через месяц после нашего прибытия мы поехали в первый наш патруль. Это было. Это было ужасно. Нет, не условия или время, ведь это всё можно спокойно вытерпеть. Мы тоже попались. Андрей Александрович, я представить не мог себе, что дети могут так поступать. Из-за какого-то мальца, что выбежал на дорогу, пришлось остановить всю колонну и позвать переводчика, что мог сказать ему уйти с дороги, но как только он вышел, в его голове образовалась дыра, мы тогда не могли полностью осознать ситуацию, а в действительность нас привел пронзительный крик старшины, что вылетел из уазика с новобранцами и взял руководство на себя, пока наш такой же зелёный лейтенант пытался понять что происходит. Да, после этого мы и поняли, что это его первый настоящий бой, но в это время некогда было думать, мне пришлось упасть в канаву, что была около нашего КАМАЗа. Приземление было не из лучших, но там я мог хоть как-то начать сопротивляться, окружившим нас боевикам. Патроны на удивление, быстро кончились, казалось что пули летят отовсюду, будто сам воздух стреляет в нас. Вскоре прозвучал взрыв - бензовоз в центре колонны взорвался, после этого всё как в тумане. Пули свистели надо мной, а я, вжавшись в землю, боялся даже голову поднять. А я слышал всё больше криков наших парней, некоторые вопили от боли, другие в панике выбегали на врага, не понимая, что делают. Странные люди, как мне было жалко их в тот момент. Весь этот хаос смог остановить старшина, именно он смог успокоить нашего командира и, уже вдвоём, они взялись за командованием обороной. Последнее, что я услышал, был взрыв гранаты, видимо взорвалась совсем недалеко, так что вырубила меня. Очнулся я уже в тишине, неподалёку горел уазик нашего командира, а вокруг ходили солдаты и сержанты, что искали выживших. Поднявшись на колени я увидел не то, что обычно показывают нам в фильмах. Да, мы отбились, но какой ценой? Столько парней полегло, казалось от нашей изначальной группы не осталось и десятой части. Пока всё это осознавал, понял, что ужасно хочу пить, только поэтому мне хватило сил встать на ноги и вообще подать знак, что я жив. Во рту будто была своя пустыня с палящим солнцем, сжигающем всё, до чего могли долететь его лучи. Шаг. Второй. Третий. Я старался обходить эти, уже покинутые душами тела. А ведь они были такими же как я, их ведь тоже дома ждала мама, места не находила жена или девушка, а у Петьки, связиста нашего, был ведь сын, которому он обещал вернуться. Обещание он сдержал не полностью. Подойдя к единственному рабочему КАМАЗу, я видел как в кабине сидел лейтенант, а из его плеча шла, уже почти остановившаяся, кровь. Задело беднягу, видимо шок не давал почувствовать рану, повезло, он смог организовать тех, кто был жив. Старшина же рядом охрипшим голосом говорил в рацию: “Пришлите к нам медиков. Хоть кого нибудь…”, из рации же доносились лишь обрывки фраз, некоторые можно было разобрать, но как я понял по лицу старшины - нам придётся либо самим возвращаться и оставить всех парней, что полегли тут, либо ждать их, неизвестно сколько. И только сейчас, единственный раз, за всё время, лицо старшины, грубое, иногда расплывавшееся в улыбке, показало страх, глаза, что всегда были наполены энергией, несмотря на уже достойный возраст, сверкали ужасом. Он не мог оставить их. Для него они были всё равно что дети, собственные дети, которых он потерял. Я проникся его чувствами, уже и забыв о чудовищной жажде и о головной боли. Подойдя к нему я просто положил руку на его плечо и молча посмотрел в его глаза. Видимо он понял, что лучше сохранить тех, что остались в живых. Несмотря на раздирающее душу решение, он всё таки сказал тихим, почти неслышным голосом: “Поехали”. Следущие два или три часа были наполнены молчанием. По дороге, когда уже прошёл шок, я понял насколько ошибочным было моё решение. Я не мог ответить себе даже на вопрос “Зачем я сюда пошёл?”. Как весело вышло, у нас было столько хороших ребят, сильных, выносливых, но как всё таки несправедлива судьба, что распорядилась так нашими жизнями. После всего произошедшего тихая, даже слишком, дорога казалась тишиной после шторла, будто штиль в море. Уже в части нам показали медицинскую помощь, кому она нужна была, а после нас повели по большим звёздам: офицерам было интересно, что произошло, и как из целого взвода в живых осталось несколько человек. Первое время наш командир попросил чтобы с нами поработали местные психологи, это немного помогло нам оправиться от произошедшего, хотя на что мы надеялись, подписывая контракт и соглашаясь лететь в другой конец света. Позже мы общались с другими, кто тут был больше нас, говорили что мы везунчики, ведь так открыто практически местные не нападают, да и видно было, что мы зеленые ещё. И так в занятых днях прошло где-то полгода, за это время я успел немного научиться арабскому и понять что путь практически пройден, осталось только выжить, хотя и было часто желание сбежать, забиться в угол и не идти куда-то, страх смерти ведь никуда не уйдет, я был не настолько привыкшим к войне как те, кто нас окружали каждый день. Помню как-то в очередном патруле пара наших машин остановилась и я вышел подышать воздухом, всё таки в машине было не сильно свежее чем на улице. Старшие курили разговаривали о жизни, у кого какие планы по жизни, когда закончится контракт, чем они будут заниматься. Честно говоря, я им даже как-то завидовал, мне ведь оставалось на тот момент что-то около трех месяцев, а им по паре недель. И вот пока они курили прогремел взрыв, оказалось что какой-то сумашедший решил убить и обчистить нас, пока я лежал на земле и прятался от пуль, которые летали над нашими головами в паре сантиметров, они спокойно продолжали курить как ни в чем не бывало. Даже шутки проскакивали, а я лежал прижав голову к песку, а они видимо понимали, что происходит, но уже просто не могли реагировать как я и бояться, их страх просто зачерствел. Возможно сохранять хладнокровие это и хорошо, но и страх тоже играет свою функцию, переставать бояться было нельзя. Вскоре этого безумца пристрелили, а мы расселись по машинам и поехали дальше. Так неделя за неделей прошли эти три месяца и вот, когда наш командир роты спросил у меня хочу ли я продлить контракт, я отказался и именно в тот момент я почувствовал, что огромный груз упал с моих плеч. Закончив разговор и расписавшись за отказ я вышел из канцелярии и направился к своему спальному месту. Я собрал свои сумки и просто прожил оставшиеся пару дней в спокойствии. И вот, как в первый раз, только в обратную сторону, перелет домой. Дом! Наконец-то Родина моя! Во мне всё ликовало от счастья, я никак дождаться не мог того, чтобы прийти домой и обрадовать родителей своим появлением. Представить не мог их лица, ни на один день не забывал про них и всегда скучал. Но видимо судьба снова внесла свои корректировки. Когда я пришёл на порог отчего дома, мне открыла сестра, она радовалась моему возвращению, но никак не могла рассказать мне о чем-то. В глубине души я догадывался что произошло, ведь родителей нигде не было и именно этот вариант пугал больше всего. Но правда напрашивалась сама собой, хотя и не хотелось принимать этой, новой, жизни. Помню в тот момент моя голова закружилась и сестре почти пришлось ловить меня, хорошо вовремя пришел в себя. После этого, явно не самого лучшего воссоединения, мы сели обсудить всё за стол в спокойной обстановке. Между нами повисла звенящая тишина, казалось что она не закончится, но её прервала Аня, так зовут мою сестру. - Подождите, тоесть вы не поддерживали связь с домом во время службы? Почему? - Андрей Александрович, у нас были запрещены вообще все средства связи с внешним миром, а вы говорите о общении с близкими, даже писем написать не могли. - Слова психолога сбили героя со своей мысли и тут, будто вытягивая нить своего повествования в мыслях, он продолжил. - Она рассказала мне, что это был якобы какой-то несчастный случай: пьяный водитель сбил их, а я же не мог поверить в это. Просто не мог, всегда казалось что, родители всегда рядом, всегда были, есть и будут. Казалось в этот момент мой прежний мир наконец рухнул. Отец погиб в тот же день, а мама… Она впала в кому, иногда приходя в сознание и допытывая бедную Аню о том где я. И так, в проблесках сознания, свеча её жизни погласла. Я не успел примерно на месяц. После этого откровения на моём сердце остался какой-то осадок, казалось что последний год это просто какой-то сон, кошмар, навеянный одним плохим днем, и сейчас я проснусь и всё будет хорошо, родители, как всегда с улыбкой, будут ждать меня к себе, расспрашивая когда я уже поженюсь или хотя бы познакомлю их с моей дамой сердца. А теперь. Теперь мне уже никогда не услышать этих родных мне голосов, не почувствовать ту родительскую заботу, что несмотря даже на возраст всегда согревала меня в трудный час. И всё это произошло после одного дня. Один день. Именно он поделил мою жизнь на до и после. Именно после него я потерял практически всех, кто был мне дорог. А теперь что? Теперь я сижу с вами, Док, рассказываю свою историю. - Что же вы делали после того как вернулись? Вы как-то обустроились дома с сестрой или вы живете отдельно? - После всего этого я попытался встать на ноги, оправиться от таких тяжелых ударов, что посылала на меня судьба. Благодаря сестре и её поддержке я не спился, хотя не многим повезло так же как мне, ведь не у многих был такой человек, на которого можно было бы положиться. Живём мы вместе, благодаря ей я сейчас потихоньку привыкаю к спокойной жизни без войны, хотя иногда и дают о себе знать старые шрамы. - Вы где-то работаете? Кажется говорилось, что бывшим военнослужащим будут послабления при приёме на работу. - Послабления? Я весь этот месяц, как вернулся домой, каждый день хожу на собеседования, консультации по поводу работы, в приёмные различных компаний, но они говорят лишь, что ничем не могут помочь, видите ли у них “штат полный”. До сих пор не могу осознать, что лишь один день выкинул меня на задворки жизни. - Закончив рассказ, парень встал с диванчика, вытянувшись в полный рост. - Спасибо, Андрей Александрович, что выслушали меня. Но кажется одними только разговорами мою проблему не решить. Я был бы рад, если бы проблема была только во мне и моей личности, если бы я реально мог бы что-то изменить, повернуть течение своей жизни вспять, но, как видите, против жизни я бессилен. Я не могу назвать это “Злым роком”, но и обычной жизнью тоже. Скорее это конец счастья? - И тут парень сделал открытие для себя. - Может если бы я остался там, в далекой стране без законов и порядка, я был бы счастлив? Именно эти дни были последними хорошими в моей жизни. Именно поэтому я хочу вернуться обратно. Я стал лишним. Лишним не только для тех людей, что окружают меня, друзей, знакомых, прохожих, общества. Я стал чужим для самого себя, словно животное отбившееся от стаи и потерявшее способность прокормить себя, медленно погибающее в одиночестве. - Надевая на себя старую, затертую в паре мест куртку, что была ему коротковата, он направился к выходу из кабинета, оставляя мужчину, что хотел помочь ему, в одиночестве. Пропадая в дверном проёме, наш герой попрощался с доктором. - До свидания, Андрей Александрович, ещё увидимся.