Глава 8. Пропавший папа.
Но не добежал. Перенервничал, прислонился к ёлке и свалился в обморок. Стало темно, тихо и спокойно, ни шума ветра, ни бешеных ударов сердца.
Очнулся он спустя часа этак четыре. Встал, отряхнулся и пошел в лагерь.
- Что с твоими волосами?
- Я их сбрил. Хочу быть как вы, чтобы никто не думал, что я вас ненавижу!
- Что-то случилось?
- Отец сдает меня в детдом, потому что его друг бил еврея, а я избил его друга.
- Ты молодец! Значит, мы больше не увидимся...А у меня тут тоже несчастье. Мой папа пропал.
- Как?
- Его увели и не привели обратно. Шесть часов назад должен был прийти. Вдруг с ним что-то случилось?
- Может, он в лагере? У тебя есть ещё полосатая одежда? А то я могу ее надеть и пробраться к вам!
Сказано - сделано. Шмуэль вырыл лопатой подкоп, дал приятелю полосатую кофту и штаны, тот пролез под проволокой, и вот они вдвоем идут на поиски. Вокруг полно скелетоподобных детей и взрослых, у всех страшные печальные лица и блеклые глаза, в которых отражался черный дым, летящий из огромных труб.
- Что-то охраны не видать!
- Так они все в бане сидят. Знают, что мы не сбежим: в этой одёжке нас кто угодно и где угодно поймает.
- Что, и лагерь никто не охраняет?!
- Не, никто. А что? Ты куда?
Бруно встал на ящик с патронами и завопил:
- Эй, евреи!!!
Десятки глаз уставились на Бруно. Он содрогнулся, увидев в их глазах отчаяние, страх и отражение того дыма.
- Вы же все хотите жить! Поэтому слушайте меня! Тюремщики ваши в бане отдыхают, а вы идите за мной! Не бойтесь, я свой!
- Свой?!
- Свой! Я ваш! Делайте, как я скажу, и мы все будем свободны!
Через минуту дверь бани была прикрыта шваброй, немецкая одежда из раздевалки порасхватана узниками, Шмуэль вглядывался в лица пленных, ища отца, а сын коменданта возился с замком на воротах.
- Чего стоите? Тачки и мотоциклы для кого?
- Точно - наш!
- Давайте им баню подожгем?
- Таки не стоит, это за нас их начальство сделает, когда узнают.
Шум моторов, лязг засовов, радостные крики, топот. Мальчики кивнули в пространство и тоже бросились наутёк.