Глава 1
Юля
— Нас пригласили на вечеринку.
Отрываю взгляд от чертежа и, сдув с лица выбившиеся из хвоста волосы, вопросительно смотрю на усевшуюся напротив Таю. Подруга держит зонт-трость под мышкой и складывает руки в молитвенном жесте. На ней бежевый тренч, шёлковый платок небрежно намотан вокруг шеи, на губах розовый блеск.
Обычно одна из двух подруг всегда похожа на леди, а другая — обязательно на того парня из соседнего подъезда. Отгадайте, какая из них я?
— Ты хотела сказать — тебя?
— Не ворчи. Одна я никуда не пойду. Ты мой плюс один.
Да-да. Страшненькая мужеподобная подружка, которой можно отпугивать неугодных кавалеров.
Кривлю губы.
— Какая честь. Но я занята.
— Когда? Я ещё не сказала дату вечеринки!
— Дай подумать? Всегда!
— И чем же ты занята в пятницу вечером? Ешь чипсы и смотришь сериалы про расчленёнку?
— Особо опасных преступников!
— Скучно. И так проходят лучшие годы твоей жизни?
— Мне не скучно. Второстепенный герой такой красавчик. Хотя, скорее всего, он и окажется маньячилой. Давай поспорим?
— Воздержусь, — теперь настала очередь Таи кривить губы.
Обидевшись, отворачивается в сторону окна.
Полуголые ветки деревьев раскачиваются на ветру, стараясь сбросить с себя оставшиеся пожелтевшие листья. Поёжившись, начинаю собираться.
Сворачиваю ватман трубочкой и запихиваю в тубус. Время семь часов вечера, вторник. В университетской библиотеке остались только мы и старушка-библиотекарь. Она шаркает между книжными рядами и раздражающе покашливает. В общем, всячески намекает, чтобы мы поскорее отсюда свалили.
— На физмат новенький пришёл.
— Почему ты всегда в курсе всего?
Распустив волосы, расчёсываю их пальцами и опять собираю в небрежный хвост.
Стараюсь припомнить новые физиономии, мелькавшие на соседнем потоке. После летней сессии произошёл значительный отсев учеников. Моя группа поредела на четырёх учащихся, не сдавших математический анализ. Хотя он и не был нашим профильным предметом. У Таи на экономическом тоже кто-то вылетел.
Однако новеньких студентов я не видела. Или просто мне не было до них никакого дела.
— Девчонки на физре говорили, — хихикает Тая. — И я его видела, в столовой, перед первой парой. Красавчик.
— Только не говори мне, что ты опять влюбилась не пойми в кого! — Посмеиваясь, закидываю сумку на плечо. Беру в руки читательский билет и киваю в сторону выхода. — Идём.
— Почему сразу опять?
— Знаю я этот твой взгляд. “Валера, он такой… такой… просто не знаю какой”, — передразниваю подругу, меняя голос на более тонкий и картинно хлопаю ресницами, положив ладони на грудь.
— Вот да! Именно такой. И он устраивает вечеринку-знакомство. Приглашены только избранные!
— Кто так вообще делает? Закатывает вечеринки для малознакомой толпы?
— Социально активные люди!
— А, ну да. Я же к таким не отношусь.
— Вот объясни мне: как можно жить в семье, где помимо тебя есть ещё трое детей, и так ненавидеть людей? — всплёскивает руками Тая и с глухим стуком роняет зонт на пол.
— Скорее всего, именно поэтому.
Мы серьёзно смотрим друг на друга не моргая. Уголок губ Таи нервно дёргается, и она первой не выдерживает. Запрокинув голову, громко смеётся.
— Девушки! В библиотеке должна быть тишина! Вы мешаете другим ученикам!
— Тут никого, кроме нас, нет, Раиса Пална! — кричит в сторону бесконечных стеллажей Тая.
— До свидания! — произношу добродушно.
В библиотеке я частый гость и портить отношения с её работниками не хотелось бы. Потому что в нашей большой квартире мне часто нет места. А я люблю уединение. Фигово родиться интровертом в многодетной семье.
Забрасываю сумку на заднее сиденье машины и любовно кладу туда же тубус с чертежами. Тая смеётся, что я ношусь со своей начерталкой как с ребёнком. Она, в отличие от меня, все чертежи заказывает своему сводному брату.
— Подвезти тебя? — спрашиваю у подруги, хлопая дверью.
Мы живём в соседних домах. Познакомились на подготовительных курсах в прошлом году. Удивительно, что при таком близком соседстве не встретились раньше. У меня никогда не получалось дружить с девочками, наверное всему виной три старших брата. Они постоянно таскали меня за собой. Или я, как хвост, таскалась за ними.
— Давай. Я бы ещё где-то потусила, не хочу домой, — вздыхает Тая, загружаясь в машину.
— Паша? — спрашиваю, посматривая в зеркала, и прикидываю, как мне лучше поехать.
Интуитивно чувствую, как кривится лицо подруги. Она всегда морщит нос, когда речь заходит о Паше, её сводном по матери брате. Он учится на нашем факультете, старше на два курса и имеет довольно взрывной характер. Тае живётся с ним несладко. Они снимают квартиру на двоих через пару дворов от моего дома. И, когда я говорила, что он помогает ей с чертежами, я имела в виду, что она платит ему за это деньгами. Там братских и сестринских чувств нет совсем. Что мне и непонятно. Несмотря на то что у нас с братьями большая разница в возрасте, они никогда не возьмут с меня денег за помощь. Скорее всего.
— Сегодня день, когда он затаривается тёлками и приводит их домой, — говорит Тая и достаёт зеркальце из сумки, скептически себя рассматривая.
— Что, прям несколько “тёлок”? — спрашиваю смеясь, представляя Пашу, увешенного куклами Барби.
— Да. Две-три. Не знаю, что он там им вешает на уши. Но выбор у него всегда огромный. Я потом боюсь по квартире передвигаться без антисептика и перчаток.
Вкусы на девушек у него, прямо скажем, не очень.
Или это веяние моды, выбирать себе в подружки искусственных “инстадив”, которые как одна похожи друг на друга. Не знаю, чем они думают, накачивая губы и укорачивая свои носы, становясь клонами. Лучше бы мозгов себе добавили. Жаль, это невозможно. Хотя… самообразование никто не отменял.
— “Паша, ты такой классный!”, “Паша, ты правда прочитал все эти книги?”, “Паша…” – Тая изображает рвотные позывы, а я смеюсь, выруливая с университетской парковки на оживлённую вечерним часом пик улицу.
— Твою мать! — ору, пытаясь увернуться от красного “Мини Купера”, несущегося прямо на нас.
Избежать удара не получается, хотя я очень стараюсь прижаться к обочине и не залезть колёсами на тротуар, по которому ходят люди. Не хватало ещё передавить ни в чём не повинных пешеходов.
— Куда едешь, дура! — ору, вылезая из салона и обегая машину. — Ты должна была мне дорогу уступить!
Готова поспорить на свою почку, за рулём другой тачки сидит девушка.
Зажав переносицу, на секунду прикрываю глаза.
Бампер погнулся и с одной стороны отвалился. Краска на нём кое-где стёсана.
Перепуганная бледная Тая на пассажирском сиденье держит руку на сердце и отрывисто дышит:
— Что там? Все целы?
— Да что им будет? — произношу раздражённо.
Разворачиваюсь и широким шагом иду к минику, собираясь оттаскать за волосы идиотку, которая не смотрит на знаки. И из-за которой, возможно, мы застрянем тут на несколько часов в ожидании страховых агентов. Потому что это моё первое ДТП и я не знаю, как всё оформляют. Можно, конечно, позвонить отцу… или кому-то из братьев. Но тогда мне машины больше не видать как своих ушей.
Из миника вылезает длинноногая блонда.
Какая неожиданность!
Смотрю на её рост и не понимаю, зачем ей миник. Как она вообще там помещается? Блондинка верещит и охает, носясь кругами вокруг своей машины.
Открываю рот, чтобы отчитать её за отсутствие мозгов, как вдруг прикусываю язык. Потому что с пассажирской стороны выбирается здоровый бритоголовый парень.
Одна его бровь рассечена и оттуда сочится кровь. Он прикладывает пальцы к ране и громко чертыхается. Зло смотрит в мою сторону.
— Куда едешь, дура? — спрашивает уже у меня.
Медленно моргаю. Один раз, второй. Немота на меня нападает редко. Я обычно всегда знаю, как ответить и осадить словесно так, чтобы человек потом никогда не отмылся от этих слов, либо никогда меня не забыл.
Именно поэтому у меня мало друзей.
Рожа у этого бритого чисто уголовная, грозная, пугающая. Наверное, поэтому я торможу с нападками. Взгляд колючий, скулы острые, подбородок волевой с милой ямочкой по центру. Лицо бледное, под глазами тени. Да и вообще весь он какой-то помятый. Видавший виды бомбер, широкие джинсы с болтающейся на бедре цепочкой, потрёпанные кеды. Струйка крови, сбегающая вниз по щеке, идеально завершает его быдловатый образ.
Я, несмотря на мешковатые вещи и куцый, спрятанный под капюшоном хвостик, девочка из интеллигентной семьи врачей. Драться с отбитыми на голову мужиками не умею, разве что пару раз заваливала братьев на маты, когда в детстве вместо художки папа случайно отвёл меня на айкидо.
— Ты кого дурой назвал? Свою куклу Барби, которая водить не умеет? Готова поспорить, вместо дороги она смотрела в зеркало и красила губы.
Парень неожиданно усмехается. Буквально на секунду! Точно говорю, я видела. И лицо его протокольное сразу преображается. Однако он быстро прячет свои эмоции, вновь сдвигая брови на переносице.
— Дерзкая, типа?
— Не нравится, когда кто-то прав, кроме тебя, типа?
Стучит пальцами по красной крыше и скользит по мне изучающим взглядом. Судя по тому, как быстро его интерес к разглядыванию моей персоны стихает, ничего примечательного в моей внешности он не нашёл.
Не понравилась.
Переживу.
— Глаз, что ли, нету? — кивает в сторону спрятанного за автобусной остановкой знака. — Ты свой таз вместе с правами купила?
Пропускаю мимо ушей оскорбления для своей старушки “кии”. Купила я её не сама. Это первая машина в нашей семье. Эй уже лет двадцать. Раритет. Родители просто не могут с ней расстаться. Показывают нам с братьями, как правильно нужно ценить и расходовать деньги. И всё равно, что у них самих в подземном гараже уже давно стоит по личному “мерседесу”.
— А ты денег на мозги так и не наскрёб? — замечаю ехидно.
Знак я видела, и он говорит в мою пользу.
— Юль, иди сюда… — громко шепчет Тая. — Не нарывайся…
Она вылезла из окна наполовину и истерично машет руками, подзывая к себе.
— Погоди, — отмахиваюсь от подруги.
— Послушай подружку лучше, — цокает языком парень.
— Давай полицию вызовем! Мне страшно, — хнычет Тая. — Или ещё кому позвоним.
— Если понадобится, обязательно вызовем.
И папа отберёт у меня ключи от машины.
Братья будут подшучивать и рассказывать эту историю до гробовой доски.
Ну уж нет.
Сама разберусь. Составим протокол. Позвоню в страховую. Найду автомастерскую и отгоню туда свою малышку.
Парень сплёвывает на землю и с громким хлопком закрывает дверь. “Мини Купер” едва не подпрыгивает от силы этого удара.
— Пиздец, — шипит, сдавливая двумя пальцами виски.
— Я бы тебя за такое отношение к машине близко к ней не подпустила.
— Чего?
Ноздри олигофрена подрагивают. Глаза прищуриваются.
— Ничего.
Щурю свои в ответ. Упираю руки в бока и оглядываю повреждения на своей, и… нет, другая машина точно не ему принадлежит.
Если бы это была его тачка, под сиденьем непременно нашлась бы бита. На случай важных переговоров. У меня такая есть. И я обязательно бы её достала, если бы не была уверена в том, что в этой милой машинке сидит длинноногая курица.
Кстати, где она?
Пристроилась на бордюре, обливаясь крокодильими слезами, быстро строча что-то в телефоне. Шмыгает носом и поднимает голову. Ищет взглядом парня и, шлёпая дутыми, подкрашенными в розовый губами, произносит:
— Папа меня убьёт.
Сестра!
Шагаю ближе к блондинке. Может, стереотип про тупость с ней не работает? И мы сможем быстро договориться? Хотя нет, она же в меня въехала.
— Тогда давайте решим этот вопрос побыстрее. И разойдёмся, — решаю прекратить бессмысленное общение с бритоголовым.
Он здесь всё равно ничего не решает.
— Давай. У тебя есть с собой деньги?
— У меня? — удивлённо выгибаю брови. Неужели она думает, я буду ей платить? — А у тебя, киса, есть? Потому что я хочу получить за свой отвалившийся бампер кругленькую сумму побыстрее, или мы вызываем ментов.
Нет, не вызываем. Но немного угрозы не помешает.
— Это ты виновата! Я не видела твой драндулет. Ты знаешь, кто мой отец?
— Естественно, нет. Но можешь просветить, я послушаю, пока набираю номер 102.
— Чей?!
— Оксана, дай ей денег, и поехали, — раздается угрюмое за моей спиной.
— Ни за что. Это она виновата! Я её не видела!
— Господи боже… — бормочу, покачивая головой.
Так мы до утра не разойдёмся. Каждый будет тянуть одеяло невиновности на себя. Что за аргумент такой — «я её не видела»?
— И куда же ты смотрела?
Блондинка беспомощно таращится чуть выше моего плеча.
Предполагаю, примерно там виднеется лицо её парня.
— Блять. Сколько ты хочешь?
Удивленно приподняв брови, оборачиваюсь. Парень хлопает себя по карманам и достаёт на свет толстую пачку денег. Свернутые вдвое пятитысячные купюры, стянутые тонкой зелёной резинкой.
— Вот так бы сразу.
Несколько минут торгуемся. Бритоголовый, оказывается, жмот и с трудом уступает мне лишнюю тысячу за моральный ущерб.
Расходимся.
Парень садится в миник за руль и посылает мне убийственный взгляд через лобовое стекло. Я только что его поимела.
Его сладкая блондинка прыгает рядом, продолжая умываться слезами, просит прощения и рассыпается благодарностями. Хватает его за щёки и, повернув к себе, набрасывается с поцелуями. Одна её рука соскальзывает на мужскую грудь и ползёт ниже, к паху.
Боже мой…
Средь бела дня.
Постыдились бы.
— Какая мерзость, — бормочу, поворачивая голову к замолкшей Тае. — Ты тут как? Жива? Чего притихла?
— Ты с ума сошла? — выдыхает подруга, продолжая таращиться в окно на рядом стоящую машину и сосущуюся парочку.
В животе неприятно тянет.
Меня сейчас вырвет.
— Вполне вменяема. У меня даже справка из психушки есть. Выдали, когда на права сдавала. А что такое?
Тая тяжело вздыхает и заправляет за уши волосы.
— Это же Данил Милохин. Ты совсем по сторонам не смотришь? В каком мире ты живёшь?
— В том, где плохих парней всегда наказывают, — усмехаюсь, имя в виду свои сериалы. — Это ты про него говорила? Он новенький? К нему на вечеринку мы идём?
— Серьёзно? Это Данил…
— Милохин, ага, я услышала. И что с того? Он что-то типа суперзвезды?
— Помнишь историю, как в том году вертолёт на окраине города упал? Три человека погибло, один выжил.
— Помню. Папа оперировал выжившего. Вроде его отправили на восстановление в Германию. Но там прогноз был так себе. Это он? Я что, обобрала инвалида? Нужно было предупреждать!
На мгновение мне становится стыдно. И я даже подумываю выбраться из машины и всунуть деньги обратно этому Милохину. Но Тая отрицательно машет головой и судорожно вжимается в кресло, когда рядом раздается визг шин.
“Мини Купер” срывается с места. Задумчиво смотрю ему вслед. Задние фары несколько раз раздражающе мигают.
Позёр.
— Это был его отец. Данил учился с нами в универе, вылетел летом. Не помнишь его?
— Вообще ни разу…
— Он тогда иначе выглядел, — продолжает делиться Тая. — Связался с дрянной компанией, говорят, спускает отцовский капитал в унитаз. Наркотики, выпивка, гонки и девочки. Творит, что хочет. От таких нужно держаться подальше. Я вообще думаю: вдруг эти купюры, ну те, что он тебе дал, меченые? И он специально дал. Ты решишь ими расплатиться, и тебя повяжут, как соучастницу.
— С чего бы?
— Ты с ним так разговаривала… У него девицы по струнке ходят! Я его боюсь. Как посмотрит, внутри всё сжимается. Я пыталась тебя предупредить. Даже смс написала.
— Телефон в сумке лежит, — произношу задумчиво, переваривая нужную информацию.
И отмахиваюсь от неё, как от назойливой мухи. Деньги на починку машины у меня есть. Осмотрев купюры в луче света, убираю их в карман.
— Смешная ты, Тайка, — успокаиваю нервно кусающую губы подругу. — Не верь всему, о чём болтают в женских туалетах на длинных переменах. Думаю, мы ещё нескоро встретим этого Милохина. Из универа он вылетел, с плохой компанией связался. Где же нам пересекаться? Думай лучше, что наденешь на вечеринку новенького. И не переживай.