Глава 6
Чертоги памяти из летнего уикенда
Максим...
Имя, доставшееся ему от латинского "Maximus" — "Величайший". Ирония судьбы — он действительно был велик в своей способности терпеть. Великий мученик любви, свято верящий, что страдания очищают душу.
Я наблюдала, как он закуривал очередную сигарету, его пальцы нервно постукивали по пачке. Спокойный? Да. Честный? Безусловно. Верный? До абсурда. Макс был тем редким типом людей, кто умудрялся находить поэзию в школьных буднях и романтику в вечных ссорах с Ариной.
"Опять до восьми вечера паримся в этой конуре", — бросал он в пространство, вспоминая подработку, но в его голосе не было злости. Только усталая покорность. Матери он никогда не перечил, Арине — тем более. Я видела, как его глаза тускнели, когда она отчитывала его за неответное сообщение или неидеально подобранный под её платье шарф. Но стоило ей улыбнуться — и он снова светился, как прожектор.
Арина... Рыжые волосы, очки, съезжающие на кончик носа, и невероятный талант выносить мозг. Я обожала её за эти подколы про Шувалова: "Ну что, Варь, твой злой гений сегодня опять строил из себя вампира?". Но ненавидела за привычку выбалтывать мои секреты. Шёпотом говоришь ей на ухо — через минуту уже вся компания знает.
Тот день на пикнике... Солнце палило нещадно. Арина, по своему обыкновению, допрашивала:
- Так что там было в классе? Он тебя прижал к доске? Украл тетрадь? Признался в любви?
Я отпивала колу, чувствуя, как пузырьки щекочут нёбо. Только мы с Викой знали правду — как его руки впились в мои плечи, как пахло ментолом и злостью, как потом...
- Да забей, Арин, обычная школьная дичь, — отмахнулась я, закатывая глаза. Но в памяти всплыло его шёпот: "Ты специально так делаешь? Чтобы я..."
Макс вдруг поднял голову:
- Вы о Шувалове? Он, кстати, вчера...
Я резко закашлялась, проливая колу на джинсы. Разговор переключился. А где-то глубоко внутри, в той самой черной комнатке, куда я запирала стыдные мысли, шевелилось что-то тёплое и колючее одновременно.
Величайший... Да, Максим действительно был велик в своём неведении.
Арина пристально посмотрела на меня, перематывая прядь рыжих волос на палец:
- Он тебя... насиловал?
- Нет, - ответила я, чувствуя, как сжимаются кулаки.
- Заставлял делать что-то ужасное?
- Нет.
- Трогал?
- Нет! - моё терпение лопнуло. - Мы не чай пили, если тебе так интересно!
Арина надула губы:
- Почему ты не расскажешь? Я же твоя подруга!
- Может, потому что не хочу! - голос дрогнул.
- Ну и не рассказывай! - она резко отвернулась. Обиделась.
Макс, до этого молча куривший в сторонке, не выдержал:
- Арин, хватит давить на человека. Если не хочет - не надо.
Арина внезапно оживилась:
- А что насчёт той ночи на последний звонок? Когда Шувалов...
Я резко повернулась к Максу:
- Ты рассказал?!
Он растерянно развёл руками:
- Ты же не говорила, что это секрет...
- Тебе что, нужно специальное приглашение, чтобы понимать, что можно рассказывать, а что нет? - голос сорвался на шёпот.
Арина вмешалась:
- Ну чего ты так? Ведь ничего страшного же не было. Он просто проявил заботу, это даже мило...
Макс мрачно добавил:
- ...но ненадолго. Варь, ты же не настолько наивна? Я его знаю дольше - он как маятник. Сегодня ангел, завтра демон. Если снова полезет - я разберусь. В тот день в классе меня не было...
- Ой, да ладно, это же было так давно! - Арина махнула рукой.
Но Макс не отступал:
- Он до сих пор не оставляет тебя в покое, хотя я говорил ему отстать. Его "доброта" - это маска. Не верь ему.
Максим встревоженно смотрел на меня, и я невольно улыбнулась. Он был единственным, кто мог по-настоящему противостоять Илье. После каждой нашей прогулки, когда он провожал меня домой, я ещё долго улыбалась, вспоминая его шутки и душевные разговоры. Было так приятно дергать его рыжие пряди, натягивать его тонкую ветровку, чувствовать рядом его тепло...
Шаги и голоса прервали мои мысли. Из-за угла котельной появились четверо парней: Дима, Никита, Саша и... Шувалов.
Он заметил меня сразу. Без лишних слов подошел и резко столкнул с теплотрассы. Я приземлилась на колени, не успев даже вскрикнуть.
— Зачем?! — вскочила я, отряхивая джинсы.
— Мое место, — он усмехнулся, и в его глазах вспыхнуло что-то опасное.
— Тебе что, принципиально? — Макс встал между нами. — Отстань от нее.
— Прикинь, принципиально. Да и место уже нагрела, — Илья бросил взгляд на трубу, где я только что сидела.
Макс помог мне подняться, его пальцы слегка дрожали. Я перебралась к Арине, подальше от Ильи.
Никита достал сигареты, раздавая всем. Когда очередь дошла до меня, я покачала головой:
— Я не курю.
— Возьми, — Илья протянул пачку.
— Я сказала нет.
— Меня не волнует. Раз уж тут сидишь — будь как все. Быстро взяла!
Его голос стал резким, металлическим. Я сжала кулаки:
— Я! Не! Буду!
Наступила тишина. Потом он неожиданно расслабился:
— Ладно.
Эта внезапная перемена сбивала с толку. То яростный, то спокойный — как будто в нем боролись два разных человека.
— Вставай, сядешь со мной, — он кивнул на трубу.
— Нет. Я останусь с Ариной.
Он наклонился так близко, что я почувствовала запах его одеколона с нотками табака.
— Это не просьба, — прошептал он так тихо, что услышала только я. Его пальцы впились в мое запястье.
В глазах Макса мелькнула тревога.
Я знала — это только начало. Его игра. Наша странная, болезненная история, где правила писал он.
Его тень накрыла меня целиком, когда он наклонился так близко, что я почувствовала запах табака от его одежды.
— Мне плевать, с кем ты хочешь сидеть, — прошипел он, и его горячее дыхание обожгло щеку. — Ты будешь рядом, как собачонка на поводке.
Щелчок моей ладони по его щеке прозвучал неожиданно громко. На секунду воцарилась мертвая тишина. Потом его пальцы впились мне в запястье, а второй рукой он прижал меня к холодной стене котельной, протащив всего метр.
— Илюх, брось! — Дима шагнул вперед. — Нафиг она тебе нужна?
Илья поволок меня к нему, как трофей:
— Это моя вещь, Димон. Что хочу — то и делаю. Захочу — отпущу!
Он резко толкнул меня в спину. Я упала на бетон, обдирая ладони о шершавую поверхность.
— Захочу — оставлю здесь! — его голос звенел безумием.
Когда он схватил меня за капюшон и потащил обратно к трубам, Арина врезала ему кулаком между лопаток:
— Илья! Хватит!
Он обернулся к Максу, игнорируя ее:
— Макс, приструни свою бабу, а то слишком распоясалась.
— Да кто бы говорил, — сквозь зубы процедил Макс.
— Я знаю, кто я.
— А знаешь ли, кто живет внутри тебя? — голос Макса дрогнул. — Или забыл?
Лицо Ильи исказилось. Он швырнул окурок, оставляя на асфальте огненную дугу:
— Я сказал — не начинай.
Арина тем временем обнимала меня, ее пальцы дрожали. Я смотрела на Илью и не понимала — почему именно я? Почему всегда я?
— Подвинься! — он грубо отпихнул Арину и обхватил мои плечи, притягивая к себе. Я пыталась вырваться, но его рука на моей шее прижала к плечу.
— Сиди. Хорошая девочка, — он погладил меня по голове, как собаку. Его пальцы запутались в моих волосах, затягивая их в кулак.
— Господа, что-то сегодня скучно, — внезапно весело объявил Илья. — Давайте сыграем.
— Во что? — оживился Никита.
Илья повернулся ко мне, его глаза блестели:
— В правду или действие. Начинаем с нашей хорошей девочки.
Он наклонился так близко, что наши носы почти соприкоснулись:
— Варя... Правда или действие?
В его голосе звучала угроза — какой бы ответ я ни выбрала, это будет больно.
В воздухе повисло напряженное молчание. Все ухмылялись, кроме меня и Макса — мы знали, что для Ильи в этой игре не существует границ. Его жестокость могла принимать любые формы.
— Ну что, начну с тебя, — Илья повернулся ко мне, его пальцы сжимали мой подбородок. — Правда или действие?
— Я не играю, — прошептала я, чувствуя, как дрожит голос.
Его локоть резко прижался к моему горлу, перекрывая дыхание. Я судорожно цеплялась за его руку, но он был неумолим.
— Ошибаешься, будешь играть, — он достал из кармана маленький пакетик с зеленой массой и поводил им перед моими глазами. — Иначе этот насвай окажется у тебя во рту. Выбирай.
Я смотрела на эту отвратительную смесь, представляя, как она прилипнет к небу, вызовет рвоту...
— Играю... Правда. Я выбираю правду.
Илья ослабил хватку, его губы растянулись в улыбке.
— Умница. Так вот, скажи — тебе нравилось, когда я был с тобой добр? Хотела бы, чтобы я всегда таким был?
Вопрос повис в воздухе. Я знала — это ловушка. Любой ответ сделает меня уязвимой.
— Ну? — он щелкнул пальцами перед моим лицом.
— Да... — прошептала я.
Илья наклонился так близко, что его губы коснулись моего уха:
— Мне тоже. Но увы...
— Тогда зачем? — голос сорвался. — Зачем ты это делаешь?
— Я не подлец и не предатель. Обещания я держу.
— Эй, может, хватит вам шептаться? — Дима нетерпеливо перебил. — Продолжаем игру.
Только мы вдвоем знали, о каком обещании шла речь. И то, как он использовал его против меня, делало его именно тем, кем он себя не считал — подлецом, предателем, ничтожеством. А эти вопросы... Они выставляли меня слабой. Как мышонка перед голодным котом. Слезы подступали снова.
— Ты плачешь? — Илья притворно удивился. — Чем же я тебя так обидел?
Я отвернулась, вытирая предательские слезы.
— Как же прекрасно видеть твои слезы, — прошептал он. — Я чувствую свою власть, когда довожу тебя до этого. Ты никогда не сможешь сопротивляться мне. У тебя просто не хватит сил...
— Илюх, — Макс резко встрял. — Ты тут не один. Продолжаем? Раз уж начал.
Я знала, что Макс пытается отвлечь его. Не пойдёт на рожон перед всеми. У них меж собой особые секреты. И если Максим сказал, что разберётся с Шуваловым, то только наедине.
— Конечно. Кто следующий?
— Я, — вызвался Сережа, указывая на Диму. — Правда или действие?
— Действие!
Сережа с хищной ухмылкой достал телефон и включил камеру.
— Целуй Никиту. Долго и страстно.
— Никитос, готовь свои сочные губки! — засмеялся Илья.
Дима и Никита начали отнекиваться, но правила есть правила — отказ означал "особый долг", куда более унизительный. Они смеялись, отворачивались, но под давлением компании и подталкивания Сережи все же сомкнули губы.
Камера зафиксировала этот момент. Все ржали. Все, кроме меня.
Потому что я видела, как Илья смотрит на меня. Его взгляд говорил:"Ты следующая".
Когда Никита и Дима наконец разомкнули губы, все разразились хохотом. Они плевались, вытирали рты рукавами, но смеялись громче всех. Игра продолжалась, набирая обороты — кто-то залезал на крышу котельной, кто-то лизал живот товарищу, кто-то признавался в самых постыдных местах для мастурбации.
Моя очередь выбирать жертву. Я указала на Никиту:
— Правда или действие?
— Давай действие, — он самоуверенно ухмыльнулся.
— Снимай верхнюю одежду. И сиди так до конца игры.
— В июньский дождь? С ветром и грязью? Ну уж нет, — он засмеялся, но смех замер на его губах, когда раздался рык Ильи:
— ТЕБЕ СКАЗАЛИ — ВЫПОЛНЯЙ.
Никита медленно стягивал футболку, и тут все увидели татуировку под левым соском: "Потерянное поколение".
— Совсем потерялся, что ли? — Илья скривился. — Договаривались — никаких наколок.
— У тебя кольцо в губе, — огрызнулся Никита. — Сам первый начал.
Илья лишь провел языком по пирсингу, но его взгляд уже был на мне. Улыбка исчезла.
— Правда или действие? — его голос прозвучал как приговор.
— Почему опять я?!
— Правда или действие? — он повторил, сжимая мое плечо.
— Правда, — пробормотала я.
— Нет, в прошлый раз была правда. Теперь действие.
Его губы растянулись в той самой улыбке, от которой холодело внутри.
— Тогда зачем спрашивал?! — я попыталась вырваться.
— Для интриги, — он сжал мою руку до боли. — Раздевайся до пояса.
— Илюх, это перебор, — вмешался Сережа.
— Игра есть игра.
— Ты серьезно? — Макс встал, сжимая кулаки.
— Абсолютно.
Я резко поднялась:
— Я не собираюсь этого делать. У тебя вообще в голове что-то есть кроме спермотоксикоза?
Повернулась к выходящей тропе— и в тот же миг острые клещи пальцев впились в мои волосы. Я вскрикнула от боли.
— СТОЯТЬ!
Илья держал меня как щенка за шкирку. За спиной слышались крики Арины и ругань Макса — Дима и Никита держали их.
— Крепче их, пацаны! — Илья дышал мне в ухо. — Сейчас покажу этой стерве, как не слушаться!
Удар под колени — и я рухнула на бетон. Он дернул за волосы, запрокидывая мою голову назад. Мой крик эхом разнесся по пустырю.
Это была пытка. Но хуже боли было осознание — тот, кто заставлял мое сердце биться чаще, сейчас издевался надо мной, как над беззащитным животным.
Я лежала на спине, задыхаясь. Илья встал коленом на солнечное сплетение, пригвоздив к земле. Мир поплыл перед глазами, когда он наклонился, его губы почти коснулись моих:
— Никто тебя не любит. Никто не придет. Ты мое.
Я сквозь слёзы сумела выразить только одно
- Отпусти... — прошептала я сквозь слезы, больше не в силах сопротивляться.
Илья замер, его пальцы все еще впивались в мои волосы.
- Отпустить?! — он засмеялся, и этот смех резанул по нервам. — Ты вообще понимаешь, что просишь что-то у меня? Ты реально тупая, если думаешь, что твои сопли меня растрогают!
- ИЛЬЯ! ОТПУСТИ ЕЁ! — Арина пыталась рвануть вперед, но Дима держал её достаточно крепко.
- Макс, заткни свою бабу, пока я не заткнул ее сам! — рявкнул Илья.
В перевернутом мире моего взора я увидела, как Макс бьет Никиту локтем в живот, вырывается и бросается на Илью. Удар — и давление на груди ослабло. Я судорожно вдохнула, но Сергей тут же поднял меня и прижал к стене.
Все происходило слишком быстро: Макс над Ильей, резкий удар ногой, два тела на земле. Крики. Удары. Кровь на губах Макса. Хаос в голове.
- ХВАТИТ! — мой крик разорвал воздух. — Я сделаю все, что хочешь! Только остановитесь!
Время будто замерло. Арина в слезах. Парни, застывшие в шоке. Илья наверху, его окровавленный кулак замер в воздухе. А под ним — Макс, вытирающий губы и плюющий кровью.
- М-Макс... прости... — голос Ильи дрожал. Его глаза расширились, будто он только что очнулся.
Макс улыбнулся, хотя губа уже распухала:
- Ах ты сука... Я не злюсь, придурок конченный. Не первый раз ведь.
- Прости... прости... я идиот...
- Ебанат, слезь с меня, мне дышать тяжело.
Арина вырвалась и бросилась к Максу, отталкивая Илью:
- Если он тебя простил, я — нет!— ее голос дрожал от ярости. Она повела Макса умываться, бросив на Илью убийственный взгляд.
Илья закурил, глядя им вслед. Потом медленно повернулся ко мне:
- Значит... сделаешь все, что я скажешь? — его голос звучал странно — устало, почти без эмоций. Рука, что держала сигарету предательски дрожала.
- Серый, отпусти ее.
- Ты уверен?
- Я что, попугай, чтобы повторять?
Дима и Никита фыркнули. Когда парень отпрянул, Илья взял меня за руку и потянул за собой.
-Пошли.
Он шел быстро, почти бежал, таща меня через пустырь. Его пальцы сжимали мое запястье так сильно, что скоро должно было остаться пятно. Но сейчас это не имело значения.
Потому что в его глазах, когда он оборачивался, я видела не злобу.
Я видела страх.
Страх перед тем, кем он только что был.
— Куда? — мой голос дрожал, когда он тащил меня через пустырь к дворам.
— Просто иди.
Его пальцы впились в мое запястье, как кандалы. Мы миновали пятиэтажки, проселочный сад, пока не остановились у заброшенной котельной. Ржавая лестница скрипела под нашими шагами.
— Стой здесь.
— Только ради этого? — я попыталась шутить, но голос предательски дрогнул.
Илья закурил, делая глубокие затяжки. Дым клубился вокруг его лица, придавая чертам что-то призрачное. Затем он резко повернулся и приблизился вплотную.
— Приоткрой рот.
Я уставилась на его кадык, не в силах поднять взгляд выше. Губы сами собой разомкнулись — и тут же наполнились едким дымом, когда он выдохнул мне в рот. Горло сжалось от кашля.
— Ну что ты за... — он покачал головой, наблюдая, как я задыхаюсь.
— Я... не... курю! — между приступами кашля я еле выдавила слова.
— Молодец. ЗОЖ — это хорошо.
— А ты? — прохрипела я.
— Я? — он усмехнулся. — Один раз попробовал... и понеслось.
Новая затяжка. На этот раз дым вырвался прямо мне в лицо. Я замахала руками, отгоняя едкую завесу.
— Хватит!
Он поднес тлеющий кончик сигареты к моему лицу.
— Одна затяжка — и я отстану.
— Нет.
Илья закрыл глаза, ухмыляясь.
— Родители убьют, — пробормотала я.
— Не узнают.
— Ты их не знаешь.
— А ты не знаешь меня, — внезапно он уперся руками в стену по бокам от моей головы, приблизив губы так близко, что я чувствовала его дыхание. — Но почему-то позволяешь мне все. Потому что нравится. Так что возьми эту сигарету и сделай одну чертову затяжку. Ведь должен быть баланс.
Его глаза... Обычно темные, сейчас они казались почти прозрачными. Как будто в этот момент я видела настоящего Илью — того, кого никто не знал.
Он снова затянулся, задержав дым. Его взгляд скользнул по моим губам — таким близким, таким беззащитным. Я замерла, гася, что он задумал.
В этот момент я поняла: это не просто издевательство. Это игра, где ставка — моя воля против его одержимости. И кто-то из нас должен сломаться.
Сигарета дрожала у моих губ. Я медленно подняла руку... и выбила ее у него из пальцев. Тлеющий окурок упал в лужу с тихим шипением.
— Баланс, говоришь? — прошептала я.
Его глаза расширились. Впервые за весь вечер — настоящее удивление.
И где-то в глубине этого взгляда, возможно, мне показалось... уважение.
Его пальцы впились в мои скулы, заставляя губы разомкнуться. И в тот же миг его рот накрыл мой — горячий, влажный, с привкусом ментола и чего-то горького. Дым заполнил легкие, но на этот раз он не обжигал. Он обволакивал, как пар в бане, одурманивая сознание.
Я забыла. Забыла все — его жестокость, унижения, боль. Забыла, что еще час назад он прижимал мое лицо к бетону. Теперь в мире существовали только его губы, его язык, исследующий мой рот с хищной неторопливостью.
Илья отстранился, давая выдохнуть. Дым вырвался из моих губ и окутал его лицо. Он вдохнул его, закрыв глаза, будто это был самый сладкий аромат.
Потом снова поцелуй. Жесткий. Ненасытный. Его руки подхватили меня под бедра и швырнули на подоконник. Дерево впилось в кожу холодом, но внутри меня полыхал пожар. Его пальцы расстегнули куртку, ладонь прижалась к оголенному животу. Я впилась ногтями в его плечи, не понимая — хочу оттолкнуть или притянуть ближе.
— Опа на, нифига себе!
Голос Димы прозвучал как удар хлыста. Илья резко отпрянул. Его глаза — обычно ледяные — сейчас были темными, почти черными от возбуждения.
— Илюх, ты ее по земле катаешь, а теперь языком в гланды лезешь? — Дима присвистнул. — Определись уже. А ты, Варь, на БДСМ подсела?
Реальность накрыла с головой. Я вспомнила боль, унижение, его смех, когда я задыхалась под его коленом.
Я спрыгнула с подоконника, оттолкнула Илью, пронеслась мимо ошарашенного Димы.
— Стой! Подожди! — его крик преследовал меня.
Ноги сами несли к дому Вики. Там, у подъезда, в котором живут две мои подруги, Макс целовал Арину на прощание. Когда она скрылась за дверью, я бросилась к нему, дрожа всем телом.
— Илья? — он сразу понял.
Я кивнула, не в силах говорить. Слезы жгли глаза.
Макс обнял меня, не спрашивая больше. Мы шли до моего дома молча, и только у ворот он сказал:
— Дружба — это как драка. Иногда больно, но если дорожишь человеком — прощаешь.
Он поправил мне растрепавшиеся волосы:
— Но запомни: терпеть — не значит бояться.
Я смотрела, как он уходит, после сказанных слов и трогала губы — они все еще горели от прикосновений Ильи. От поцелуя, который чувствовался как предательство самой себе.
И самый страшный вопрос — почему мне это понравилось?