Петух
В моей голове летали обрывки воспоминаний, чьи-то образы, слышались голоса и различные реплики.
— Я хотел защитить тебя, Сим. Я не могу делать этого, когда ты со мной. Сколько раз было так, что я был рядом и ничего не мог сделать? Я думал, что без меня тебе действительно будет лучше. Я пытался отдалиться без скандала, но каждый раз сам едва ли не срывался, когда видел тебя. Я пытался оторвать себя от тебя так, чтобы ты меня возненавидела, чтобы нашла себе кого-то, кто действительно в наших реалиях сможет тебя защитить. Я не думал, что всё выйдет так. Прости, Сим. За то, что я уже сделал и за то, что ещё сделаю с твоим сердцем. Я мудак, я ублюдок, я полная свинья, я бы безумно хотел, чтобы ты меня избила или убила, лишь бы не игнорировала, но со мной ты в опасности. В конце концов — я брат Старшего, ходячая мишень. Не думаю, что ты меня слышишь, но так я хотя бы всё тебе объяснил. Забудь обо мне, Симка. А я ради твоей безопасности забуду о тебе, — больше всего я слышала самый родной мне теперь голос. Я хотела кричать и бить всё подряд, но я не могла даже вздохнуть. Я не хотела снова быть брошенной, я хотела быть с ним, с Маратом. Я хотела сражаться зубами и когтями со всеми, кто бы встал на пути наших с ним отношений. Но как быть, если на этом пути встал он сам?
Я не сдамся. Я буду бороться. Я не умру сейчас, не умру потом. Я хочу быть с ним и я буду с ним рано или поздно! Пусть делает что хочет, я всё выдержу. Я докажу, что я не слабая и справлюсь со всем самостоятельно! Я могу постоять за себя и сама. Я добьюсь Марата, отобью его у его же принципов. Пусть кого угодно из себя строит, пусть что угодно мне говорит, я знаю, чего он на деле добивается и я знаю, о чём он думает. Я знаю, что я всё вытерплю и дойду к цели. Через тернии к звёздам, сквозь воду, огонь и медные трубы дойду до назначенной точки, через любые препятствия, Я ДОЙДУ ДО ОЛИМПА!
Я вдруг распахнула глаза. Вокруг было до ужаса темно, а моя рука стальными оковами сжимала чьё-то запястье. На моих волосах тоже лежала чья-то ладонь, но едва я пришла в себя — она исчезла. Я вдруг судорожно вздохнула. Реальность убийственной волной накрыла с головой — боль пронзила всё тело. Особенно что-то словно сжало сердце.
— Ма... рат... ка... — просипела я, без возможности вдохнуть и выдохнуть. Рядом запищал экран. Рука из мей хватки стала вырываться. Кто-то зашипел и всё-же вырвался. Едва из моих онемевших пальцев выскользнула неизвестная ладонь, стало вдруг очень холодно. Меня затрясло. Я обхватила себя руками, пока тень метнулась к окну и выскочила наружу. Я с полными ужаса глазами вскочила с кровати, вырывая из руки капельницу. Успела увидеть в окно, как тень убегала, путаясь в ногах. Я судорожно глотала воздух от осознания. Он был здесь! Он держал меня за руку! Он... переживал? Значит — точно врал!
В глазах вдруг помутнело и я снова упала, опрокидывая за собой лёгкую пустую тумбу.
На грохот в палату забежал Змей.
— Сима? Сима! Ты очнулась! — кричал он. — Ты какого чёрта встала, идиотка?! — брат с остервенением поднял меня за шиворот пижамы и бросил обратно на кровать.
— Марат, Марат! Врал, держал за руку! Пришёл, переживает! Врал, врал, Марат! — неразборчиво бормотала я с полными глазами счастья.
Серёжка молча выбежал и поскакал за врачом. Спустя пару минут он вернулся вместе с кудрявой медсестрой и сонным Родиком.
— Родик, Марат! Врал, держал за руку! — я стала скакать по палате.
— Не доконца отошла, шок, бред, — резюмировала медсестра. Она кивнула Карельскому и тот в миг сгрёб меня в охапку. Я почти не вырывалась, только безумно улыбалась.
— Поспи, хорошо? Отдыхай, теперь всё будет хорошо, — сказал Серёга, обхватив моё лицо, пока медсестра вкалывала мне успокоительное. Меня тут же сморило и я обмякла в руках Радио.
— Господи, кошмар какой! — тихо прошептал он.
***
Прошла неделя моего заточения в больнице. Ко мне часто приходили. То братья с Радио, то Универсамовские ребята, иногда Искра с Ретивым. Марат не появлялся. Все уверяли меня, что той ночью никто ко мне не приходил — Змей и Радио сидели тогда в коридоре. Я не верила. Но уже начала склоняться. Мне надо было проверить. Только как, если выпускать меня планировали только через неделю? Разрешилось всё довольно просто.
Я сидела на кровати вместе с Агнией. Ещё с нами были Аглая и кудрявая медсестра Наташа, подруга и однокурсница Глаши, но они ушли, ибо началась их смена.
— Как там... ну... — спросила вдруг я. Искра, до того смеющаяся с моих шуток, вдруг изменилась в лице.
— Симка, он... — неловко заговорила Пчёлкина.
— Что? — я улыбнулась. — Неуж-то нашёл себе новую девушку?
— Да. Так и есть, — зажмурилась Агния. А затем приоткрыла один глаз, следя за моей реакцией. Я рассмеялась.
— Расслабься. То ли машины хорошо умеют ставить мозг на место, то ли венера в нужной фазе. Но прошла любовь, завяли одуваны, — махнула я рукой. — А что за девушка? Ей сколько?
— Странная ты, — прыснула Агния. — но я рада, что ты больше не убиваешься из-за братца. Девушка... Ахмярова Айгуль из французской школы возле музыкалки. Скрипачка. Симпатичная, но вроде как довольно обычная.
Я кивнула. Марат действует ровно так, как я и ожидала. Что ж, ну, сыграем, что уж.
— Кстати, я вот что ещё хотела спросить. Ералаш что-то перестал заходить. Ты не знаешь, что с ним? — спросила я.
— Ой, там такое... — вдруг помрачнела Искра. — Его Грязь почти до смерти забили. Он в другой больнице лежит. Уже всё хорошо, — поспешила заверить испуганную меня Пчёлкина.
— Жуть какая. Киношка натравила?
— Адидас предполагает, что да, — пожала плечами Агния.
— Брат Марата вернулся? — подняла я брови.
— Ага. Он вообще-то и мой брат, если что, — рассмеялась Искра.
И вдруг дверь распахнулась. В палату влетели четверо. Я их не знала, но настроены они явно были отрицательно.
— Чем можем помочь? — осторожно спросила я.
— Это ты Змеева? — спросил тот, что был впереди.
— Я, с кем честь имею? — кивнула я.
— Слабо верится, — шепнул главному один из шестёрок.
— Докладчик ясно сказал — Петуха завалила Змеева, — рыкнул главный. Агния тихо охнула.
— Погодите, какой петух? — медленно поднялась я. Однако, не успела я чего-либо ещё сказать, как ко мне подлетел главный и со всей дури вмазал по лицу. К Искре тоже подскочил один и ударил в живот. Девушка упала на колени, тихо матерясь.
— А ну живо отпустил, я впервые вообще слышу про вашего петуха! — кричала я.
— Старшему будешь втирать, если он ещё позволит, — хмыкнул главный и, закинув бессмысленно брыкающуюся меня на плечо, вышел из палаты. А потом и из больнице. Совпадение ли, что нам никто не встретился?
Далее меня закинули на заднее сидение. По бокам и впереди сели группировщики. Я набычилась. Сбежать вариантов я не видела. Попала. Опять. Вот ну не работает твой план, Марат, что за фигня?!
— Куда едем-то? — хмуро спросила я, зажимая в кармане пижамы припасённый осколок бутылки.
— Помидоры воровать, прелесть, — хохотнул главный.
— Ну-ну. Вы Киноплёнка? Или Грязь? Разъезд, может? У нас со многими контры... — хмыкнула я.
— Грязь, Грязь, малыха, — хмыкнул амбал рядом. — Ты под чем-то что-ли? Спокойная больно.
— Я же после аварии. Успокоительное колят, — кивнула я. — А вы что-то уж больно напряжённые.
На деле я просто пыталась успокоить себя беседой и создать впечатление бесстрашной или безбашенной. Авось, прокатит и не пристукнут...
Ехали уже больше часа. Вокруг лес. В голову закрадываются самые паршивые мысли. Вдруг, это реально всё... а мы с Маратом даже не разговариваем. Обидно получится...
— Приехали, — ухмыльнулся вдруг водитель и затормозил. Мужчины стали выходить из машины, а потом и меня вытолкали. Я бодро шла вперёд, в голове продумывая план бегства. Ничего в мою светлую голову не шло. Между тем меня уже во всю били и проклинали за убийство какого-то там Петуха. Сами съели и не заметили, небось, петухов никто не любит... я же была где-то в прострации.
Затем мне и вовсе вручили лопату. Я стала копать.