"Реальность на двоих"
Возвращение домой было как погружение в холодную воду после горячей ванны. Не больно — но резко. Город снова шумел, звонил, присылал уведомления, звал на встречи. Улицы были серыми, воздух — сухим, а в голове начинали снова появляться списки дел.
Кая сидела у окна, глядя, как машины мелькают внизу. Рядом — Саша, молча заваривавший чай. Его движения были спокойными, как всегда. Но она чувствовала — он тоже ощутил это: повседневность наступает, и сказочный пузырь, в котором они жили эти два дня, начал лопаться.
— Ты скучаешь по тишине? — спросил он, подавая ей кружку.
— Да. Но, знаешь… я поняла, что она внутри. Не только в лесу. — Она посмотрела на него, мягко. — С тобой я чувствую тишину даже здесь.
Он улыбнулся, коснулся её щеки пальцами.
— Я всегда рядом, Каечка. Даже когда вокруг — шум. Даже когда всё крутится.
И поцеловал. В губы — мягко, сдержанно. Как якорь. Как «я здесь».
---
В ближайшие дни началась привычная суета: Аня звала на встречу с друзьями, Влад организовывал какую-то вечеринку, Костя скинул афишу новой выставки.
Кая колебалась. С одной стороны — хотелось снова в люди. С другой — где-то в груди поселился страх: сможет ли она сохранить то тепло, которое нашла с Сашей?
— Пойдём? — спросила она вечером, стоя в прихожей с пальто в руках.
Саша посмотрел на неё и кивнул. Но глаза его оставались серьёзными:
— Только если ты действительно хочешь. Не потому что "надо".
— Я хочу проверить. Себя. Смогу ли остаться собой там.
Он подошёл ближе. Поцеловал её в губы, глубже, чем обычно. Дольше. Так, что дрожь прошла по позвоночнику.
— Тогда идём. Я с тобой, Каечка. В любой шум.
---
На вечеринке было людно. Музыка гремела, Влад рассыпался в объятиях, Аня сияла, как новогодняя гирлянда. Кая держалась ближе к Саше. Он чувствовал её руку на своей. Не сжимала — просто держала. Будто ей нужно было помнить: он рядом.
Саня и Кира смеялись у стойки, Данила рассказывал очередную байку. Костя с ушками на шапке прыгал в такт музыке. Всё было как раньше. Но не совсем.
Кая поймала себя на том, что не хочет быть «в центре». Ей было хорошо наблюдать. Быть в стороне. Просто сидеть, пить лимонад, слушать.
— Ты изменилась, — сказала Аня, присаживаясь рядом. — Но не в плохую сторону. Ты стала… собой. Меньше фальши. Больше настоящего.
Кая кивнула:
— Думаешь, они это поймут?
— А если нет — их проблема. Но Саша… он с ума сходит по тебе. Видно же. Как смотрит.
Кая покраснела. В ту же секунду он подошёл, сел рядом, обнял за плечи. Губами коснулся её виска. Потом — щеки. А потом, не обращая внимания на толпу, наклонился и поцеловал в губы. Долго. Нежно. Все разговоры вокруг словно исчезли.
— Я соскучился, — прошептал он, — даже если ты была всего в метре от меня.
Она улыбнулась:
— Я тут. Всегда. Саш.
---
Ночью, уже дома, она спросила:
— А ты не боишься, что я снова могу замкнуться? Вернуться в страхи, в себя?
Он посмотрел на неё внимательно, провёл пальцами по её губам.
— Боюсь. Но останусь рядом. Потому что люблю тебя не за то, какой ты можешь быть. А за то, какая ты есть. Даже когда молчишь. Даже когда колешься.
Она потянулась к нему, коснулась губами его щёки, шеи, лба… и, наконец, снова губ. Этот поцелуй был другим. Глубоким. Настоящим. Смывающим весь дневной шум. Он держал её за талию, крепко, уверенно. Будто хотел, чтобы она запомнила: он здесь. Он — её.
— Саш…
— Мм?
— Я могу уставать от людей. От слов. От шума. Но никогда — от тебя.
Он прижал её к себе, они легли вместе, тесно, как будто боялись потерять контакт.
— Скажи это ещё раз, — прошептал он.
— Я люблю тебя. И я не боюсь больше быть собой рядом с тобой.
Поцелуй. В губы. Долгий. Молчаливый. Но в нём — всё.
---
Следующее утро было тихим. Кая варила овсянку, напевала что-то под нос. Саша, не открывая глаз, тянулся к ней с дивана.
— Где моя Каюня?
— Здесь, Саш. Каша почти готова.
— Я больше по тебе соскучился, чем по еде.
Она подошла, присела рядом, поцеловала его в губы. Легко. Ласково.
— Я здесь. И не исчезну.
— И не сдашься?
— Даже если всё станет тяжело — у меня есть ты. Значит, всё будет легче.
Он улыбнулся:
— Тогда ещё один.
Поцелуй. В губы. Снова. И снова.
Они смеялись, целовались, ели кашу, сидели на полу. Мир мог шуметь. Но у них была своя тишина. Своя любовь. Своё «сейчас».
------
t.me/yunachkamym