Глава 14.
Я не могла понять, что же произошло? Ведь Рем был первым. Ревильяно же был впереди, так почему?..
- Эй, что случилось? – спросила я у Рема, подойдя к нему поближе.
- Отстань, - огрызнулся он, отвернувшись от меня.
И тут я увидела синяк на его шее, который уходил под майку в сторону плеча. Похоже, они подрались в хижине. Вот, что в этом такого? Будто я не пойму его. Гордый идиот!
А, между тем, мы дошли до прекрасного сада. Раскидистые деревья отбрасывали причудливые тени на землю, листья шелестели от порывов ветра, солнечный свет, проходя сквозь кроны, казался нежно-зеленоватым. Почти повсюду в траве были цветы, самые разные, от ромашек до роз. И мы, по еле-заметной тропинке, приближались к небольшой терассе с шатром и скамейками.
- Хорошо побыть немного в тени, когда солнце так палит, - заметила Моргана, присаживаясь на скамейку. – Надеюсь, вы не расстроены итогом испытания плаванием? В конце концов, это было лишь первое испытание. Но, так как Джек одержал верх, он и будет первым ублажать наш слух.
- Благодарю, леди Моргана, - поклонился Джек. – Однако мне нужен музыкальный инструмент, чтобы...
Но женщина жестом прервала его и подошла к ближайшему дереву. Это была яблоня, обвитая плющом винограда, рядом с которой протекал небольшой ручей. Моргана сломала низкую сухую ветку яблони, и она превратилась в основу гитары, женщина собрала стебель винограда, и он превратился в струны, волшебница собрала в ладоши воду из ручья, полила ей струны и деревянную основу, и они соединились, превратившись в настоящую гитару.
- Такой инструмент подойдёт? – спросила Моргана, предавая гитару в руки Джеку.
- Да, - кивнул парень, принимая инструмент.
Кемерон садится на скамейку напротив, пробует сыграть на гитаре, и музыка, которую он извлекает, притрагиваясь к струнам, будто льётся с небес. Да, от такой гитары и я бы не отказалась.
Джек услышал, что гитара прекрасно настроена и, слегка улыбнувшись, начал петь:
- Я не стремлюсь, чтобы меня кто-то услышал.
Не стремлюсь, чтоб из меня какой-то толк-да вышел.
Ну, что я вру? Я просто не стремлюсь.
Как жить-то будешь? Да, ладно, перебьюсь.
И тут передо мной внезапно появилась ты,
В потёртых джинсах, с льготой на проезд – студента вечного черты.
Ты подошла ко мне, сказала «Неуч» ласково, но так сурово.
Как будто выйдешь замуж только за крутого.
«Ты что-то в жизни сделал? Нет, отнюдь».
Прошу, отстань. Так хочется тебя заткнуть.
Девочка, ты ещё мала, не знаешь жизни буревестника,
Уж я-то это понимаю, ведь мы с тобой ровесники.
Я читал классику в школе по программе,
Я не выступал в баре или ресторане.
Меня учил играть тот, кто музыки не знает,
Ну и что? Ведь я всерьёз думаю, что понимаю.
Я не слышал Моцарта и Чайковского,
Не видел ни одной картины Айвазовского,
А может быть, нарочно не читал и не смотрел.
Просто ждал. А без тебя узнать что-то не хотел.
Ну, что, девчонка, чего ты хочешь от меня услышать?
Хочешь ли, чтоб я пошёл с тобой на крышу?
А если нет, то успокойся, сядь, послушай,
Что я скажу, хоть языком не самым лучшим.
Опять беру гитару и пою фальшиво
О том, как я живу: несмело, бедно, но красиво,
О том, что я хочу успеть, пока нет деток милых,
Чтоб не казалось, что я живу уныло.
Ты знаешь, я хочу стать дворником лет с пяти,
Хочу работать на морозе ниже десяти,
Хочу получать несколько копеек в год,
Это ничего, меня же счастье ждёт.
Я не получал пятёрок в школе,
Я не думал о своей какой-то доле,
Я верю, что услышат мои мечты.
Что ж так официально? Давай на «ты».
Я не слышал Моцарта и Чайковского,
Не видел ни одной картины Айвазовского,
А может быть, нарочно не читал и не смотрел,
Просто ждал. А без тебя узнать что-то не хотел.
Я не хочу совестью торговать или жить «слегка».
«Береги честь смолоду», - вот заповедь на века.
Я не хочу, чтоб мои дети выросли тварями без сердца,
Я сам буду их учить играть, хотя, от этого мне никуда не деться...
Ну, вот, ты приуныла и устала.
Эта беседа с неучем тебя достала.
Да, девочка, ведь я совсем простой,
И всё, что нужно мне – гитара за спиной.
Ты всё пытаешься мне показать, насколько мир чудесен,
Постой, не надо, я всё знаю, это тексты моих песен.
Да, если хочешь, я тебе открою
Что значит жить и быть собою...
Это значит учиться допоздна,
Потому что хочешь, учёба ведь важна,
Но не просто заучивать тексты песен,
А петь от души. Ты помни: мир чудесен.
Я не слышал Моцарта и Чайковского,
Не видел ни одной картины Айвазовского,
А может быть, нарочно не читал и не смотрел.
Просто ждал. А без тебя узнать что-то не хотел.
Песня закончилась и, честно говоря, она была совсем неплоха. У Джека приятный голос, и эта песня прекрасно ему подходит.
- Замечательно, - улыбнулась Моргана. – Песня дворовая, собирательная, но мне кажется, что девушкам понравится.
Тут женщина испытующе посмотрела на меня. Я поняла, что она ждёт моего одобрения, и неуверенно кивнула. Интересно, Рем разозлился? Но взглянув на парня, я поняла, что он этого даже не заметил. Ревильяно смотрел себе под ноги, ни на кого больше не обращая внимания. Неужели он не выбрал стих? Или не умеет петь? Но ведь петь не обязательно.
- Что ж, теперь очередь Рема, - сказала волшебница.
Парень поднял глаза, но ни на кого не взглянул. Он не брал гитару, не садился на лавку. Он встал напротив нас, его взгляд устремился вдаль поверх наших голов, и заговорил:
- Ночные звёзды гаснут,
Луна домой ушла.
Песнь дикая слышна
От радости неясной.
Так думают другие,
Услышав песнь вдали.
Хоть на краю земли
И ценности иные.
В горах цветёт миндаль
Безмолвно и печально,
Вода звенит хрустально,
Стремясь куда-то вдаль.
Ты не в горах, ты ближе
К земле, низине бренной.
Твой глас внизу мгновенно
Любая тварь услышит.
О чём же ты поёшь?
Ты странник бездыханный.
Твои глухие раны
Ты волею пожрёшь.
Не хвалишь ты любовь,
Не радость и не счастье,
Не солнце средь ненастья,
Что горячит нам кровь.
Поёшь войну и смерть,
Что каждый день приходит.
Приходит и уводит
Тебя в иную твердь.
И голод одичавший,
С звериными когтями,
Сражаешься с друзьями
За ломоть подгулявший.
В твоём мотиве скорбь,
Скребущая на сердце.
И страх. Не деться...
Никуда. Я слышу дробь.
Да, он тебе знаком.
И этот звук, и этот запах,
Ружьё в каких-то грязных лапах
И ждёт, и мыслит за углом.
Тебя лишили крова, стаи,
Тебя изгнали из семьи,
Твой путь один, а их пути
Ведут на гору, что вы знали.
Но путь тебе туда закрыт.
Ты странник слеп, что там искать?
Миндаль любимый, что мечтать?
Твоя любовь давно молчит.
И ты один поёшь луне,
Журишь её и проклинаешь.
И ты совсем не понимаешь,
За что ответа нет тебе.
Луна, луна. Ты это видишь?
Страданья, слёзы на ветру?
Оставь, я кровь свою сотру
И поднимусь немного выше.
Это была не песня. Это было стихотворение. Но как же это было прекрасно...
- Волчья песнь, - сказала Моргана. – Так, ты – волк, Рем?
В смысле? Так, он сам сочинил это стихотворение?
Рем ничего не ответил, только спросил:
- Какого Ваше решение?
Женщина вздохнула и улыбнулась:
- Твоё выступление было искренним. Но в нём почти не было слышно любви. Однако сердце своей дамы ты покорил.
Чего это она на меня так поглядывает?
- Что ж, на сей раз Рем одержал верх, - заключила волшебница. – Но солнце уже клонится к закату. Прошу вас отужинать вместе со мной.