Закат красной луны

Виктор.

Сердце билось, как сумасшедшее, и каждый удар отдавался в голове эхом.

— Лилит... пожалуйста, не умирай, прошу тебя... я ведь обещал тебе выжить, и вот, я здесь... Теперь твоя очередь. Выживи, слышишь меня? Мы уедем далеко, как ты хотела, куда угодно... только не оставляй меня.

Слова рвались с губ, и я не мог остановить их, как не мог остановить себя от того, чтобы прижать её сильнее, будто так я мог удержать её здесь.  Я не знал, что с моими чувствами, как с ними бороться. Ведь я сам пытался убедить себя, что мне никто не нужен, что так безопаснее, что привязанность ослабляет, но она разрушила этот мой защитный панцирь, разорвала моё сердце на куски и, как я ни отрицал, стала его частью, и теперь, она отнимала все это, словно наказание за моё безразличие и глупость.

— Лилит...прошу...Я думал, что мне никто не нужен, что чувства лишь усложняют всё... Но я ошибался,  — тихо шептал я, гладя её по голове и убирая с её лица запёкшуюся кровь.

Я прижимал её, чувствуя, как её кровь пропитывает мою одежду, как её кожа холодеет, стирая с её лица кровь, я пытался держать себя в руках, но это было невозможно. 

— Прости меня, Лилит... за всё, что я не успел. Прости, что не смог спасти тебя, — мои руки гладили её лицо, запоминая каждую черту. — Я признаю тебя своей парой, Лилит... слышишь?

Мара не отрывала от неё взгляд, продолжая заклинания, но по её взгляду я понял — всё напрасно. Я чувствовал, как внутри что-то рвётся на части. Её глаза были закрыты, дыхание почти не ощущалось. Мара бросила на меня тоскливый взгляд, и я прочёл в её глазах подтверждение того, чего боялся больше всего.

Она уходит. Прямо сейчас, у меня на руках.

— Вик...она... — начала Мара, но я резко мотнул головой. Её губы сжались, и она отошла.

Не надо. Не произноси это вслух. 

Я чувствовал, что не успел.

Её дыхание затихало, я слышал, как Калеб, в растерянности, тихо шепчет её имя, глядя на её безжизненное тело, а Дафна тихо обняла его, с трудом сдерживая слёзы, удерживая его на ногах. Я наклонился, касаясь её губ, зная, что это прощание. Моё сердце разрывалось от боли, и я, наконец, позволил себе чувствовать это, позволил себе быть слабым.

Я последую за тобой, Лилит. И мы обязательно будем вместе. 

И это была уже не метафора.

Я был готов к этому. Я хотел этого.

Я закрыл глаза, сжал её ещё крепче, ощущая, как отчаяние и боль смешиваются, погружая меня в тьму. Всё кончено. Я опоздал. Но вдруг... запах. 

Слабый, едва уловимый, нежный аромат ванили и жасмина, который всегда окружал её.

— Бред, — прошипел я себе, сжимая веки сильнее.

Всего лишь галлюцинации, мне казалось, что я схожу с ума, что мой разум не выдерживает боли и просто создает иллюзии, чтобы хоть как-то защитить меня.

Но запах не исчезал. Этот аромат становился всё сильнее, наполняя собой воздух. Я не понимал, как такое возможно, она же... она же мертва. Не верь. Не смей надеяться. Я боялся открыть глаза, боялся увидеть пустоту. Но потом я почувствовал лёгкое движение и открыв глаза, увидев, что её веки дрогнули, она чуть пошевелилась.

Лилит.

Пустота. Я как будто парю в глубоком, бесконечном мраке. Здесь нет ни боли, ни страха, только тишина, но вдруг, я слышу голос. Он звучит так приглушённо, но в нём слышатся отчаяние и страдание. Зачем он зовёт меня? Кто он? Я не помню его, но ощущение, что должна защитить, утешить и спасти его... и я иду, иду на его зов.

Мир обрушивается, как водопад света и звуков. Первое, что я почувствовала— тепло. Его руки. Они дрожали, но держали так крепко, будто,  я могу снова исчезнуть. Его запах — железо и что-то лесное, дикое. Открываю глаза, и мир плывёт, как в тумане. Его лицо — первое, что проступает из размытых пятен. Щёки в царапинах, губы в кровоподтёках, но глаза... Боги, его глаза. В них — целая буря: страх, боль, надежда. Его рука скользила по моему лицу, как будто пытаясь убедиться, что я настоящая, что я действительно здесь.

— Ты... ты выжил, — выдохнула я едва слышно, голос еле выходит из горла, но я улыбаюсь, пряча боль. — Значит... твоё обещание всё ещё в силе? Ты возьмёшь меня с собой?

Виктор смотрел на меня, почти не веря своим глазам. На его лице отражался целый калейдоскоп эмоций - от удивления до облегчения, а затем, он прижал меня к груди так, что рёбра заныли, но это боль сладкая, живая. Его сердце билось под моей щекой, так бешено, так неровно.

— Лилит... — его пальцы впивались в мои плечи, будто проверяя, не мираж ли я.

Краем глаза я вижу, как Калеб, сидящий чуть в стороне, поднял голову, в его глазах стояли слёзы. Мара тут же склонилась надо мной, и потихоньку боль начала уходить. Виктор крепко держал меня на руках, внимательно глядя на меня, будто боясь снова потерять. Мара кивнула ему, словно говоря, что всё  хорошо.

— Я плохо выгляжу, да?— шучу я, пытаясь поднять руку, чтобы коснуться его щеки, но пальцы совсем не слушаются

Он усмехается, пытаясь скрыть волнение.

— Ты выглядишь чудесно, — отвечает Виктор, и в его голосе столько искренности.

— Сделаешь мне тот чай, с травами? — неожиданно говорит он, напоминая о нашей первой встрече. Эта фраза вернула меня в ту ночь, когда все только начиналось.

— Мы чуть не умерли, а ты о чае? — смеюсь я, и тут же морщусь, рёбра ноют, но это ничто по сравнению с тем, как бьётся сердце.

Мара убирает руки, давая понять, что всё получилось. Я спасена. Виктор снова тянется ко мне, наклоняется и, касаясь моего лица, шепчет:

— Хочу, — его голос становится чуть тише, мягче. — Каждый день. Сумеешь?

Я понимаю, что он говорит не о чае...

— Ммм, надо подумать, — бормочу я, но пальцы уже цепляются в его футболку, притягивая ближе.

— Думай сколько хочешь, но знай одно: ты только моя.

Его губы осторожно находят мои, аккуратно, будто я хрустальная, он касается и целует меня, и я тянусь к нему в ответ...

Давид, улыбаясь, нарушает тишину:

— Эй романтики, а что там с Эйлин? Николас, кажется, так и не вернулся.

Мы переглянулись и пошли в дом. Тут пахло  травами и... молоком. Эйлин лежала на кровати, а на её груди спал свёрток — крошечный малыш, а Николас сидя рядом, обнимал её, смотря на малыша.

Эйлин подняла глаза на нас свои усталые глаза, и сказала:

— Мы назвали его Орион.

— Он будущий альфа. Он будет сильнее нас всех, я чувствую это, — гордо заметил Николас, нежно целуя её в висок.

Дафна с улыбкой обнимала Калеба, он всё ещё выглядел немного потерянным, Давид стоял рядом с Марой, шепча ей что-то на ухо, а она хихикала ему в ответ. Виктор обнял меня еще крепче, будто пытаясь убедиться, что я действительно рядом. Я закрыла глаза, чувствуя, как его тепло проникает сквозь одежду.

— Ты никуда не денусь, — вдруг сказал он, будто читая мои мысли. — Никогда.

Я повернулась, целуя его.

— Знаю.

За окном уже встало солнце, золотя верхушки сосен.

Это был последний закат красной луны.

И мы выжили. Чёрт возьми, мы выжили...