Глава 6.
Виктор.
Как только дверь за ней захлопнулась, я выдохнул, хотя мышцы все еще ныли. Хотелось лежать, но было не до этого. Нервничал, хоть и не хотел показывать свою слабость перед Лилит. Я потихоньку размял плечи, пытаясь отвлечься от мысли, что она слишком долго сидит в ванной. Но тревожные мысли не отпускали, и тогда, я решил постучать. И когда ответ на стук не прозвучал, чувство вины внутри взревело, как затравленный зверь.
Я снова постучал, на этот раз громче: — Лилит? Ты в порядке? Может, нужна помощь? — Слишком много времени прошло. Почему я даже не спросил, что с ней сделал Влад? Всё думал о себе, когда, возможно, ей было куда хуже.
Пауза затянулась. Внутри всё будто застыло. Наконец, стукнул кулаком по двери: — Лилит, если с тобой всё нормально, дай знать, иначе я вломлюсь! — тишина.
И вот, когда я выломал дверь, увидел её, сидящую на полу у раковины. Она была вся та же, в грязном платье, с усталым взглядом, направленным в одну точку, по её щекам текли слёзы. Это как-то выбило из колеи. Я не знал, как поступить. Подобное не входит в мои умения — утешение кого-то, а особенно девушек.
Осторожно опустившись на корточки перед ней, начал: — Ты не ответила мне, я решил, что... — но её резкий взгляд оборвал меня на полуслове.
— Уходи! — прошептала она, но в этом шёпоте было больше ярости, чем в крике. Её красные глаза, полные слёз, встретились с моими.
Я замер, а Лилит продолжала с какой-то ожесточенной горечью: — Ты понятия не имеешь, что значит быть такой, как я. Я не хотела этой жизни! Не мечтала о бессмертии! — Её слова отражались в собственной боли, будто она смотрела на моё одиночество и вспоминала своё.
Я был не готов к тому, что услышал дальше. Лилит, глядя в пол, говорила, и я ощущал каждой клеткой её слова, её боль: — Меня лишили выбора. Сперва Влад, потом Калеб… все они хотели контролировать меня. Запереть, и поставить как красивую статуэтку на полку. Но я живая, Виктор, и я хочу просто… — она запнулась, и слезы вновь хлынули из её глаз, — просто жить.
Меня накрыла волна понимания. Я столько лет убегал от этой пустоты, от беспокойства о себе. А она, сидящая напротив, в которой, как мне казалось, не было ничего человеческого, пережила похожую боль, и, может, гораздо сильнее, чем я. Всё, что она сказала, отозвалось во мне, будто её слова вскрыли старую рану.
— Ирония, Виктор, — продолжала она со смехом, в котором не было ни капли радости. — Я приношу всем проблемы… но я даже умереть не могу, ведь я — бессмертный, гребанный монстр! — Её голос сломался, и она снова залилась слезами.
Не зная, как поступить, я протянул руку и осторожно вытер слёзы с её щёк: — Эй, ты не монстр, Лилит. Прости, если нагрубил… это была не самая лёгкая ночь.
Она подняла взгляд, её красные глаза потеплели на мгновение, и я почувствовал, как сердце стало биться быстрее. Какого чёрта со мной творится? Старался выглядеть невозмутимо, но сомневаюсь, что это у меня получилось.
— Не монстр? — её голос был полон неверия, словно она сама не могла в это поверить.
Я выдавил слабую улыбку и ответил: — Ну… я встречал разных вампиров, но ты сильно отличаешься от них. Хотя бы запахом, например.
Она смутилась, а я попытался объясниться: — Обычно вампиры пахнут… гнилью, что ли, но ты нет.
— Правда? А как пахну я? — спросила она с удивлением, её голос впервые стал легче.
Я улыбнулся чуть шире: — Да. Дай-ка подумать… — я закрыл глаза и вдохнул её запах, стараясь нащупать нужные слова. — Что-то сладкое, с нотками ванили… и жасмина.
Когда я снова открыл глаза, то увидел, что её взгляд был теперь мягче и теплее, в нём больше не было той боли.
— Спасибо, Виктор, — сказала она, тихо. — Даже если это ложь, мне стало намного лучше.
— Это правда, — честно ответил я. — У волков нюх отменный.
Она рассмеялась, наконец убирая следы слёз, и встала: — Да-да, верю. Я пойду сделаю нам чаю, — добавила она с теплотой и покинула ванную, оставив меня в этом странном ощущении.