Эпоха войн

РОББ

Звон стали заставлял мои уши звенеть всякий раз, когда я пытался парировать удары сира Джори. Справа и слева его затупленный меч атаковал мой щит. Его шквал не прекращался. Мне удалось держать грудь поднятой, когда я услышал хихиканье молодой девушки. Обернувшись через плечо, я увидел Джона. На его лице была очаровательная и теплая улыбка, когда он непринужденно разговаривал с девушкой из свободного народа.

Она учила его древнему языку, а он учил ее высокому валирийскому, Джон будет следующим, кто будет сражаться, и он не выглядел обеспокоенным, как я. Я чувствовал, как моя ярость кипит, когда я посмотрел на небо, чтобы увидеть Гелиоса. Он мчался сквозь влагу тяжелых одеял снега, хлопающих меня. Я замерзал, но Джон и Вал, казалось, нисколько не пострадали. Пока Селена сидела позади них, ее голова покоилась на коленях Джона.

Ее сверкающие серебряные крылья сверкали на свету, а ее хвост покоился рядом с ними, острые как бритва белые шипы покоились в земле, когда обжигающее тепло тела растопило легкий слой снега на земле. Они были такими расслабленными, словно им было все равно, и это сводило меня с ума.

Темпест огрызнулся и зарычал где-то в лесу, даже сейчас я чувствовал прилив жара даже отсюда. Я знал, что он, должно быть, охотился, и ему здесь нравилось. Я знал, что ему было веселее здесь, где было меньше людей, и был только Джон. Ему приходилось делиться только с Селеной и Гелиосом. Казалось, ему нравилась Вэл, но если она двигалась слишком быстро, он все равно иногда огрызался на нее.

С внезапным всплеском энергии я рванулся вперед. Я поднял свой щит и ударил вперед, наконец впервые коснувшись плеча Джори. Но в тот момент, когда я ударил его, я понял, что это была ошибка.

Я наблюдал, как его глаза расширялись от ярости, а самодовольная улыбка растягивала его губы, словно ему больше не нужно было сдерживаться. Вскоре его ответ стал беспощадным, мои руки горели, а спина треснула, когда острые колющие спазмы боли пронеслись вниз и вверх по позвоночнику.

Скоро я устану под тяжестью шквала ударов этого человека, а затем умру. Мой разум начал уставать, и единственное, о чем я мог думать, было то, что я хочу отдохнуть пораньше утром. Я еще не позавтракал, и вот меня долбят, пока Джон сидит со своим драконом и красивой девушкой и ничего не делает.

Но в этот один бессмысленный момент было все, что нужно Джори, и затупленный меч коснулся мягких плеч. Несмотря на то, что лезвие было затуплено и сильно ударило меня по плечу, заставив расцвести жгучую боль в моем плече, когда я покосился на Джори, в его взгляде было это самодовольство, когда сила его удара заставила меня врезаться в землю.

Тихое ржание наполнило мои уши, когда я ударился о землю, хруст снега и холодный лед коснулись моей кожи, когда я издал тихий стон, я слышал, как Вэл смеется надо мной, а Джон говорил застенчивым и обеспокоенным голосом.

«С тобой все в порядке, Роб?» - раздался в моих ушах вопросительный голос Джона.

Я начала отрываться от земли, переворачиваясь на спину, чтобы поднять глаза и увидеть Джона, нависшего надо мной, его яркие глаза цвета индиго смотрели на меня, а на его розовых губах играла обеспокоенная улыбка.

«Кажется, ты умер!» - поддразнил меня сэр Джори.

Я подняла глаза и увидела его на шоколадно-коричневой кобыле, издающей одобрительное ржание, в то время как моя собственная черная кобыла сильно покачала головой, ее дикая черная грива развевалась в воздухе. Шоколадно-коричневые глаза, которые, казалось, были почти пристыжены, блестели в глазах молодой кобылы.

Я почувствовал, как волна стыда накатывает на меня, когда мое лицо начинает краснеть, когда я поднимаюсь с земли, игнорируя взгляд, который бросает на меня Джон. Я мог слышать только хихиканье Вэл, когда она смеется надо мной. Мысль о том, что она смеется надо мной, заставила мои губы растянуться в усмешке, когда в моей крови закипает ярость.

«Еще один раунд!» - упрямо потребовал я, поскольку моя грудь вздымалась, когда я изо всех сил пытался дышать, ледяной ветер делал почти невозможным потение, а тихие визги Селены заполняли мои уши, я оглянулся и увидел жалость, наполняющую ее серебряные глаза, когда она посмотрела на меня. Гелиос издал странный рев, который почти походил на смех. Даже чертов дракон издевался надо мной; в моей груди расцвел гнев.

«Вы закончили, Роб, принц Джейхейрис, теперь ваша очередь». В голосе Джори раздался властный гул.

Я посмотрел на Джона, на его лице было самодовольное тепло, когда я заметил Темную Сестру, отдыхающую в стороне рядом с Вал. У нее были яркие серые глаза, которые были теплыми и вложенными в Джона.

Джон застонал, услышав это, копье не было его самой сильной стороной, но, поскольку Вэл наблюдала, я знал, что он не сдастся легко. Ее розовые губы изогнулись в обеспокоенном голосе.

Я поднялся с земли и подошел к Вэлу, чтобы сесть рядом. Селена скучающе посмотрела на меня, как бы говоря: не подходи ко мне. Ее ослепительное тело светилось на свету, ее чешуя, казалось, впитывала ранние утренние лучи. Придавая ее чешуе этот светящийся вид, который всегда умудрялся захватывать мое дыхание. Я не мог не признать, что мне не терпится увидеть, как Джона избивают так же, как меня.

Мое тело ныло, и, наблюдая, как Джон с трудом сглотнул, схватил копье с земли и осторожно взобрался на гладкую коричневую кобылу, когда жар начал подниматься в воздухе, казалось, что весь мир остановился. Обученный двор закружился вокруг меня. Гладкая заснеженная трава была усеяна людьми. И свободный народ, и северяне приехали к нам из Винтерфелла. Мы были здесь всего несколько месяцев, но за эти месяцы я заметил перемену в Джоне.

Я знал, что его сила владения копьем была заработана тяжелым трудом, это было то, что никогда не менялось, он неустанно трудился с сиром Освеллом. Я всегда чувствовал напряжение между ними двумя, но если и было что-то, в чем они оба сходились, так это то, что Джон должен был быть больше, чем просто хорошим солдатом.

Он мог быть великим, который преуспел во всех видах боя. Он не был Вальероном, но он преуспел в обращении с такелажем корабля, он хорошо сражался со всеми видами оружия, включая копье, но предпочитал свой меч. Говоря, что копья и рыцарские поединки были для парфюмерных лордов и турниров с меньшим количеством очков. Что-то он получил от северной стороны семьи, и теперь, когда я посмотрел на него, я понял, что его время здесь изменило его.

Он был диким и свободным, но также добрым и упрямым, он многому научился у своего деда об истории нашего народа и истории Таргариенов. Он проводил все больше времени в библиотеке, изучая все, что мог, о драконах. Драконы, проведя здесь несколько месяцев, выросли даже быстрее, чем в Винтерфелле. Им было почти два года, а лошадь уже была больше, размах ее крыльев составлял 40 футов, и она быстро росла.

Даже сейчас, когда Селена отдыхала рядом с Валом, пока Гелиос летел по небу, я мог видеть глаза стен крепости. Это была маленькая крепость, но Джон проводил большую часть времени с вольным народом. Изучая их обычаи и спал в снегу, как будто мне все равно. Было не раз, когда я находил его свернувшимся калачиком со своими драконами снаружи рано утром.

Краем глаза я заметил дедушку, прислонившегося к гладким булыжным стенам маленькой крепости. Там был большой зал среднего размера, вдалеке, я знал, что там было несколько странных деревьев, где мы хотели молиться каждые несколько дней. Длинное лицо дедушки выглядело мрачным, когда он мягко улыбнулся Джону, наблюдая, как он взял себя в руки, одарив Вэла последней сострадательной улыбкой, прежде чем погнать лошадь вперед.

Я заметил, как Джон стиснул зубы, когда использовал свое копье. Я наблюдал, как его мышцы начали напрягаться под его вареной кожей. Его глаза были холодными, а на лице - решительный взгляд. Я наблюдал, как копье так сильно ударило по телу Джори, что оно раскололось.

Я знал, что они должны были легко ломаться, но когда Джон развернул свою кобылу, я увидел, как ее ноги подпрыгнули немного выше, так как она была рада, что Джон был ее наездником. Мастер оружия выхватил второе копье, которое он с легкостью схватил. Его пальцы были одеты в черные кожаные перчатки с меховой подкладкой.

У Джори была гордая улыбка на лице, когда они оба ринулись друг на друга, ревя. Нервозность эхом разнеслась в воздухе, когда я оглянулся, чтобы посмотреть на них. Они сломали еще 3 копья, прежде чем Джон упал на землю с легким стоном, но он, наконец, перекатился на колени, приземлившись грациозно.

Вэл хлопнула в ладоши и сказала весьма впечатленным голосом: «Молодец, Джон, начнем уроки фехтования, или ты играешь в эти глупые турнирные игры». Она выпятила подбородок, ее медово-светлые волосы были стянуты в тугой узел, а ее белоснежная одежда была оторочена мехом.

Джон тихонько усмехнулся ей. Я знала, что она ему нравится. Было время, когда они не проводили время вместе, и я знала, что дракону она нравилась, хотя Гелиос не любил людей. Я не могла сдержать небольшой укол ярости, который возник в моей груди при мысли, что я надеялась, что буду здесь счастлива, но какая-то часть меня начинала ревновать к Джону.

«Прежде чем ты уйдешь, Роб, Джон, ты должен кое-что знать: мы получили весть из Винтерфелла», - мрачно сказал дедушка.

Я знала, что это могли быть плохие новости; на его лице тоже не было приятного выражения. Оно было безмолвным, без каких-либо эмоций. Джон, казалось, тоже это заметил, потому что он решительно кивнул Вэл, как будто давая ей понять, что он будет там через минуту.

Все, что она сделала, это закатила глаза, когда начала подниматься с земли, крепко сжимая Темную Сестру, в ее глазах был холод, когда она посмотрела на пульсирующий рубин на рукояти. С длинным ровным шагом она стояла перед Джоном с теплой улыбкой на лице, как игривый блеск в ее серых глазах, когда она передала меч. Я знал, что она убегает к свободному народу, поскольку Селена постоянно храпела на своем месте. Черный дым поднимался высоко в небо.

Когда она ушла, дедушка тепло посмотрел на нас и заговорил терпеливым и спокойным голосом, давая нам понять, что у нас нет проблем и что новости, которые он собирался нам сообщить, не имеют к нам никакого отношения.

Пока мы стояли на месте, а воздух становился немного напряженнее, я наблюдал, как Темпест вышел из леса. Его толстое, покрытое пластинами тело становилось все более мускулистым; он любил ходить на охоту. Иногда можно было увидеть, как три дракона сражаются друг с другом за полусгоревший труп овцы.

Теперь я заметил шипение его крови на его горячей коже. Он взмыл высоко в воздух с яростным треском крыльев. Он ходил взад и вперед, крадучись по небу; опасные сверкающие глаза были устремлены на нас. Дедушка, казалось, нисколько не смутился, когда говорил довольно холодным, но настойчивым голосом.

«Ну, Джон, твои родители приняли решение, что с этого момента наследники Таргариенов будут следовать дорнийским законам. Твой брат Эйгон больше не коронованный принц. Но твоя сестра Рейенис - наследная принцесса. Я уверен, ты знаешь, что это значит: каждый лорд с достаточным статусом будет преследовать твою сестру, чтобы стать ее новым мужем. Джоффри, четырехлетний Ланнистер, уже строит планы: когда ему исполнится 10, его будут воспитывать на Драконьем Камне, а его старшая сестра Джоанна отправится в столицу. Похоже, они попытаются втереться в доверие к твоим родителям в надежде сделать из них принцесс и принцев. Сейчас как никогда важно, чтобы мы охраняли драконов». Стоический и обеспокоенный голос дедушки эхом раздался у меня в ушах.

Я видел, что он изо всех сил старается сохранить естественное выражение лица. Мы все знали, что он ненавидел Ланнистеров за то, что случилось с его старшим сыном. Я позволил этой мысли укорениться, когда Джон пожал плечами, словно ему было все равно. Когда он заговорил, в его голосе была та же самая интеллигентность.

«Итак, Рейенис станет королевой, большое дело, и Ланнистеры могут сколько угодно подлизываться к моим родителям, но они не получат брачных союзов. Отец, скорее всего, женит Эйгона на Рейенис, чтобы умилостивить веру и сделать принца счастливым. Но это не значит ничего, если другие королевства чувствуют себя потрясенными из-за того, что у них не было возможности жениться на Рейенис». Он небрежно закатил глаза, прежде чем тепло улыбнуться дедушке, говоря небрежным тоном.

«Я отправлю отцу и матери письмо до конца дня, и еще: у меня есть три дракона, которые не представляют реальной угрозы». Джон небрежно махнул рукой, как будто ему было все равно.

Сир Освелл выглядел так, будто его глаза вылезли из черепа, когда он услышал эту новость, даже когда Джон ушел с Вэл, сир Освелл остался на месте. Хотя в любое другое время он бы накричал на Джона, сказав, что принц не играет с крестьянами. Вместо этого он застыл на месте. Я уверен, что он думал, что это может произойти.

«О чем думает король? Это может вызвать восстание, если он не будет осторожен», - панически заговорил сир Освелл.

Я не обращал внимания, хотя и пялился на Джона, он ушел, как будто ему было все равно. Он только что снова скатился с трона и вел себя так, будто он выше политики Запада.

Я уверен, что он с нетерпением ждал своего спарринг-сезона с Вэл. Я знал, что она ему нравится, но она была низкого происхождения, и его отец никогда бы этого не одобрил. Я знал это наверняка, когда сделал глубокий вдох и заметил, что Дедушка изучает меня. В его взгляде было тепло, которое говорило мне, что он мог видеть мою нерешительность и беспокойство, которые расцветали в моем взгляде и моем сердце.

«Пойдем, выпьем теплого пряного сидра. Я уверен, что ты начинаешь свою утреннюю тренировку», - говорил дедушка теплым голосом, от которого его серые глаза светились любовью.

Пока он говорил, я наблюдал, как Селена вскочила с земли и пошла за Джоном. Ее крылатая рука толкала ее вперед, а задние ноги глубоко зарывались в землю, пока он следовал за Джоном.

Пока Гелиос летел над ним, но его светящиеся золотые глаза были прикованы к нему, я знал, что они не позволят, чтобы с Джоном что-то случилось. Это каким-то образом заставило меня почувствовать себя еще более горько, чем до того, как мы были на севере, и я не видел ни одного лютого волка. Я хотел бы иметь символ дома моей семьи.

Я знал, что люди смотрели на Джона и говорили, что он больше похож на моего отца, чем я, и что он Таргариен. Я тяжело вздохнул, тряхнув ревнивой мыслью в голове, когда я вошел в зал с моим дедом. Я знал одно наверняка: я не смогу оставаться здесь долго.

ДЖОН

Ледяной ветер охладил мои ушки, когда я взглянул и увидел, как яркие серые глаза устремились на меня, не давая мне отвести взгляд, когда я заметил два лезвия в каждой руке. На ее лице было это самодовольное выражение, которое сказало мне, что она думала, что это будет легко.

Легкая игривая улыбка тронула мои губы, когда я поддразнивал ее, в то время как мягкий хруст снега наполнял мои уши, когда мои кожаные ботинки ударялись о заснеженную землю.

«У тебя может быть два меча, но это валирийская сталь. Самый острый и крепкий металл в мире». Пока я говорил, я взвешивал Darksister. Было что-то в взгляде на тонкое лезвие, что заставило меня тепло улыбнуться.

Когда свободный народ пытался схватить рукоять, они отскакивали от боли, поскольку страх заполнял их глаза, они спрашивали, что не так с моим клинком. Каждый раз я говорил им, что они сходят с ума, что с клинком все в порядке.

Но иногда кто-то держал клинок слишком долго, и я видел, как их руки становились карамельно-красными от долгого сжимания рукояти, а запах горящей плоти наполнял мой нос. Это заставило меня задуматься, есть ли в моем клинке какая-то магия. Как в моей крови и в крови моих драконов.

Мне не пришлось долго размышлять об этом, так как Вал бросила на меня ослепительный, но убийственный взгляд, бросившись вперед. Она опустила оба своих клинка над головой. Искры полетели, когда мягкий лязг металла наполнил мои уши, заставив Селену резко поднять голову с того места, где она отдыхала.

Снег под ней растаял, но ее горящую кожу покрывали новые снежные покровы. Мягкие, резкие, хлопающие и шипящие, они наполняли воздух, но чем больше становилось снега, тем больше он ее покрывал.

Гелиос издал визг, словно он болел за меня, когда я поднял Darksister над головой, чтобы заблокировать удар, на моем лице была теплая улыбка, когда я перенес весь свой вес на правую ногу, в то время как моя левая врезалась в грудь Вэл. Были моменты, когда я боялся, что причиню ей боль, но ее глаза ожили, когда она поняла, что я делаю все возможное против нее.

В ее руках было два сверкающих белых стальных клинка, а черный оттенок Темной Сестры, казалось, жаждал крови. Никто из нас не сделал ни одного движения; мы кружили друг вокруг друга, пока варги свободного народа смотрели на меня с интригой и удивлением.

Многие из них учили меня, как проникать в разум моих драконов. Я знал, что если я смогу это сделать, то стану первым повелителем драконов, который оседлает более одного дракона и влезет в их шкуру.

Мы преследовали друг друга несколько мгновений. Я даже чувствовал горящий взгляд Джори, когда он наблюдал за мной. Я знал, что это не очень по-рыцарски с моей стороны - драться с девушкой, но я не мог не улыбнуться, когда сделал первый шаг.

Я качнулся вперед, я чувствую, как мои пальцы ног впиваются в кожаные подошвы моих ботинок, когда я заставляю себя двигаться немного быстрее, рубя вверх своим могучим клинком. Я ожидал увидеть панику в глазах Вэл, но в ее глазах было это тепло и волнение, когда она подняла свой левый меч, чтобы блокировать, в то время как ее правый врезался в мою вареную кожу. Она использовала тупую часть, но это было чертовски больно.

Как раз когда она собиралась пойти на дуэльный удар мечом, я перекатился вправо, наблюдая, как она выглядит готовой напасть на меня. Я не мог не улыбнуться, чувствуя, как во мне бурлит дикое первобытное возбуждение.

Все три дракона издали возбужденные визги, заполнившие мои уши. Темпест и Гелиос начали атаковать друг друга игривыми укусами. Селена закатила глаза, как будто говоря: мальчишки есть мальчишки.

«Если ты не будешь внимателен, то потеряешь голову», - прорычал Вал.

Я наблюдал, как ее два лезвия опускаются на меня. Перекатившись влево, я нанес удар своим лезвием, наблюдая, как оно легко разрезает воздух, позволяя моему лезвию остановиться прямо у ее горла.

Сладостное пение стали, прорезающей воздух, наполняло мои уши, когда потные теплые щупальца бежали по нашим спинам. Адреналин заставлял мое сердце биться быстрее, пока Гелиос и Темпест сражались с визгами, сотрясавшими землю. Вал смотрела на меня широко раскрытыми глазами, крепко прижимая ее к своим мечам. Я знал, что если бы это была настоящая битва, он бы не остановился, что она продолжала бы сражаться, пока не умерла бы, или я.

«Мне не нужно обращать внимания, когда ты так легко это делаешь», - мой голос был тихим и насмешливым, когда я ухмыльнулась Вэл.

Ее губы изогнулись в игривой улыбке, когда она отбросила мой клинок в сторону, прижав меня к земле. С легкостью прижав мои руки за головой, когда ледяной снег ударил мне в спину, заставив теплую улыбку растянуться на моих губах, пока мое сердце колотилось, оно вырывалось прямо из моей груди.

Я знал, что мое лицо должно было гореть ярко-красным от смущения, когда я заметил, как близко ее губы были к моим. Мягкое мурлыканье вырвалось из губ Селены, заставив нас обоих резко поднять головы, чтобы посмотреть на нее.

Тепло бурлило в моей груди, когда на ее лице была почти чешуйчатая улыбка, словно она знала, что происходит с нами. Ее ноздри раздувались, когда я закатил глаза, поскольку я мог только догадываться, что творилось у нее в голове.

В последнее время я чувствовал, что связь между ней и ее братом становится все крепче. Дошло до того, что порой я мог слышать их голоса в своей голове, и мне оставалось только гадать, о чем она сейчас думает.

Пот выступил на моей коже, когда я отвернулся, чтобы увидеть Вэл. Она не казалась нисколько смущенной; вместо этого она замерла в своих глазах, когда опустила голову назад. Но в тот момент, когда я подумал, что она собирается наклонить голову и поцеловать меня, я услышал, как мужчина прочистил горло.

Обернувшись через плечо, я увидел мужчину с огненно-рыжими волосами и ярко-голубыми глазами, устремленными на меня. У него были такие же высокие скулы, как у Вэла, только его лицо покрывала густая борода.

Он покосился на меня; он часто говорил мне, что я слишком молод, чтобы украсть себе жену-копье. Что бы это ни значило, я просто думал, что Вал был хорошим другом, одним из немногих, которые у меня были.

Я грустно улыбнулся ей, когда она вскочила с моих колен, направляясь к отцу, одарив меня последней улыбкой, прежде чем вернуться в свою палатку с отцом. Я улыбнулся, глядя, как они уходят, пока горящий взгляд Селены был прикован ко мне. Как будто сегодня я побежал за ней, но в тот момент я просто лежал в снегу.

Взглянув на яркий блюграсс только на мгновение, я понял, что прошло почти 2 года с тех пор, как я уехал, и хотя мы приказали Уэнту продолжать отправлять письма. Сделав глубокий вдох, я поднялся с земли, глядя на молодых свободных людей, с которыми я тусовался, среди которых был и старший мальчик Тормунд Гейнтсбейн.

У него были такие же огненно-рыжие волосы и ярко-голубые глаза, которые так и вылезали из черепа. Он сражался двумя топорами, и даже сейчас я мог видеть, как он точит свои топоры, наблюдая за ним, когда я начал пробираться к своей палатке. Это была одна из самых больших палаток свободного народа. Я предпочитаю проводить время в замке в ней. Комната была слишком мала, чтобы вместить моих драконов, и я чувствовал себя лучше рядом с ними.

Прокрадываясь в свою палатку, я посмотрел на мерцающий белый шелковый шатер, когда я вошел в палатку, чтобы увидеть плюшевые подушки, на которых я лежал с толстыми меховыми одеялами. Маленький стол, который мы обернули кожей и покрыли бумагами, покоился передо мной. Я знал, что под этим столом спрятан железный сундук, в котором хранились три ослепительных яйца.

Тихие крики драконов наполняли мои уши, и пока я был здесь, я чувствовал покой и легкость. Я больше не боялся, что они могут улететь, и люди узнают об этом. Здесь, высоко в горах, воздух, возможно, был разреженным, но он был свежим и свежим, и не было никакого страха, что мой отец может узнать, что они здесь. Но кто знает, будут ли они достаточно взрослыми, чтобы сражаться против воли других Таргариенов?

Опустившись в гладкое кожаное кресло, я сел, еще глубже погрузившись в него. Мне было всего семь, но я чувствовал, что всегда был старше. Сделав долгий ровный вдох, моя грудь расширилась, когда мои пальцы двинулись к перу.

В раннем возрасте я научился грамоте, читать и писать, так как большую часть времени в моей семье я посвящал принцу Эйгону и принцессе Рейенис. Сгорбившись над столом, я пишу гладкими блочными буквами, которые были не лучшими из моих, но они были лучше, чем у любого другого восьмилетнего ребенка.

«Дорогие отец и мать, надеюсь, что эти письма застанут вас в добром здравии. Я прекрасно провожу время здесь с дядей Недом и дедушкой. Я познакомился со многими людьми и учусь на рыцаря у сира Джори. Он, может, и не один из самых выдающихся рыцарей юга, но он искусен, и я с нетерпением ждал возможности узнать от него больше. Я не виню никого из вас за то, что вы отослали меня. Я знаю, что в столице напряженная обстановка, а королевство все еще восстанавливается. Надеюсь, что когда я вернусь, все будет лучше. Я подружился с вольным народом; они не такие дикари и убийцы, какими их представляют южане. Я также вижу их в горных кланах севера и с нетерпением жду, что еще уготовил для меня север. Надеюсь, все хорошо с моими сводными братьями и сестрами и королевой Дорна. Люблю принца Джейхейриса Таргариена».

Я подписал письмо внизу и откинулся на спинку стула, слушая тихий шепот ветра, а визг и щелчки трех драконов наполняли мои уши. Когда-то думать о драконах было мечтой, которая теперь никогда не сбудется, я знал, что это лучше.

Мысль о том, что я верну миру не одного, а трех драконов, заставила мою грудь расцвести от гордости и знатности. Не говоря уже о трех других яйцах, с которыми я до сих пор не знаю, что делать.

Свернув письмо и проштамповав гладкую печать алого дракона, я перешел к следующим двум письмам, которые мне предстояло написать. Мягкой и уверенной рукой я начал писать письма для двух самых важных женщин в моей жизни. Джей и Дэни, я писал им по одному письму по крайней мере раз в неделю.

Я любила Дэни, и ее лицо мелькало в моем сознании больше, чем несколько раз каждую ночь. Иногда я просыпалась с ее именем на губах. Теперь все будет так же, и что касается Джей, она была моим близнецом, и бывали времена, когда я закрывала глаза и клянусь, что могла видеть ее разум, а теперь смотрю на столицу ее глазами.

Даже сейчас я мог закрыть глаза и увидеть, как она гладит мягкую длинную морду дымчато-серой кобылы. Я мог чувствовать ее бурлящую радость и волнение, когда ее глубоко укоренившаяся ненависть к Ланнистеру затопила мой разум.

«Джон?» - раздался в моих ушах тихий хриплый и вопросительный голос.

Я подняла глаза от своих мыслей, чтобы увидеть своего дедушку. В его глубоких серых глазах было тепло, что мы сожалеем и холодны, когда он подарил мне теплую и искреннюю улыбку, которая кричала о любви.

Я знал, что это как-то связано с новыми правилами, по крайней мере, я так думал. Пока он не открыл рот, чтобы заговорить своим мягким скорбным голосом.

«В конце этого года Роб едет домой, чтобы увидеть своих братьев и сестер. Я подумал, что мне следует рассказать тебе, он был расстроен. Думаю, он был молодым лордом и хранителем Севера, а теперь он кузен первого в мире лорда-дракона за столько веков». Чувство вины закипело в моей груди, когда я подумал о Робе, когда я об этом задумался.

У меня есть Тормунд, Вал и остальной свободный народ, чтобы научить меня охотиться, сражаться и ездить верхом на истинном севере. Я знал, что мне не нужен Роб, но было приятно, что моя семья была рядом со мной, тяжело качая головой и указывая на письмо, которое лежало у меня в руках.

«Ладно, я написал это письмо отцу и матери, чтобы показать им, что на севере все хорошо. Можешь отправить его? У меня также есть письмо для Джея и Дэни». Тепло разлилось в моей груди.

Я посмотрел на деда. У него было такое же мрачное выражение лица, как и у меня сейчас. «Ладно, я отправлю его, сегодня ночью будет холодно, так что, может, тебе лучше остаться сегодня в замке». Его голос не был ни настойчивым, ни холодным.

Он знал, что командовать мной не получится, и нежное прикосновение, но слишком нежное, и тогда я не буду слушать, поэтому нужна была ровная смесь. Но если было что-то, чего я не собирался делать, так это не собирался идти в крепость.

«Я останусь со своим драконом, спасибо; увидимся за ужином». Я не обращал внимания на холод. На самом деле, я прижался к трем драконам за моей спиной. Я не думаю, что я когда-либо снова смогу замерзнуть. Бабушка холодно посмотрела на меня, но решительно кивнула головой, прежде чем высунуть свой глаз из палатки, оставив меня в покое.

Не прошло и нескольких минут после того, как он ушел, как в палатку вошел сир Уэнт. Я знал, что ему не нравится, что я сплю снаружи, но я предпочитаю быть со своими драконами. Мы часто спорили, он называл их безмозглыми, и что мне нужно быть осторожным. Я знал, что он был недоволен этим, но он хранил тайны дракона.

Но теперь, кто знает, сохранит ли он этот секрет, его черные глаза сказали мне, что он хочет поговорить о выборе моего отца сделать Рейнис королевой. Мне было все равно, был ли кто-то лучше этой половины с Эйегоном. Он больше заботился о сражениях, чем о чтении книг и обучении, чтобы расширить свои культурные горизонты.

«Мой принц, ты должен написать своему отцу и сказать ему, что это радикальное решение, и ты его не поддерживаешь. Сейчас самое время рассказать ему о драконах». Уэнт говорил торопливым голосом, в котором слышались страх и беспокойство, что что-то может пойти не так.

Глядя на его сморщенный верблюжий нос, я знал, что он думал только о лучших интересах моего отца, но только моего отца. Это не укладывалось в моей голове, это были первые драконы, которые просто существовали за несколько столетий.

Они еще молоды и их можно заковать в цепи и забрать. Я не допущу их в столице без меня из-за страха того, что с ними может случиться. Они часть меня и существовали в моей душе, и я не собирался позволить им пострадать из-за жадности других.

«Я даже еще не взрослый человек, а я третий ребенок и второй принц. С чего ты взял, что мой отец будет слушать все, что я скажу? Пока мы об этом, почему ты думаешь, что если я скажу ему, что у меня есть драконы, это изменится? Ты правда знаешь, что он сделает меня или Эйгона королем? Они мои драконы и никто другой», - темные глаза, полные негодования, замешательства и сомнений, закружились в его звезде.

«Драконы, оружие, которое является уникальным и особым, Гелиос и Селена связаны со мной и Темпестом, пока мы разделяем связь, я никогда не буду ездить на нем. Это означает, что есть один свободный дракон, и если мы вернемся в столицу с этим драконом, все гадюки, планировщики и интриганы выйдут в полную силу. Пытаясь выслужиться перед Таргариенами, только чтобы ударить их в спину, как только у них будет Темпест. Мой дядя считает, что мы не должны рассказывать моему отцу о драконах, потому что они заберут их. Я знал, что это будет невозможно, как только я свяжусь с ними, и они не выбрали бы никого другого. Я решил сохранить эту тайну, потому что драконы - это пламя, обретшее плоть, они - абсолютное оружие, и любой сделает все, чтобы заполучить их. Когда они вырастут и только тогда, когда я раскрою их существование. Так что с этого момента это лучшее решение, и я был бы признателен, если бы вы больше не подвергали его сомнению». Я говорил угрожающим голосом, наблюдая, как сир Уэнт обдумывает мою логику.

Я видел, как колеса вращались за его темными глазами, когда он уходил, но тяжелый и смиренный вздох, не прошло и нескольких минут, как он сделал тяжелый вдох. Он кивнул головой, говоря отдаленным и понимающим голосом, прежде чем выйти из палатки.

«Очень хорошо, мой принц, я понимаю твою логику мышления, и если ты считаешь, что раскрытие драконов в столь юном возрасте принесет больше вреда, чем пользы, то так тому и быть». С решительным кивком он вышел из шатра. Оставив меня гадать, что происходит в столице.

Несколько часов спустя

Я ворочался под одеялом. Я больше не мог выносить тишину, отбросил одеяло с тела, взяв только верхнее одеяло голой кожи, прежде чем выйти из палатки. Завывающий ветер наполнил мои уши, когда я натянул пару кожаных сапог с меховой подкладкой. Выбираясь на открытый воздух. Он был более свежим и чистым в середине ночи, черной ночи, когда на меня смотрели звездные белые и голубые звезды.

Мягкий храп Гелиоса наполнил мои уши, когда я заметил, что Селена, ее прилежные серебряные глаза, были прикованы ко мне даже отсюда, я мог различить три чешуйчатых тела, они были прямо на взъерошенных участках лагеря. Обернув одеяло, образовавшееся на моих руках, я начал пробираться по сожженной траве. Я мог видеть кости, черные и обугленные, уставившиеся на меня, когда теплая улыбка растянулась на моих губах.

Темпест медленно открыл свое правое чешуйчатое веко, голубые и золотые глаза были прикованы ко мне, когда он очнулся ото сна. Гелиос тихонько замурлыкал, что меня удивило. Я знаю, что ты здесь, но я не просыпаюсь, чтобы поздороваться с тобой. Селена же, в отличие от своего брата, была полностью бодра и полна радости, увидев меня. Ее тело светилось, впитывая лунные лучи, я знаю, что большую часть дня она проводила во сне, а ночи - на охоте.

Были времена, когда я видела себя в ней, спокойной, умной, нежной и живой ночью и полумертвой днем. Но были времена, когда я видела себя и в Гелиосе, жаждущей драки и волевой, думающей, что я все знаю. Это заставило меня тепло улыбнуться, когда я упала рядом с Темпестом, самой дикой из всех. В нем было что-то, что заставило меня вспомнить о Дэни.

Я наклонилась к его гладкой чешуйчатой ​​груди, когда тепло от его груди расцвело надо мной, заставив меня вспотеть. Его длинная извилистая шея начала двигаться, пока его тонкий синий череп и ослепительные золотые рога не оказались у меня на коленях. Я погладила его по голове, пока Селена с интересом и почти детскими глазами смотрела на меня.

Я знал, что она скоро улетит на поиски следующей еды. Тихий вздох слетел с моих губ, когда моя грудь сдулась, а мои собственные ноги начали тяжелеть. Сначала я был измотан в своей палатке, но теперь я не мог заснуть, я был измотан и едва мог держать глаза открытыми. Было что-то в том, чтобы быть здесь с моими драконами, что оказывало успокаивающее действие. Когда мои веки медленно начали закрываться, мои сны были полны образов Дэни и Вэл.