10
Глава 10
юля
даня словно с цепи срывается, целуя так, что мне напрочь сносит голову. Поцелуй напоминает завоевание, и я с глухим стоном просто расслабляюсь, откидываясь на сиденье и позволяя юркому языку парня проникнуть в мой рот.
Мажор словно этого и ждет, чтобы запустить руки в мои растрепавшиеся за день волосы и еще больше углубить поцелуй, направляя мою голову в нужную себе сторону. Я как могла пыталась выдернуть себя из этого странного состояния, в которое вверг меня его поцелуй, но мое безвольное тело просто растеклось лужицей на этом гребаном сиденье.
К счастью, Милохин сам вскоре отстранился и молча завел машину, выруливая в нужном мне направлении. Я тоже молчала, слишком шокированная его натиском и тем, как отреагировала на него. Мне, конечно, и раньше было приятно, чего уж врать самой себе, но то, что творилось со мной сейчас… Это было чем-то незаконным. Нельзя же так кидаться на ничего не подозревающих девушек!
– Сначала поедим, – спустя десять минут молчания выдает даня.
– Главное – успеть до пяти, – говорю я в ответ, продолжая смотреть в окно. Чувство неловкости просто убивает меня!
– Успеем. Поедем в папин ресторан, – кивает он, затем берет телефон и, что-то нажав на нем, протягивает мне. – Выбери то, что хочешь, и я сделаю заказ. Сэкономим время.
Молча слушаюсь и, выбрав салат с овощами, передаю телефон обратно, в этот момент замечаю в зеркале, что моя гулька, в которую я собрала волосы, выглядит просто ужасно! Светлые от природы волнистые волосы топорщатся во все стороны, и я быстро стягиваю с них резинку, чтобы завязать заново, но понимаю, что спутались они так, что без массажки тут не обойтись. Вырвать бы руки этому несдержанному мажору! Добавил мне забот!
Копаюсь в рюкзаке и, найдя свою складную щетку, расстегиваю ремень безопасности, чтобы было удобнее, и, устроившись на краю сиденья, приступаю к расчесыванию волос, разделив их на две части.
– Не завязывай их, – когда я уже готова вновь стянуть волосы резинкой, раздается хриплый голос дани.
– Зачем это? – не понимаю я. Поворачиваюсь к нему и вижу, что он то и дело бросает на меня жадные взгляды.
– Затем, что я так хочу. Мне что, каждый раз давать тебе объяснения? – явно недоволен он.
– Ладно, – пожимаю плечами, пряча щетку в рюкзак и вновь откидываясь на сиденье.
Вскоре мы подъезжаем к шикарному ресторану, который совершенно не подходит к моей одежде, но мажор уверенно ведет меня вперед, вслед за официанткой к нашему столику.
Обслуживание здесь на высшем уровне, как и антураж, я никогда не была в подобных пафосных местах, чувствую здесь себя не в своей тарелке и стараюсь не пялиться по сторонам, а услужливый официант в форменной одежде, который немедленно оказывается возле нас и рассыпается в любезностях, сообщает, что скоро принесут наш заранее оформленный заказ.
Желудок так не к месту дает о себе знать и подводит меня голодным урчанием, отчего я тут же краснею. Вот засада. К счастью, мажор не замечает или делает вид, что для него в порядке вещей таскать в шикарные рестораны отбросы общества.
Он поигрывает телефоном, переворачивая его в своих длинных гибких пальцах, постукивая краями о стол, и это действо меня странно завораживает. Чтобы развеять гипноз, придумываю причину смотаться, пока перед нами не поставили еду. Молчание слишком тяжко выносить.
– Я в туалет! – выпалив, сбегаю, думая о том, что девушка из высшего общества ни за что бы не призналась, что идет туда. Она бы сказала «попудрить носик». Вот! Происходит то, чего я боялась. Начинаю подстраиваться под мажора и думать о нас как о паре, подхожу я ему или нет. Соответствую ли. Нельзя допускать таких мыслей.
Вообще не важно, что он там обо мне подумает. Не собираюсь даже париться. Пусть засунет свои мысли обо мне себе в задницу. Он просто платит мне за услуги, а меняться я не обязана.
Возвращаюсь за столик в воинственном настроении и застаю за ним даню в компании какой-то девушки. Останавливаюсь, будто в шлагбаум на полной скорости врезаюсь. Не знаю, что делать, стоит ли подойти или нужно уйти.
М-да, жизнь меня к такому не готовила.
Поздно. Мажор замечает меня и одним взглядом показывает двигать к нему.
На негнущихся ногах иду как на эшафот.
Мне не должно быть дела до того, что какая-то гламурная фифа села к парню, который является мне, собственно, никем, почему же мне так неприятно? Черт его знает. Всё, что связано с даней Милохиным, неизменно приводит меня в тупик.
– Нам не нужны листовки… – отмахивается от меня спутница дани, едва я оказываюсь возле столика, откидывает шикарную гриву струящихся черных волос за спину и хлопает своими явно наращенными ресницами. Губы как у утки вытягиваются вперед.
Листовки? Да что за фигня? Она меня посчитала попрошайкой, которая распространяет листовки за деньги? Так и хочется двинуть ей, чтобы спустилась с Олимпа! А даня даже позы не поменял, сидит расслабленно, откинувшись на спинку стула, и глядит прищуренными глазами. Что? Представления ждет?
Я ему не клоун. Разворачиваюсь и ухожу, четко чеканя шаг.
– юля! – окликает меня мажор, заставляя остановиться. – Я тебя не отпускал.
– Она с тобой?! юля? Ты знаешь ее имя? – шипит размалеванная кукла, занявшая мой стул.
– Роза, мы закончили, – обламывает он ее, давая понять, чтобы уступила мне место.
Роза? Да кто в своем уме так своих дочерей называет?
– даня! – пытается она отвоевать территорию, но Мирзоев неумолим. Девушке приходится уйти. С недовольным видом она толкает меня плечом и, гневно фырча, удаляется.
– Даже ничего не скажешь? – выпрямляется на месте мажор, внимательно изучая меня.
– Что я должна сказать? Меня не касаются твои девушки.
– Значит, тебе понравится, если сегодня я буду целовать тебя, а завтра ее? – намеренно накаляет он обстановку. И это бы сработало, будь мы парой, но мы даже не подобрались к этому статусу. И я не понимаю, чего он добивается. Ревности?
– Разве в наш договор не входит полная свобода? Мы можем встречаться с кем хотим. Или я что-то упускаю?
– Ты делаешь то, что я говорю, – неожиданно зло шипит он, прищурившись. – Увижу тебя с кем-нибудь, пожалеешь.
– Да как ты…
– Ваш заказ, – не дает мне закончить официант, ставя перед нами блюда. – Приятного аппетита.
– Ешь, и поехали, – отдает очередной приказ Мирзоев, которому я беспрекословно следую. В конце концов, моя еда важнее, чем бесполезные ссоры с ним. А что до других парней, откуда мне взять на них время?
* * *
– Я думал, люди давно делают это через приложение, – комментирует мажор, когда мы доезжаем до нужного мне адреса. – Домой доедешь на такси, – сует он мне очередную партию хрустящих купюр. – И на работу не выходишь, поняла меня? Я проверю: и такси, и работу.
– Какая тебе разница?! – не понимаю я.
– И слушаешься беспрекословно, не задавая глупых вопросов, – отрезает он, всё еще пребывая в том ужасном настроении, что нашло на него после ухода Розы.
– Слушаюсь, хозяин, – язвлю я, зло выхватывая из его рук купюры и вылетая из машины.
Правда, позже, когда стою в бесконечной очереди, понимание того, что злюсь я на саму себя и свою беспомощность, накатывает вулканом. На горизонте маячит беспросветное будущее, и Милохин лишь отдушина, чтобы выпустить свое недовольство этим несправедливо устроенным миром.
В голову вновь приходит идея позвонить отцу. Если мама узнает, мне знатно влетит, но эта мысль просто не оставляет меня в покое. Неужели отцу всё равно? Мы ведь с Сашкой его дети! Он должен заботиться о нас наравне с мамой! То, что он бросил маму, не значит, что и нас может вычеркнуть из своей жизни!
– Девушка, не задерживайте очередь! – пихает меня в спину вредная старушка, вырывая из тяжелых мыслей. Извиняюсь и расплачиваюсь сразу за два месяца, так как благодаря мажору могу себе это позволить. Маме, конечно же, не скажу, ведь не объяснишь же ей происхождение своего заработка.
Беру квитанцию и присаживаюсь на хлипкий стул, чтобы аккуратно свернуть и положить в рюкзак, когда внезапно осознаю, что даже не знаю, сколько дал мне за сегодня Милохин.
Достаю со злостью смятые бумажки и понимаю, что держу в руках целых двадцать пять тысяч! Моя месячная зарплата на кассе, собранная за один день! И за что? За поцелуй, завтрак и вкусный дорогущий обед? Сижу, сжимая в руках красные купюры, и ощущаю себя грязной. Продажной. И хуже всего то, что происходящее сегодня не было для меня наказанием.
* * *
– Я оставил вам квартиру, когда уходил! Что еще вы от меня хотите? – недовольно спрашивает отец, когда я, сказав маме, что иду на смену в магазин, звоню ему. Я весь вечер набиралась храбрости для этого. Долго гуляла в соседнем дворе, прежде чем набрать его номер. И хотя я не ждала ничего хорошего, боль и разочарование всё равно прострелили мое глупое сердце. – Я сам едва выживаю! Мне приходится платить за квартиру, еду, я уже молчу обо всем остальном и…
Дальше я не слушаю. Просто отключаюсь, понимая, что не дождусь того, чего жаждала, звоня ему.
Наверное, это и становится переломным моментом, когда я решаюсь на отчаянный шаг. Ведь в глубине души я прекрасно знаю, что нужно Милохину и за что он готов платить. Если уж за день со мной он вывалил четверть сотки, то сколько заплатит за ночь?
* * *
Когда ночью отхожу ко сну и лежу на свой продавленной раскладушке, на телефон падает СМС. Нажимаю на всплывшее облачко, не представляя, кто мне написал.
«Как насчет пожелать мне спокойной ночи?»
Чертов мажор решил занять каждую минуту моего времени, а я надеялась, что уж дома-то избавлена от его общества. Раздавленная разговором с отцом, не испытываю абсолютно никакого желания вступать в переписку с Милохиным. Просто тупо смотрю в экран с глупой надеждой, что СМС исчезнет. Но нет, чудес в моей жизни давно не случалось.
Телефон светится в темноте, и я юркаю под одеяло, чтобы накрыться с головой. Мои уже спят, не хочу их разбудить. Странное волнение накатывает штормовой волной. Мажор не может меня видеть, но я ощущаю его присутствие, вспоминаю запах, память подбрасывает мне яркие картинки помимо моей воли.
Может, будет проще и безопаснее предложить ему себя по телефону? Но, блин, я никогда ничего подобного не делала. Как это происходит? Почему у других всё так просто, а я вечно усложняю? Ведь он же не будет против. Ведь не будет? Вряд ли рассмеется в лицо и откажется. А вдруг?
«Я жду. Или тебе нужно финансовое подкрепление?»
Вместе с СМС на мой счет падает уведомление из банка. Пять тысяч рублей. Да черт побери! Этот парень – настоящий псих. Сталкер, который начинает меня пугать.
Вот уж не думала, что буду получать плату за сообщения. Переворачиваюсь на живот и трясущимися пальцами набираю сообщение.
«Милохин, я бы на твоем месте не могла уснуть. Ты слишком просто разбазариваешь деньги. Скоро займешь мое место на кассе, чтобы заработать на пропитание».
«Сколько беспокойства обо мне, Губастая. Да у нас прогресс. Ты меня радуешь».
Мне хочется завопить, что нет никаких нас, никакого прогресса и мы никуда не движемся, но я прекрасно понимаю, что, если ступила на скользкую дорожку, с нее уже не сойти. Завтра же поговорю с мажором, мне не придумать, в какие слова облечь свое предложение. Положусь на волю случая…
Ничего не отвечаю и засыпаю с тяжелым сердцем, а наутро сажусь к нему в машину с твердым намерением пойти дальше в наших недоотношениях.
– Ты не ответила на мое сообщение и оставила меня без пожелания спокойной ночи, – сразу же кидает мне в лицо обвинение, тесно сжав свои полные губы.
– Телефон сел, – вру без зазрения совести, даже не думая оправдываться или извиняться.
– Заряжай его, поняла? – приказывает как собаке, что меня изрядно коробит, и выкручивает руль, вливаясь в поток машин.
– Поняла, – бурчу себе под нос, ударяясь спиной о сиденье и обнимая плечи руками. У меня отвратительное настроение, и крайне сложно настроиться на разговор, который я прокручивала в голове с той минуты, как проснулась сегодня.
«даня, сколько ты заплатишь за ночь?»
«даня, я готова пойти дальше»…
«даня, мне нужен по меньшей мере миллион, как я могу его получить?»
Всё не то, и меня адски бесит, что я оказалась в такой ситуации, но нет никого рядом, на кого я бы могла перекинуть свой гнев. По сути, мажор же не виноват в том, что случилось в моей семье, и я не имею права срывать на нем свою злость. Выпуская пар, через силу давлю из себя улыбку.
– Я вчера просто сильно устала, а еще не знаю, что сказать матери по поводу увольнения с работы. Она не обрадуется, подумает, что я что-то натворила.
– Ты можешь сказать, что работаешь в этой дыре, деньги же у тебя будут.
– Я не привыкла врать своим родным, – пытаюсь объяснить то, что он вряд ли поймет.
– Ты уже не маленькая. По-моему, ты не должна оправдываться перед своей матерью.
– У нас не такая семья, даня, мы все доверяем друг другу и поддерживаем. Мама учила меня не врать, ведь всё тайное становится явным.
– Тогда просто скажи ей, что мы встречаемся, – жмет он плечами, словно ничего страшного в этом не видит.
– А мы встречаемся? – сжимаю края сиденья пальцами, настраиваясь на главный вопрос, который я должна задать.
Мажор окидывает меня внимательным взглядом, настолько проницательным, что мне кажется, он способен читать мои мысли, от него я тушуюсь и сижу с опущенной головой, не в силах смотреть ему в глаза.
– Ты бы предпочла говорить всем правду?
– Я бы предпочла никому ничего не говорить, – не вижу смысла кривить душой.
– Хочешь, чтобы я был твоим грязным секретом?
Мне настолько не нравится его тон, как он тянет слова и обшаривает всю меня взглядом, пробирающимся под одежду, что я малодушно молчу, трушу и не решаюсь озвучить свое предложение. Не сегодня. Не сейчас. Это перебор.
5-7 звёзд и выпущу проду