8 глава.
||спасибо вам за такую активность на других историях, это действительно мотивирует меня делать больше работы! не забывайте по звёздочки💗||
Рита долго не могла уснуть. После того, как дверь за ней закрылась, она не включила свет. Просто стояла в прихожей, опершись лбом о холодную стену. Слишком много взглядов. Слишком много слов, которых не было, но которые были слышны громче, чем все разговоры на дне рождения.
Петя...
Этот парень будто вышел из другой реальности. Жёсткий, прямой, будто весь сложен из щебня, битого стекла и горького дыма. Но где-то в нём всё же теплилось что-то хрупкое, как искра в разбитом фонаре. Она это чувствовала. Не объяснить, только чувствовать.
Она медленно прошла в комнату, скинула кожаную куртку на стул и рухнула на кровать, не раздеваясь. За окном шуршал ветер. Октябрь не жалел, ни тепла, ни покоя. Было холодно не столько телу, сколько внутри. И почему-то эта ночь казалась длиннее обычного.
_________
Рита проснулась резко. Её разбудил не будильник, а странное ощущение, как будто кто-то стоял рядом и смотрел. Она распахнула глаза и осмотрелась. Комната была пуста. Только луч утреннего солнца лениво скользил по стене.
Рита села на кровати, провела рукой по лицу. В голове - лёгкая тяжесть, но не от алкоголя, а от мыслей. Вчерашний вечер прошёл слишком... живо. Слишком много разговоров, слишком много лиц, и главное, Петя.
Он держался странно. Отстранённо, но при этом постоянно оказывался рядом. Смотрел исподлобья, молчал, а потом вдруг начинал говорить. Иногда, неожиданно откровенно. Было в нём что-то... тревожное. Или просто уставшее?
Она встала с кровати и накинула спортивную кофту. На полу валялись джинсы с дыркой на колене, подоконник был усыпан пеплом — будто след, который въелся.
Рита подошла к магнитофону и вставила кассету. Лента чуть зажевалась, она мотнула рукой, звук пошёл, дрожащий, как голос, который хочется сдержать, но не выходит.
«На заре... голосом твоим...» хрипло запел «Альянс», и всё стало как будто ещё тяжелее.
На кухне только хлеб и варенье. Газ зажигается не с первого раза. Чайник свистит, как будто кричит от тоски. Она смотрит в окно. Двор типичный, забор, облупленный гараж, ржавая «восьмёрка» у подъезда и пацаны в «олимпийках», что зависают под балконом. Один в кожанки и видит кудрявую макушку, не Петя ли? Нет. Просто опять всё мерещится.
И вдруг — стук.
Резкий. В дверь.
Она замирает. Никто не должен был приходить. Вообще никто. Юра в художке, Соседка болеет. Взгляд на часы — 09:32. Кто в такую рань? В 90-х никто просто так не приходит.
Стук повторяется.
— Рит, открой. Это я, - голос, тяжелый, но такой знакомый.
Она узнаёт. Петя.
Быстро накидывает куртку, но не на себя, просто чтоб руки не дрожали. Открывает, и он стоит. Не выспавшийся. Не побритый. Не в модной одежде. А в своей фирменной кожанке, в которой он, наверное спал, сидел, бился и снова шёл по району.
В руке пакет из «Берёзки». Там что-то булькает.
— я - повторяет он глупо. — Принёс тебе... ну, чай. Только он китайский. У дяди был, я взял.
Она пропускает его молча. Он заходит и сразу садится на табурет. Пакет ставит на подоконник.
— ты ж одна живёшь? - спрашивает он.
— ага, уже давно. - Она достаёт кружки. - Сахар будешь?
— не. Мне горький нравится.
Он смотрит, как она наливает воду. И будто не дышит. Потом резко встаёт, подходит к столу.
— вчера... это не то, что ты подумала.
— я ничего не думала, Петь.. - спокойно отвечает она.
Он кивает. Смотрит в окно. За стеклом пацаны зажигают сигарету от спички. Спички у них синие, из тех, что пахнут как детство, как вагон электрички, как чужие ладони.
— просто... я тебя вижу, а у меня сразу всё переворачивается, - тихо говорит он. — Не как у всех. Ты не такая, как наши.
— наши?
— ну...кто вырос на помойке, кто дрался за дошик. Ты будто из книги, из той, что в библиотеке заклеена скотчем и всё равно читабельная. Понимаешь?
Она улыбается.
— а ты откуда? Тоже из книги?
— нет.. - мотает он головой. — Я из тех, кто страницы рвёт, и сам себя клеит.
На кухне пахнет чаем и улицей. Вдруг снова стук. На этот раз — из окна. Рита вздрагивает. Петя подаётся вперёд. В окно машет пацан с улицы.
— Карась, ты долго там? Мы уже ждём!
Петя делает знак рукой. Вздыхает.
— мне надо идти.
— погоди, Карась?
Он смотрит на неё.
— меня так зовут, в районе с детства.
Он медленно подходит к двери, берёт пакет. Вытаскивает оттуда маленькую пачку с чаем, но не китайским. Советским, «Краснодарским».
— это тебе. Тот понтовый, но этот настоящий. Для души. Такой у бабки моей был, она варила его в эмалированной кружке и говорила: «Чай без любви — как вода после грозы».
Он открывает дверь.
— спасибо, что открыла. Ты... настоящая... не теряйся, ладно?
— а если потеряюсь?
Он оборачивается.
— я найду. Я своих чувств не бросаю.
И исчез.
Рита остаётся стоять в коридоре. Опирается лбом о ту же стену, как и вчера. Только теперь на ней...его запах. Табак. Дождь. Чай. И что-то неуловимо важное.
Окно всё ещё открыто. Ветер гонит запах осени по комнате. Где-то вдали хлопает дверца гаража. Где-то во дворе кто-то зовёт Карась. А она стоит.
И знает.
Эта осень уже никогда не будет прежней.