5.
— И зачем нужно было это представление! — отталкивая от себя человека в маске квадрата, произнёс Ки Хун, а после сделал шаг в сторону Фронтмена, который стоял к нему спиной. В душе Сона бушевал гнев, и это читалось на его лице.
Мужчина не обращал внимания на выкрики игрока, его взгляд был прикован к экрану, где продолжались игры. В его руке находился бокал с алкоголем, который он медленно потягивал, не отрываясь от зрелища. Перчатки лежали где-то в стороне стола, освобождая аккуратные пальцы. Время словно остановилось в этом месте, позволяя мужчине полностью погрузиться в свои мысли.
— Чего вы этим добиваетесь?! — продолжил вопросы игрок, не делая больше попыток подойти ближе.
Фронтмен отложил бокал на столик, поправляя маску на лице, а после развернулся. Взгляд упал на лицо Ки Хуна, в чьих глазах что-то изменилось. Возможно, вера в людей. Возможно, вера в собственные силы. Ведущий приближался к мужчине не спеша, сейчас у него было всё время этого места. Сегодня, завтра, неделя, месяц и годы…
— Вы проиграли, господин Сон, — спокойно сказал механический голос, слегка склонив голову. — Оставьте нас, — обращаясь к сотруднику, проговорил тот, возвращая свой взгляд на игрока. Теперь они вновь были вдвоем в просторном помещении.
— Верно, я проиграл, — кивнул мужчина, делая шаг в сторону ведущего. — И я должен быть мёртв, так какого чёрта, ваши сотрудники не убили меня.
— Вы хотите умереть? — спросил тот, отметив, что Ки Хун не удивился вопросу, словно это не имело для него никакого значения. — Я не собирался убивать вас, это было бы бессмысленно. Вы, господин Сон, являетесь ценным игроком для меня.
Ки Хун глубоко вдыхал воздух, его кулаки сжимались от напряжения, но он не позволял себе действовать. Однако делать этого он не станет, да и незачем. Мужчина, глядя на маску, не был удивлён, если бы увидел за ней человека, который уже не способен испытывать эмоции. А его удары уже не исправят человека, скорее, Ки Хун будет похож на него в этом случае. Такой же бездушный, решающий всё через агрессию. Всё же игрок не мог забыть смерть своего друга, когда мушка пистолета резко повернулась в сторону Чжон Бэ, убивая его молниеносно. Этот образ преследовал его постоянно, заставляя вновь и вновь переживать тот страшный момент. Он не мог простить себе, что не смог защитить друга, что оказался слишком медленным, слишком слабым.
— Как думаете, — Фронтмен развернулся в сторону экрана, отвлекая игрока от мыслей. — Те, кого вы спасли сегодня, действительно выберут крестик?
— Вновь хотите предложить мне спор? — проговорил Ки Хун, не понимая действий ведущего.
Ки Хун продолжал наблюдать за Фронтменом, чувствуя, как внутри него нарастает отвращение к этому человеку. Он не мог понять, как можно так легко относиться к чужой боли и страданиям. У него было понимание, что ведущему нужны лишь зрелища на этом экране, позволяя другим людям испытывать восторг и азарт от игры. Совершенно не волнуясь за чужие жизни, которые погибали каждый день ради чужого удовольствия. Ки Хун смотрел на ведущего, замечая как тот был расслаблен. Хотя игрок мог предположить, почему этому человеку всё равно на других. Для него игроки были лишь инструментом, с помощью которого он удовлетворял свою и чужую жажду зрелищ. Он не видел в них ни личностей, ни человеческую судьбу. Для него они были всего лишь цифрами на экране, которые можно легко заменить новыми.
Ки Хун не хотел смотреть на продолжение игры, но почему-то всё равно перевёл взгляд на экран. Видеть чужие смерти отзывались в нём чувством собственной беспомощности. Хотя всё же его вины здесь не было.
— А вы хотите? Мне никогда не сложно поддержать ваш азарт, господин Сон, — усмехнулся Фронтмен, занимая одно из кресел. — Прошу, присаживайтесь.
Ки Хун не спеша подошёл к свободному месту, а в голове разворачивались сцены первого дня в этой комнате. Тяжелый удар сердца прошёлся эхом в его голове, присаживаясь в мягкое кожаное сиденье. Руки автоматически сцепили подлокотники, сжимая их до побеления костяшек. Хотелось быстрее уйти отсюда и вовсе не вспоминать это место. Хотя этого точно не случится. Мужчина осознавал, что живым ему отсюда не уйти. Однако он не испытывал печали. Его терзало лишь чувство вины за то, что он не смог должным образом отомстить за тех, кто погиб по его вине.
— Будете молчать? — развеял тишину Фронтмен, поворачиваясь в сторону игрока. — У вас есть прекрасный шанс спросить меня обо всём.
— Не вижу смысла этого делать, — хмыкнул Ки Хун, не поворачиваясь. Он чувствовал чужой взгляд, который прожигал его даже через чёрную маску. — Даже если вы действительно расскажите что-то стоящие, я не смогу поделиться с этой информацией с другими.
— Вы уже оставили попытки сломить эту систему? — удивленно спросил Фронтмен, стараясь скрыть в своем голосе обеспокоенность.Он понимал, что его собственное стремление сломить волю другого человека стало причиной того, что сейчас происходит. И это слегка пугало его.
— Я понял, что это бесполезно, учитывая, что таких мест в мире много, — продолжил мужчина, смотря на экран. В игре участвовала следующая группа, которая не могла решить, кто будет держать рычаг. — Один я ничего не смогу сделать, да и, — Ки Хун повернулся в сторону Фронтмена. — Разве я смогу выйти отсюда живым?
Ведущий молчал пару секунд. Было ясно, что вопрос являлся риторическим, и не имело значение, что он ответит игроку. Правда лежала на поверхности, и оба это прекрасно понимали. Однако, несмотря на это, они продолжали играть в эту игру. Задавать друг другу вопросы, которые не имели смысла и не могли привести к какому-либо результату. Хотя Фронтмену искренне было забавно наблюдать за чужой реакцией, слушать собственными ушами мнение Ки Хуна. Пусть он и являлся открытой книгой, чьи эмоции всегда отображались на лице, Ин Хо хотел изучить Сона сам. Видеть его лицо. Слышать его голос. Ощущать его напряжённое тело. Всё это раскрывало мужчину, позволяя ещё больше утопать Фронтмену в интересе.
— Вы хотите уйти? — спокойный механический голос заставлял Ки Хуна вжаться в кресло. — Я оставил вас в живых, потому что вы хотели спасти людей, — продолжил ведущий, не дожидаясь ответа. — Правда, ожидал иного в этой игре. Вы повели себя достаточно сдержанно, хотя я рад, что вы успешно прошли шахматы.
— Вы могли сказать о ничье в самом начале игры, но не стали этого делать, — ответил игрок, смотря прямо.
— Верно, но было бы слишком легко, — хмыкнул Фронтмен, положив голову на поставленную руку. — Хотя это доказало, что людям всё равно на чужую жизнь.
— Они были в стрессовой ситуации и не могли мыслить здраво, — оправдывал игроков Ки Хун.
— Правда? — удивлённо спросил мужчина. — Смотря на вас в этой игре, могу предположить, что люди, которых вы пытались спасти, уже не нуждались в вашей помощи. Вы даже не старались докричаться до них.
— Это не так, — оборвал его его Ки Хун. — Каждый человек заслуживает спасения и жизни, — ответил мужчина, и в следующую секунду раздались крики.
Мужчины практически синхронно повернулись в сторону экрана, где люди, которые когда-то стояли на мосту — упали вниз, словно куклы. Шипы разом пронзили чужие тела, не давая им даже задуматься о боли. Смерть приходила быстро и только один человек стоял наверху поодаль от рычага. Камера навела на его лицо, а тот не сдерживал слёзы. Всё же собственная жизнь для этого игрока оказалась куда важнее.
— Когда я включал это испытание, то думал, что вы будете из тех, кому придётся идти по мосту, а не держать рычаг, — проговорил Фронтмен, постукивая пальцем по сиденью. — Однако вы удивили меня своим выбором команды. Связались с теми, кто готов был убить вас в прошлой игре и сейчас. И я до сих пор не могу найти ответ, почему вы так легко согласились на верную смерть.
— Одна жизнь против девяти не плохой размен в этих стенах, — ответил Ки Хун, сжимая пальцы в замок, пытаясь скрыть свою нервозность. Если бы в этой игре участвовал Сан Ву, то Сон даже не сомневался в том, что друг отпустил бы рычаг, позволяя всем упасть.
Только у него самого не было такой решимости в пожертвовании чужих жизней ради себя. Ки Хун не считал себя особенным, даже не входил в тот десяток людей, которых можно было назвать важными. У него ничего не было за душой, не считая кровавых выигранных денег. Они являлись тем крестом, от которого мужчина не мог просто избавиться. Забыть и отпустить, словно ничего не происходило. Однако пару минут назад он действительно сделал выбор. Благодаря ему он мог избавиться от угрызений совести и умереть, по крайней мере, в собственных глазах, словно герой.
— Но ваша жизнь также ценна, как и другие, — произнёс мужчина, поднявшись с места. — Хотите открою вам глаза на происходящее? — ведущий встал напротив игрока, хотя между ними сохранялось достаточное расстояние для побега. Фронтмен не ждал ответа, а лишь продолжил говорить, смотря как меняются эмоции на лице с каждым произнесённым словом. — Для тех людей вы были лишь мишенью, чью волю можно было сломить мольбой. В их глазах, вы были самым слабым и нерешительным, ведь вам легче, когда выбор делают за вас, — хмыкнул ведущий, приближаясь к лицу Ки Хуна. — Конечно, они знали, что вы хотите их спасти и дали вам этот шанс, — рука потянулась к чужому лицу. Игрок не слышал собственное сердце, не понимал дышал он или нет, словно останавливаясь на месте. — И они дали вам возможность стать для них героем, потешить ваше эго, — подушечки пальцев дотронулись щеки, замечая лёгкую, но приятную щетину. — Однако, на самом деле, им нет дела до вашей жизни, и вы это знаете, — его пальцы сжались на подбородке, а колено легло между ног.
— Я просто хотел, чтобы не было смертей, — словно оправдываясь, произнес Ки Хун. Хватка, которой его держали, не была сильной, но вызывала дискомфорт. — Я стремился к тому, чтобы люди смогли выжить в этой чёртовой игре, — его голос предательски дрогнул.
— Но они лишь ещё раз доказали, что готовы прийти сюда вновь, — рука спустилась ниже, дотрагиваясь до кадыка, Фронтмен сжал чужое горло. — Лишь бы получить деньги, зная, что каждая вона равна чужой жизни, — механический голос был ровный, однако его забавляла реакция Ки Хуна под ним.
Мужчина не пытался вырваться или ударить, он лишь держал свои руки на запястье Фронтмена, стараясь ослабить его хватку. Однако тот держал его не слишком сильно, лишь удерживая, не причиняя боли. Это была не та боль, которую хотел передать ведущий игроку. Фронтмену не хватало многих эмоций на этом лице, и он хотел увидеть их больше. Мужчина большим пальцем провёл по сонной артерии, наслаждаясь звуком биения сердца, но не отпускал шею.
— Разочарованы? — тише спросил Фронтмен, приближаясь ближе.
— Для людей нет разницы. Что здесь ад, что за стенами этой игры, — произнёс Ки Хун, сдавленным голосом. — И я не могу винить их в этом.
— До конца хотите оставаться благородным, не скажу, что хвалю вас за это.
— Здесь нет никакого благородства, — усмехнулся мужчина, сжимая чужую руку. — Я лишь проиграл в вашей игре и принимаю поражение, — выражение лица Фронтмена за маской не видно, но тот порядком удивлён.
Руки Ки Хуна отпустили его, падая на колени. А сам мужчина улыбался, хотя чувствовалась натянутость. Это уже был не тот человек, который фотографировался в первый день игры в этом месте. Тогда в чужих глазах горела жизнь и какой-то азарт, заставляя его идти вперёд и не сдаваться, даже перед собственным страхом. Всё же ему было, за что бороться в тот момент. А сейчас Ки Хун являлся измученным человеком, чьи глаза уже не выражали блесков жизни, тусклые и будто померкшие. Эти глаза видели предательство, море крови и собственную слабость, в которой он продолжал тонуть до сих пор.
— Принимаете поражение? — спросил Фронтмен, слегка опешив. — И что по вашему поражение? Дать себя убить, как и других игроков.
— Но ведь это правило вашей игры, — Ки Хун расслаблен, ведь причин для волнений теперь не было. Ведь ничего не имело смысла…
— И я могу их менять, — с некой злостью ответил мужчина, расслабляя свою руку. — Неужели вы думали, что на этом игры закончатся? Нет, господин Сон. Я хочу и дальше смотреть на ваши попытки исправить людей. Доказать им, что деньги не важнее собственной жизни.
— А если я откажусь? — на миг глаза Ки Хуна стали серьёзными, но лишь на секунды.
— У вас нет выбора, господин Сон. Это моё желание видеть вас здесь, наблюдать за вами, — Фронтмен убрал руку, но не собирался уходить из личного пространства игрока.
Ведущий не хотел отпускать Ки Хуна, даже на мгновение. Как будто тот мог совершить нечто такое, чего Фронтмен не ожидал. И он хотел увидеть это своими глазами, прочитать эмоции на лице, услышать, как дрожит чужой голос в минуты паники. Всё это вызывало у него интерес, который Ин Хо до сих пор не мог объяснить. Он не мог понять, почему этот человек так сильно его привлекает. А игры были лишь средством, чтобы раскрыть Ки Хуна, позволить ему быть самим собой и действовать согласно своим убеждениям.
Рука вновь тянется к лицу, чувствуя, как игрок дрогнул, слегка отворачиваясь в сторону. Чужие ладони переплетены в замок, словно сдерживая себя от лишних действий. Ведущий лишь усмехается реакции, но продолжает дотрагиваться до кожи, проведя вниз по линии скул к подбородку.
— Вы всегда можете меня оттолкнуть, — проговорил механический голос, растягивая каждое слово.
Мужчина резко накрыл чужие глаза ладонью, закрывая какой-либо свет. Приподнимая маску, Фронтмен с некой яростью касается губами чужих. Мужчина лишь чувствовал вздох Ки Хуна, в котором собрались все эмоции. Волны страха, разочарования и паники накатывали на него, заставляя дёргаться в попытке освободиться из-под ведущего. Фронтмен чувствовал удары по собственной спине, которые ещё больше заставляли его хотеть продолжить. Мужчина был куда сильнее его, всё же Сон был вымотан играми, даже выдернуть чужую ладонь с лица не удавалось.
Фронтмен не отпускал, усиливая давление своих губ, что вызвало у игрока ещё большее напряжение и неприятие. Несмотря на чужое сопротивление, Ин Хо кусает нижнюю губу Сона. Чужая кровь не производила какого-то эффекта для него, но мужчина всё равно слизывает её, вкушая металлический привкус. Его собственные губы спускались по шее, оставляя не засос, а больше гематому. Словно напоминание о сегодняшнем дне и слабости Ки Хуна.
— Прекратите! — умоляюще проговорил мужчина, ни на секунду не останавливаясь в попытке отбиться.
Ведущий в последний раз коснулся языком чужой кожи, словно это поможет залечить его больной поцелуй. Поправив маску на лице, мужчина отошёл. Такой вид Ки Хуна его устраивал больше, чем сломленный. Сейчас он по крайней мере был зол и хотел убить его, а это куда лучше, чем безразличие. Безразличие убивало желание жить, а этого не хотел допустить Фронтмен. Ки Хун нужен ему живым полностью.
Телом. Разумом. Душой.
Всё это должно было продолжить существовать, иначе никакого интереса. Ведь тогда Ки Хун станет таким же игроков как и сотни других, не имея за своей спиной идеи всеобщего блага для всех.
Взгляд Ки Хуна метался по комнате, желая зацепить что-то, чем можно было ударить ведущего. Его мутило, однако игрок сдерживал рвотные позывы, стараясь выровнять дыхание. Сердце эхом отдавалось в ушах, заставляя его чувствовать себя ещё хуже. Слова Фронтмена мужчина практически не слышал, лишь какие-то обрывки, которые можно сложить в предложения.
— Ненавидьте меня всей душой, господин Сон, — проговорил механический голос, заставивший игрока вздрогнуть. — И это поможет вам выжить в следующих играх.
— Я не хочу участвовать! — протестовал мужчина, рывком поднявшись с кресла. — Не желаю быть вашей заводной игрушкой, за которой забавно наблюдать! — проговаривал чётко Ки Хун, хотя дыхание оставалось спёртым.
— Значит хотите умереть? — вновь задала вопрос, мужчина. Он прождал пару секунд, однако ответа от Ки Хуна не последовало. Тот вовсе отстранил взгляд в сторону. — Разве у вас нет причин жить? Насколько я знаю, у вас есть дочь, кот…
— Даже не смейте приплетать её сюда! — перебивая, выкрикнул игрок. — И ей будет куда лучше без меня…
— Вы так решили, потому что это самый лёгкий способ для вас, — ведущий не двигался с места, ожидая хотя бы каких-то действий со стороны Ки Хуна. Было бы куда лучше, если бы игрок решил в него кинуть бутылку коньяка. Или вовсе повалить на пол, избивая его…
— Если бы я тогда сел в самолёт, то вы смогли бы найти её. А в последствии шантажировать меня, — ответил мужчина, сжимая руки в кулаки.
— Господин Сон, поверьте мне на слово, если бы я действительно хотел вас шантажировать, то и без вашей помощи нашёл ваших близких людей, — с усмешкой ответил Фронтмен. — Мне незачем вас шантажировать, когда вы и так находитесь здесь. Хотя, эта игра не произвела на меня должного эффекта, — ответил ведущий, складывая руки за спиной. — В прошлой игре у вас практически удалось пробраться в командный центр, а в этот… Вам не удалось, даже спасти людей.
— В следующем голосовании они выберут уйти, — тише ответил Ки Хун, сжимая руки в кулаки. — Они выживут…
— Самонадеянно думать об этом, — проговорил Фронтмен, взяв в руки рацию из кармана плаща. — Отведите игрока четыреста пятьдесят шесть в его комнату, — и спустя пару секунд двери открылись, пропуская сотрудника в маске квадрата вперёд. — Отдохните, господин Сон. А завтра мы вместа с вами узнаем о результатах голосовании, — закончил мужчина, уходя в другую сторону.
И вновь оказавшись в просторной комнате, Ки Хун не делал поспешных шагов. Останавливаясь в центре комнаты, он смотрел на светлые стены. Всё вокруг оставалось не тронутым, пусть и появились какие-то новые предметы, но они не приносили облегчения. А на столе уже лежал поднос со свежей едой, наполняя помещение приятным ароматом. Только аппетита не было, даже малейшего чувства голода.
Мужчина чувствовал себя как никогда одиноко в этой комнате. Стены будто сдавливали его, не давая глотка воздуха. Опустившись на колени, Ки Хун смотрел вниз, в пустоту, пытаясь найти ответы. Вновь он не знал, что делать. Фронтмен прав, говоря, что самонадеянно думать, что игроки выберут жизнь. Нет, они выберут продолжение игр, шанс на лучшую жизнь, даже если это означало убить кого-то собственной рукой — это был единственный путь к спасению.
А ведь Ки Хун ничем не отличался от других. Он был слаб, одинок, и казалось, что у него нет шансов, только благодаря другим мужчина смог дойти до конца. Игрок больше не являлся тем, кем был раньше, понимая, что уже стал частью этого мира. Такой же азартный, стоит вспомнить игру с вербовщиком. Он мог застрелить его, но продолжал нажимать на курок около своих висков. Ведь был шанс. Тот мимолётный шанс, позволяющий выиграть и возвысится перед другим, доказывая свою ценность и удачливость.
— Прекрати эти страдания, — прошептал чужой голос позади. Холодные ладони легли на напряжённые плечи, заставляя мужчину затаить дыхание. — Ты ничего не исправишь, а он продолжит истязать тебя.
— Каким образом, — прошептал Ки Хун, закрывая глаза руками, сдерживая слёзы. — У меня нет ничего. Слышишь? Ничего, Сан Ву! — повышая голос говорил игрок, не оборачиваясь на своего друга.
— Он не будет убивать тебя, даже в следующих играх, — напомнил мужчина, сжимая плечи. — Ты должен сам это сделать.
— Сделать что… — тише спросил Сон, чувствуя ледяное дыхание.
— Мы ждём тебя, Ки Хун, — призрак прошлого отошёл на шаг. — Все мы ждём твоего возвращения.
Ки Хун резко повернулся назад, но никого уже не было. Только он один и четыре стены. Никакого звука, кроме собственное биения сердца и дыхания. Поднявшись с пола, мужчина направился в ванную комнату, закрывая её на защёлку. Он впервые пользуется ею в этом месте, но какое-то странное чувство прошло по его руке. Повернувшись к зеркалу, Ки Хуна не одолевал страх как раньше. Даже если там будет чужое окровавленное лицо, мужчина готов смотреть прямо.
В зеркале он увидел лишь своё отражение. Глаза были красными и уставшими, кожа казалась тусклой, а скулы выступали ярче обычного. Его взгляд упал на шею, где виднелся след от чужого поцелуя. Этот поцелуй вызывал у него смешанные чувства. Дотрагиваясь до него пальцами, Ки Хун всматривался в своё отражение, наблюдая за своими эмоциями, которые отражались в этом зеркале.
Мужчина не замечал, как начал яростно расчесывать гематому до крупиц крови. На коже красовались мелкие алые царапины, которые зажили бы за пару часов, но не сама гематома. Она приносила боль, стоило её коснуться. Только Ки Хун не останавливайся, желая убрать её полностью. Правда становилось лишь хуже, гематома стала ещё больше в размере. Глаза игрока были полны ужаса, когда он смотрел на своё отражение. Его пальцы с силой сжимали керамику, словно это могло помочь ему выбраться из этого места.
— Ты не герой! — с злостью выплюнул Ки Хун, ударяя кулаком по зеркалу.
Одного удара хватило, чтобы зеркало лопнуло, раскалываясь на большие осколки. Мужчина не заметил, что пальцы оказались в крови. Подбирая средний по размеру осколок, тот смотрел в собственное отражение, от которого хотелось блевать. Сейчас он уже не тот человек, что был раньше. Игра в третий раз меняла его личность в худшую сторону.
Ки Хун, поджав губы, дотронулся до гематомы концом зеркала, оставляя на её месте рваные небольшие царапины. Участок кожи превратился в месиво, но сонную артерию он не задел. Кровь стекала по шее вниз, пачкая и без того грязную одежду игрока. Продолжая сжимать в ладони осколок, мужчина осознал слова своего друга.
— Конец, который я и правда заслужил, — проговорил себе под нос Ки Хун, делая шаг в душевую кабинку.
Включив прохладный душ, мужчина сел на поддон. Вода расслабляла его, ведь шум перекрывал крутящиеся мысли в голове. Бросив олимпийку в сторону, Ки Хун посмотрел на запястье левой руки. Собственная смерть когда-то действительно пугала его, но не сейчас. Смерть сейчас считалась благословением. Концом его страданий, которыми он сам себя наказал. Касаясь кожи острым концом, Ки Хун чувствовал боль, но даже через неё, он довёл полосу. На правой руке линия получилась более рваной, но здесь не было места эстетике.
Приложив голову к кафелю, мужчина наблюдал за каплями воды, которые проскальзывали перед глазами. Веки приятно тяжелели, а дыхание становилось медленным. Однако даже в таком состоянии Ки Хун мог разглядеть перед собой друга, который стал для него таковым за пару дней в этом кошмаре.
— Ён Иль, — прошептал мужчина, смотря на чужой силуэт перед собой.
— Мне жаль, что мы не смогли выбраться, — проговорил первый игрок. — Но ты сделал, всё что мо.
— Я подвёл тебя, заставив пойти со мной, — ответил мужчина, опустив взгляд. Вода смешалась с кровью, продолжая стекать по чужим рукам вниз. — А сейчас, наверное, ещё больше подвожу тебя.
— Нет, — мотнул головой Ён Иль. — Ты не разочаруешь меня, Ки Хун. Я рад, что был знаком с тобой. И рад, что мы попробовали сломить это место, — улыбнулся мужчина, протягивая руку к лицу Ки Хуна. — Вы бледны.
— На той стороне, что-то есть? — тихо спросил мужчина, держать сознание становилось труднее.
— Там есть мы, — кивнул первый игрок, а после прикрыл чужие глаза. — Засыпай, Ки Хун. Ты сделал всё возможное для нас и для себя…
От чужих слов стало приятно на душе, что на лице появилась слабая, но искренняя улыбка. Ки Хун полностью расслаблен, засыпая под шум воды. Он был готов умереть, позволяя Смерти или кому-то из богов забрать себя. Не имеет значения, что будет на той стороне. Ему без разницы, лишь бы вновь увидеть мать, друзей и игроков, которые погибли по его вине, попросить у них прощения. Это единственное желание мужчины перед концом, которое вертелось в голове, словно заведённая игрушка.
Только грохот выбитой двери Ки Хун уже не услышал, как и не чувствовал чужих рук на своём теле.
Я просто чиловая девочка 💅
Ладно, описывать диалоги между взрослыми мужиками оказалось действительно тяжело...