14 Полина
– Ты была права, Саныч – нормальный мужик, – шепчет Ирка.
Мишин совет очень помог. Когда мы с Иркой приползли к стадиону, нас сразу отпустили. Мы не только успели принять душ, но и на нормальную укладку времени хватило.
– И ты никогда не говорила, что Миша такой зайка.
– Ир, тихо, – шиплю я и украдкой смотрю на преподшу. – Сейчас Щукина запалит и будем отдуваться до конца семестра. Если попадем в немилость, сдать зачет по БЖД будет проблематично. Не хочу в январе по пересдачам бегать.
Татьяна Васильевна – женщина в возрасте и с огромным количеством принципов. И, естественно, считает, что ее предмет самый важный. Хотя он непрофильный и продлится один год.
– А-а-а, – стонет Ира, запрокинув голову, – первый учебный день, а ты как попугай. Зачеты, экзамены. Экзамены, зачеты. Выдохни.
– Ну я же слушаю полтора часа про Лебедева, – подтруниваю над ней. – В общаге, пока шли на пары, сейчас, – замечаю строгий взгляд Щукиной в нашу сторону и шепчу, опустив голову к тетради. – Ир, пожалуйста, хватит болтать.
– Ну он же явно интереснее, чем нормы проектирования бомбоубежищ. Ты его улыбку вообще видела? И ямочки на щеках, – подруга продолжает восторженно шептать, либо не замечая недовольства Татьяны Васильевны, либо игнорируя его.
Она взмахивает руками и одной случайно бьется о парту, при этом скидывая мою ручку.
– Ира, блин! – шиплю возмущенно.
Созданный нами шум окончательно выводит Щукину из себя. Она спускает очки на кончик носа и стреляет в нас разгневанным взглядом.
– Есть темы поинтереснее, девочки?
– Простите, – лепечу я, краснея.
– Может быть поделитесь?
Ирка отрицательно мотает головой.
– Тогда обсудите ваши важные дела в коридоре.
– Татьяна Васильевна, – вскидываюсь я, – простите, этого больше не повторится.
– На выход! – рявкает преподша. – И не забудьте это. Жду к следующему практическому занятию.
Она выкладывает на стол два листа А4, и нам ничего не остается, как позорно опустив головы, собрать сумки и уйти.
– Ну, спасибо, подруга, – говорю недовольно, – удружила.
Мало мне проблем с семьей, теперь повторяется Иркина одержимость парнем. Она рьяно добивалась внимания Ильи, стараясь как можно чаще попадаться ему на глаза. И меня таскала за собой. Учеба отошла на задний план. Потом они разъехались на каникулы. Илья ей изменил, а Ирка половину лета рыдала мне в трубку.
– Поль, не бери в голову.
Раздражение от предыдущего дня достигает пика.
– Не бери в голову? – спрашиваю громче, чем следует. – Я знаю, что ты поступила в универ за пятьсот километров от своего дома не из-за знаний, а из-за свободы, но я – нет. Мне не нужна драма, мне нужна повышенная стипендия.
– Прости. Я не хотела, чтобы так получилось.
Вижу, что подруга искренне раскаивается, и киваю в знак того, что принимаю извинения.
Но чтобы не усугублять конфликт и взять раздражение под контроль, решаю немного проветриться. Разворачиваюсь на пятках, намереваясь уйти.
– Постой, – Ира хватает меня за руку, – куда ты?
– В библиотеку, – демонстрирую ей зажатый в руке лист, – ты видела сколько литературы нужно проштудировать, чтобы написать реферат?
– Поль, забей. Скачаем что-нибудь из интернета и все. Пойдем лучше в столовку, я после физ-ры есть хочу.
– Иди, если хочешь, – я высвобождаюсь из Иркиного захвата, – я возьму часть книг, закину их в общагу и, если успею, присоединюсь к тебе.
– Тогда я пойду в девятый корпус, – кричит подруга в спину.
Очевидный выбор. Девятый корпус – он же наша общага, где на первом этаже и находится столовая. Она меньше чем в пятом, но готовят вкуснее. Больше похоже на домашнюю еду.
– Здравствуйте, – обращаюсь к молодой женщине за стойкой на третьем этаже библиотеки, – мне нужны книги из этого списка, которых нет онлайн.
Она сверяется с базой и смотрит на меня с каплей жалости.
– Щукина, да? – я киваю. – Она преподавала у меня. Тоже на втором курсе. Сожалею, но в онлайн библиотеки ты не найдешь ни одной книги. Я могу выдать три, а за остальными придется спускаться в архив.
Зашибись. Издаю отчаянный стон. Подвал без окон – вишенка на торте «чудесного» дня.
Женщина протягивает мне учебники и говорит:
– Дам тебе совет: ни в коем случае не качай ничего из интернета, Щукина работу по буквам разберет. Ты точно не успеешь прочитать всю литературу, но она оценит старания. Это один из ее принципов. И в следующий раз не издавай ни звука, ты у нее на карандаше, иначе зачет сдашь в лучшем случае в конце января и максимум на три-ноль.
Этого допускать ни в коем случае нельзя. Чтобы получить стипендию надо сдать все зачеты и экзамены от трех с половиной и выше, повышенную – от четырех с половиной.
То есть, учишься на четверки лови полторашку в месяц, учишься на отлично – четыре тысячи. Мне еще дополнительную тысячу накидывают. Это обязательно, даже если отказываешься от соцвыплат.
Искренне благодарю за совет и ухожу.
Около минуты топчусь наверху лестницы, не решаясь спуститься к архиву. Я была там однажды с парой одногруппников, и мне не было страшно. Но сейчас я одна, и любо у меня разыгралось воображение, либо внизу стало еще темнее. Не зря Ирка говорит, что моя любовь к олдскульным ужастикам до добра не доведет.
Еще и мигает единственная люминесцентная лампочка, отсветы которой попадают на нижние ступеньки.
Давай, Воронина, двигай булками. Ты не в фильме ужасов.
Делаю первые неуверенные шаги вниз.
Ага, только реальность иногда страшнее. Маньяки там всякие. Или извращенцы.
Еще в прошлый раз я задалась вопросом: почему нельзя было расположить архив в более светлом, чистом и... эм... нестрашном месте. Здесь же хранятся очень важные документы. Такие как дипломные работы прежних студентов, редкие экземпляры учебников, которые до сих пор не оцифровали, мумифицированные насекомые, тонны пыли.
Мои шаги гулко отдаются от бетонных стен, выкрашенных грязно-зеленой краской. Ощущение, будто кто-то следует по пятам. Жуть какая!
Сосредотачиваюсь на двери в конце коридора и ускоряю шаг. Из-за этого опрометчивого решения не сразу слышу, что из правого коридора, где находится аварийный выход, доносятся приглушенные голоса.
– Не лезь ко мне!
Слышу в последний момент и на меня вылетает разъяренный высокий парень.
Взвизгиваю и отпрыгиваю, хватаясь за бешено колотящееся сердце. В первое мгновение я не сразу понимаю, что это Лебедев. Часть мозга осознает, что это знакомый человек, но в то же время отказывается в это верить. В Мишином взгляде столько ярости, которая диссонирует с его обычным видом.
Я не понимаю, как милый парень может выглядеть настолько злым и отталкивающим.
Он на секунду закрывает глаза, и когда открывает в них снова полный штиль и добродушие.
– Полина, что ты здесь делаешь? Хотя, – он натянуто смеется, – прости, глупый вопрос. Здесь же только архив. Помощь нужна?
– Я... эм...
Испуг отключил мозги, и слишком внезапное предложение вводит в ступор.
От ответа меня спасает звонок Мишиного телефона.
– Закончишь, дождись меня здесь, – говорит он и скрывается в темном коридоре.
Не буду ждать. Сейчас быстренько возьму столько книг, сколько смогу унести и пойду в общагу. Пусть это не вежливо, но не хочу выходить под ручку с Лебедевым на глазах у всего университета.
С опаской покидаю архив и облегченно выдыхаю. Коридор пуст. Как можно тише крадусь к лестнице, надеясь, что Миша не услышит моих шагов или вообще ушел.
Заглядываю в темный коридор, где смутно светится зеленая надпись «выход» и окончательно расслабляюсь. Никого.
Внезапно из темноты ко мне шагает мощная фигура, и я уже готовлюсь сказать что-то типа «спасибо, Миша, помощь не нужна» или заорать во всю глотку. Но человек выходит на свет, и я удивленно выдыхаю:
– Ты?