Верь мне

- Следующая неделя у меня планируется загруженной, - сообщает Даня, подкуривая сигарету. Поглядывая на нас с Абрикосом из-подо лба, неторопливо затягивается. - В «Векторе" идет серьезный аудит. После этого еще где-то неделю буду привязан. Но в конце августа смогу взять неделю выходных.

Меня разбирает тревожная дрожь.
Зачем он говорит со мной так, словно бы делится жизненными планами? На каком, черт возьми, основании? Разве не понимает, что мне все равно? И вообще... Не хочу ничего о нем знать. Поэтому молчу.

Но это, Даню увы, не останавливает.

- Поедешь со мной на Урал? - задвигает нахально, топя меня какими-то совершенно
невыносимыми настойчивыми взглядами.

- Ты обалдел?.. - выдыхаю я. - Сказала же, никуда с тобой не поеду! И ты... Не приезжай больше, Дань!

Он хмыкает. Затягивается. Выдыхает кольцами дым. И снова смотрит в упор.

- Ну, ты тоже знаешь, что я по этому поводу думаю, - произносит жестче, приеду, что бы ты ни говорила. И очень скоро.

Мои затылок и спину бьет такой волной жара, что на коже вмиг проступает испарина. Покачивая Абрикоса, отворачиваюсь. Знаю, что в такие моменты Милохина результативнее всего игнорировать. Открываю шкафчик, чтобы достать пакетик влажного корма.
Молча опускаю Абри на пол и наполняю его миску.

- Есть что-нибудь пожрать? Я голоден, - заявляет Милохин неожиданно.

- Для быстрого перекуса ничего, - хриплю, наглаживая замурчавшего недовольно кота. - А готовить тебе я не собираюсь, - выставляю этот ультиматум скорее себе, чем ему.

Потому что чертово сердце предательски дрожит и подбивает меня включить Даню в круг избранных.

Черт... Ну вот, как он поедет?
Голодный, уставший...

«Не будь дурочкой, Юля! У него есть все возможности, чтобы остановиться в самом крутом отеле, поесть и отдохнуть!» - одергиваю себя сердито.

- Разве что не погнушаешься кошачьим кормом. Но тогда Абрикос может снова тебя поцарапать...

Реакция на это, конечно же, следует незамедлительно. Даня въедается в меня жестким укоризненным взглядом. Никак мой дурацкий юмор не комментирует, но мне и без слов вдруг хочется провалиться на этаж ниже.

- Ок. Понял, - выдает он сухо. - В душ тогда... И поеду.

И снова у меня в груди какой-то палящий нервный клубок разрывается. Опуская веки, задерживаю дыхание.

- Вещи на змеевике, - с трудом напоминаю мгновением позже. Потому как он стоит и стоит... Никак не уходит! - В ванной, - добавляю это архиважное уточнение, чтобы поторопить.

Это срабатывает.

Даня покидает кухню. И, скрывшись за дверью санузла, принимает самый короткий в своей жизни душ. Нет, возможно, мне так только кажется...
Много времени теряю, пока стою столбом в спальне и пялюсь на измятую постель, на которой мы с Милохиным  ночь напролет предавались греху.

Все болит от него... Между ног особенно. Стоит пошевелиться, отзывается мукой. Так еще и воспоминания беспощадно свежи воскрешаю, и низ живота скручивает спазмами. За этим вновь следует ноющее чувство боли.

Срываю с кровати постельное И, вынеся его в коридор, открываю окна на проветривание.

«Все пройдет... Все забудется...» -
настойчиво убеждаю себя.
Хотя уже знаю: все, что связано с
Даней, не забывается.

Меня по-прежнему трясут
двойственные ощущения. С одной стороны, я чувствую боль, грусть и сожаление, а с другой - облегчение, живость и радость.

«Ничего не изменилось!» - ругаю
себя.

Но преодолеть это помешательство не получается.

Едва я успеваю накинуть на тело легкое домашнее платье, дверь ванной хлопает. Приглушенно слышатся шаги, а потом из прихожей доносятся шорохи. В спешке натягиваю стринги и, закрыв Абрикоса в спальне, зачем-то выскакиваю провожать Даню.

- Твою мать... Что за хуйня?

Эти сердитые ругательства остужают мое размякшее было нутро.

- Что опять не так?.. - выталкиваю и резко затихаю.

Только вижу, как Милохин подносит к носу свой кроссовок, все понимаю.

- Черт... - пищу едва слышно.

- Твою ж мать, блядь! Этот вонючий мститель нассал мне в обувь!

- Подумаешь... - бормочу якобы снисходительно. Но быстро затыкаюсь, когда Даня припечатывает меня разъяренным взглядом.

- О, ужас... - выдаю шокировано и пристыженно. Соответствующим тону и выражению лица жестом прижимаю к лицу ладони. И тут же ощущаю желание расхохотаться. Сдерживаюсь изо всех сил. В носу аж першит. Глаза слезятся. - Прости... Мне так неудобно...

- А по-моему, тебе тупо смешно.

Если бы он это не заметил, я бы, возможно, смогла вытерпеть. Но это заключение, тон и выражение лица моего принца-антигероя доводят меня до предела. Я прикладываю ладони крепче ко рту, зажимаю пальцами ноздри и беззвучно ржу, мотая при этом головой, мол: «Нет. Мне не смешно. Как ты мог подумать?»

Когда Данька бросает кроссовок и, шагнув ко мне, сердито дергает мои руки вниз и в стороны, из моих глаз уже брызгают слезы.

- Весело, да? - хрипит он, толкая меня к стене. Прижимая, почти касается губами щеки. Смотрит как-то сверху наискосок так, что мне приходится выгибаться, чтобы поймать этот неожиданно горячий и тяжелый взгляд. - Будешь ли ты так смеяться, когда догонишь, что мне, блядь, придется у тебя задержаться? - толкает крайне уверенно и чрезвычайно нагло. - Не думаешь же, что я выйду отсюда в обоссанной обуви?

- Даня... - выдыхаю натурально испуганно. Но придумать ответ не успеваю.

Пространство квартиры, заставляя вздрогнуть, прорезает трескучая трель дверного звонка.

- Твою мать... Кто?..