24 глава
– Полторацкий сказал, что тому ебаному спектаклю с изменой предшествовало что-то еще, – предъявляет Милохин сухим и резким голосом.
Подъем давления. Поток жуткой дрожи. Подаюсь вперед, чтобы оттолкнуть Даню и получить доступ к неотравленному им кислороду.
– Она тебе угрожала? – поймав за плечи, удерживает на месте. – Чем?
В изумлении поднимаю взгляд. Милохин в это же время наклоняется ближе.
Его глаза – пылающая бездна.
– Это уже неважно.
– Полторацкому все рассказала, – этот упрек вызывает у меня новый приступ дрожи. – Почему мне не можешь? Это ведь касается нас.
– Нет больше никаких нас!
– Ошибаешься, – рычит, убивая взглядом.
Снова меня трясет.
– Это ты, Дань, похоже сегодня не в себе, – высекаю строго, но голос предательски дрожит. – Приехал тут... Непонятно зачем... Мы... – сердитый вдох. – Мы расстались!
– На хрен такое расставание, Юль, если ты по-прежнему внутри меня сидишь. – припечатывает разбивая остатки моего равновесия. – И никакие слова, никакие долбанные обещания, никакое чертово расстояние изменить это не могут.
– Ну, с Лизой я тебе быть не мешаю.
– Как и я тебе с Полторацким.
– Это не то! – выпаливаю, прежде чем успеваю себя остановить. – Не так, как было у нас!
– Блять, Юль... – хрипит Даня, почти касаясь лбом моей переносицы. Если бы он меня не держал, наверное упала бы. – Вот и у меня не так, понимаешь? Совсем не так.
– Ты женишься! – захлебываюсь странными звуками. – О чем вообще речь? Ты меня жа дурочку что ли принимаешь?
– Ты же не любишь его, – заявляет Милохин, вместо того, чтолы дать мне какие-то ответы. – Знаю, что не любишь. Зачем издеваешься над собой? Прекрати эти отношения, Юль.
Ну, вообще... Оборзел принц!
– Прекрати свои, Дань!
– Полторацкий тебе не нужен, пошли его нахер. Я буду тебе помогать. Как раньше. Каждый месяц первого числа – перевод на твоем счету. Со мной не придется работать. Я обеспечу тебя полностью. Сколько скажешь, Юль... Все.
Это наглое предложение просто ошарашивает и лишает дара речи. Хорошо, что ненадолго.
– А взамен что, Дань? Просто интересно... – нервно смеюсь. – Женишься, а меня попросишь быть твоей любовницей?
– А ты бы согласилась? – приглушенно бьет вопросом и зачем-то оповещает: – Я с Лизой с мая не спал.
Что еще за бред?!
Жениться, но не спит? И не планирует?
– Между нами не может ничего быть, – не знаю каким чудом мне удается вернуть самообладание и сказать это сдержанным тихим тоном. – Ты знаешь, что дело не в Лизе и в Полторацком. Даже если не станет их, мы не будем вместе.
Печальная правда. Горечь и боль моей жизни. Но это так. Нет смысла плакать и биться в судорогах от боли.
И Милохин это тоже понимает. Сразу же отступает. Далеко отшагивает. Вижу лишь общие очертания его фигуры.
– Да, верно, – отзывается мрачно. – Хрен знает, о чем подумал... На секунду допустил мысль, что ты готова попробовать снова.
И эта чертова мысль захватывает меня. Парализует. Лишает возможности говорить и думать.
Проходят минуты. Мы молчим.
Надо же что-то сказать... Надо!
Шагаю к нему, обхватывая себя руками. В надежде поймать взгляд, не останавливаюсь, пока не оказываемся друг к другу вплотную.
– Что ты почувствовал, когда получил подтверждение, что измены не было?.. Когда понял, что сам все разрушил? – тихо выдыхаю я.
Наверное, это жестоко спрашивать подобное. Но я не могу не спросить. Мне нужно понять.
В Даниных глазах появляется блеск. Он не дышит. И не моргает.
– Я умер, – хрипит он. – И больше не воскресал.
Вздрагиваю.
– Ты вспоминаешь?.. Иногда... Нас... – шепчу едва слышно.
– Мне снится, – выдыхает Милохин так же тихо. – Каждую ночь.
И снова его ответ вызывает у меня острую дрожь.
– Еще... Есть одна песня, – говорит он отрывисто. – Я слышу в ней нас.
– Скинешь мне?
– Угу, – выдает он.
И со вздохом поднимает взгляд куда-то выше моей головы.
– Мне пора возвращаться, – сообщает то, что я уже с мучительной тоской жду. – Насчет денег. Утром переведу. Ты в ответ ничего не будешь должна.
– Дань... – вырывается у меня задушено. – Не делай мне еще больнее.
– Забери, – в моей руке оказывается браслет, отдав который две недели, я чуть не разодрала от отчаяния себе запястье – так не хватало этой значимой безделушки, потому и сделала татуировку, заполняла ею пустоту. – Если не нужен больше, продай. Или выброси. Не хочу это делать за тебя.
И вновь Милохин отшагивает скрываясь от меня в темноте. Я машинально сжимаю браслет. Не знаю, что теперь с ним делать. Вроде бы и держать у себя не могу, но как позволить Дане его выбросить?
А он... Понимаю, что больше Милохин мне ничего не скажет.
И тогда...
Я решаюсь сказать то, что изначально не хотела вываливать.