Позывной "ЛИС"

Автобус стоял на обочине, залитый мертвенным светом фар. Внутри пахло страхом, потом и металлом - от оружия, которое бойцы ВСУ держали наизготовку. Семь русских сидели, прижавшись друг к другу, глаза бегали по лицам в балаклавах, выискивая хоть каплю жалости.

И тогда вошел он.

Командир. Позывной «Лис». Высокий, широкоплечий, разгрузка туго перетягивала грудь, автомат висел на ремне, как продолжение руки. Но самое страшное - глаза. Холодная сталь, прожигающая насквозь..
Он медленно прошел по проходу, взгляд скользил по пленникам, пока не наткнулся на нее...

Ярослава сидела, прижавшись к спинке сиденья, её пальцы судорожно сжимали край сумки с медицинскими принадлежностями. Вокруг неё - такие же испуганные лица: солдаты, медперсонал, водители. Все они были теперь заложниками.

Лис шагнул в автобус, его тяжёлые ботинки гулко отдавались по полу. Балаклава скрывала лицо, но не могла скрыть его голос - низкий, холодный, как зимний ветер. «Паспорта. Быстро, - бросил он, проходя по проходу. - И не пытайтесь шевелиться, если не хотите, чтобы кто-то пострадал».

Его автомат был как продолжение руки, безжизненное и смертоносное. Но когда он остановился перед Ярославой, его взгляд на секунду остановился. Её глаза - большие, с синевой, как туман над рекой в утренние часы - встретились с его ледяными зрачками. Ощущение, будто что-то внутри него дрогнуло, но он тут же подавил это.

- Ты, - коротко кивнул он ей, - паспорт. Он скользнул по ее форме и обратил внимание что перед ним медсестра. Только военная...

Ярослава протянула рукой документ. Лис взял его, его пальцы слегка коснулись её ладони - лёгкое прикосновение, которое заставило её вздрогнуть. Он открыл паспорт, пробежал глазами по строчкам.

- Громова, - прочитал он вслух, и его голос стал ещё холоднее. - Брат офицер? Громов?

- Да, - тихо ответила она, её голос едва слышен.

Лис замер на мгновение. В его памяти всплыли образы: бой, крики, взрывы, и лицо офицера МО РФ, который смотрел на него с презрением, прежде чем пуля оборвала жизнь его товарищей..Громов.

- Громов, - повторил он, как будто пробуя это имя на вкус.

Он закрыл паспорт и протянул его обратно. Его пальцы снова коснулись её руки, на этот раз дольше, чем нужно...

- Сиди смирно, - прошептал он, его голос стал чуть ниже, почти нежным, но в нём всё ещё чувствовалась угроза.

Он двинулся дальше по автобусу, но его взгляд всё ещё возвращался к ней. Ненависть и что-то ещё, тёмное и необъяснимое, боролись внутри него. Он ненавидел её за то, что она была сестрой того человека, который отнял у него его товарищей, практически целый отряд...
Но её глаза, её дрожь, её запах - всё это вызывало в нём желание, которое он не мог понять.

Ярослава чувствовала его взгляд на себе, как будто он физически касался её кожи. Она старалась не смотреть в его сторону, но её сердце бешено билось. Она знала, что он её враг, но что-то в его голосе, в его прикосновении, заставляло её содрогаться от странного предчувствия...
Её форма военной медсестры, казалась теперь не спасением, а клеймом. Русское клеймо. В глазах людей вокруг она видела страх, но в глазах украинских бойцов - ненависть. Ненависть, которая жгла её кожу, как раскалённое железо...

- Что с нами будет? - её голос был тихим, почти шёпотом, но он разнёсся по автобусу, как гром.

- Если будешь молчать - обмен. И всё, - ответил Лис, его голос был холоден, как зимний ветер, но в нём чувствовалась какая-то странная напряжённость, будто он старался удержать что-то внутри.

Один из бойцов усмехнулся, его голос прозвучал, как нож в тишине:

- Чёртовы русские оккупанты.

- Кончай шмель! Не пугай, - резко оборвал его Лис, но в его тоне было что-то большее, чем просто приказ. Было что-то, что заставило бойца замолчать, но не убрало усмешку с его лица.

Лис шагнул к Ярославе, его глаза остановились на её форме, на нашивке с фамилией. Громова. Ярослава. Он замер на мгновение, его пальцы сжали автомат так, что суставы побелели...

Лис снова замер. Громов. Офицер. Тот самый, кто выстрелил в его бойца, когда тот пытался спасти раненого. Кровь, крики, смерть - всё это всплыло перед его глазами. Его пальцы сжались...

Она видит его стальные глаза сквозь прорезь балаклавы. Он - красивый. Смертельно опасный...командир ВСУ..

Лис приказал вколоть ей транквилизатор как и всем кто был в автобусе. И тут случилось то, чего он не ожидал, она яростно сопротивляется , бьет его бойца и бежит к выходу, гордая русская девченка!!!Но Ярославу уже не пугали слова. Ее пугало другое - то, как его взгляд скользил по ее лицу, будто искал слабое место.

- Накачать ее.

Она рванулась в сторону, но он был быстрее. Тяжелые руки схватили ее за запястья, пальцы впились в кожу, оставляя следы. Она вырвалась, но тут - резкая боль. Он дернул ее за косу, рывком притянув к себе.

- Твою мать!!! Держите ее!!!- закричал Шмель.

- Тихо... - прошептал он, и дыхание его обожгло ее шею.

Она билась, но тьма уже накрывала сознание. Последнее, что она почувствовала - его руки, которые поймали ее, прежде чем она рухнула на пол.

Крепко. Бережно.

А потом - только темнота.

Укол... теряет сознание.

- Нет!!! Отпус...ти....меня...- тихо шепчет девушка ему в самые губы, когда он держит ее на руках чтоб она не упала...

Лис почувствовал, как её тело обмякло у него на руках, но его пальцы не разжались - они впились в её хрупкие плечи, будто боясь, что даже без сознания она исчезнет, растворится, как дым. Её дыхание было горячим на его губах, а слова - последним шепотом перед падением в темноту. "Отпусти..."

Но он не мог.

Не из-за приказа. Не из-за ненависти.

Потому что в этом шепоте он услышал что-то, что заставило его сердце сжаться. Не страх. Не мольбу. Гордость. Ту самую, что была и в его бойцах, когда они шли под огонь.

Он резко подхватил её на руки, ощутив, как тонкая ткань формы трепещет под его пальцами. Она была легкой, почти невесомой, но вес её клейма - русского, вражеского - давил на него, как камень.

- В мой бтр её, - бросил он бойцам, но его голос звучал глухо, будто сквозь вату.

Один из них усмехнулся, проводя пальцем по горлу:

- Может, сразу к стенке?! Всё равно своих не отдадут...

Лис резко повернулся, и в его глазах вспыхнуло что-то дикое, животное.

- Молчать.

Тишина.

Он сам не понимал, почему его так трясёт. Почему, когда он смотрел на её лицо, на ресницы, дрожащие как крылья пойманной бабочки, в нём клокотало не ярость, а что-то другое. Что-то, что он давно закопал где-то глубоко.

"Громова..."

Его пальцы непроизвольно провели по её косе, ощутив шелковистую тяжесть...

А потом - этот укол.
И тьма.
Но не для него.
Для него только стыд.

Потому что он поймал себя на мысли:

"Какая же ты... красивая..."

- Почему ты? - прошептал он, почти неосознанно. - Почему именно ты?

Его голос сорвался, превратившись в хриплый шёпот. Он ненавидел себя за эти мысли. За то, что его рука, вместо того чтобы схватить пистолет, потянулась к её лицу. Пальцы, привыкшие к холодной стали, дрогнули, коснувшись её щеки. Она была горячей, как раскалённая пуля..

- Лис, ты в порядке? - голос одного из бойцов прозвучал как гром среди ясного неба.

Лис резко отдернул руку, будто обжёгся. Его сердце колотилось так, что казалось, вот-вот вырвется из груди.

- Не твоё дело, - огрызнулся он, но даже сам почувствовал, как его голос звучит фальшиво.

Он не знал, что будет дальше. Не знал, как он объяснит всё это своим людям, команде, себе. Но одно он знал точно - он не сможет её отпустить. Не сейчас. Не когда её дыхание смешалось с его, и он почувствовал, как что-то внутри него, давно забытое, начало оживать..

Один из бойцов фыркнул:

- Смотри-ка, может, разбудим сучку по-доброму?

Лис даже не повернулся. Просто сжал кулак, ощущая, как ногти впиваются в ладонь.

- Прикоснёшься - сгною в яме.

Тишина. Только рёв мотора и хриплое дыхание Громовой...

- Почему же ты сопротивляешься? - его голос был низким, почти шепотом. - Ты знаешь, чем это кончится...

БТР подпрыгивал на ухабах, тряска отдавалась болью в каждой клеточке тела Лиса. Он крепче прижал Громову к себе, словно пытаясь защитить ее от этой грубой реальности. Ее лицо было бледным, под глазами залегли тени, но даже в этом состоянии в ней чувствовалась какая-то несломленная сила. Он вдруг вспомнил свою мать, похороненную под обломками разбомбленного дома, вспомнил сестру, пропавшую без вести. Война отняла у него все, оставив лишь злобу и жажду мести. И теперь, держа на руках сестру врага, он чувствовал, как эта злоба вдруг трансформируется во что-то иное... во что-то, что он не хотел признавать...

Ночь выдалась долгой. В голове Лиса шла безжалостная борьба. Ненависть, долг, жажда мести - все они тянули его в разные стороны, разрывая на части. Он помнил лицо офицера Громова, дерзкое, самоуверенное. Помнил, как его боец упал, пронзенный пулей. Справедливость требовала возмездия. Но глаза Ярославы, полные страха и какой-то невысказанной боли, не давали ему покоя...

БТР остановился. Лис вышел, не отрывая взгляда от её лица. Бойцы ждали его, настороженно поглядывая на пленницу. Он отдал короткий приказ: "В медблок. Под охрану".

И, не сказав больше ни слова, ушёл в свой штаб, оставив за спиной тишину, пропитанную напряжением и недоумением...

Бойцы переглянулись : - А с остальными что делать, командир?

Лис замер у входа в штаб, не оборачиваясь. Тишина давила, словно бетонная плита. Он знал, чего они ждут. Решения. Приказа. Но в голове было пусто. Слишком много всего намешалось в одну кучу: ненависть, жалость, воспоминания, непонятное влечение.

- С остальными... - наконец выдавил он, -...по протоколу. Подготовить к обмену.

Он вошел в штаб, пропахший потом, кофе и бесконечными переговорами. Будто и не было только что рядом этой девушки, с ее запахом горечи и страха.

В штабе его ждали - доклады, карты, сводки. Война жила своей жизнью, не замечая личных драм и метаний. Он погрузился в работу, стараясь забыть о Ярославе, о ее глазах, о странном предчувствии, охватившем его в автобусе. Но чем больше он пытался отвлечься, тем отчетливее видел ее лицо. В итоге он вызвал дежурного офицера.

- Как там Громова? - спросил он, стараясь придать голосу будничный тон.

- В медблоке, товарищ командир..Под охраной. Врач осмотрел. Говорит, состояние стабильное. Пока спит. Доза была больше чем обычно....

Лис нахмурился. "Больше, чем обычно"? Это значило, что кто-то перестарался.
Он знал, что его бойцы не испытывают теплых чувств к пленным, особенно к русским. Но он не позволит самодеятельности.

- Следите за этим, - приказал он. - Чтобы с ней обращались по протоколу. Никакой жестокости. Нам ее еще обменивать!

Офицер кивнул и вышел. Лис снова попытался сосредоточиться на работе, но мысли возвращались к Громовой. Он достал из кармана ее паспорт. Фотография - та же синева глаз, та же печаль в уголках губ.

Он открыл информацию о брате. Громов Александр. Офицер, да еще и с наградами...
Ненависть снова поднялась в груди, но смешалась с чем-то другим - недоумением? Яростью на самого себя? Он захлопнул паспорт и бросил его на стол.

Ночью ему приснился сон. Бой. Взрывы. Лица товарищей, искаженные ужасом. И Громов, смотрящий на него с презрением. Но потом лицо Громова расплывалось, и вместо него появлялась Ярослава. Ее глаза смотрели на него с мольбой, но она не просила о пощаде. Она просто хотела, чтобы он понял.

Он проснулся в холодном поту. За окном занимался рассвет. Лис встал, вышел из штаба и направился в медблок. Он знал, что поступает неправильно. Знал, что это может стоить ему карьеры, а может, и жизни. Но он не мог с собой справиться. Он должен был увидеть ее...