Арка 6-6
6.6
Это очень тяжелая песня, запоздалое признание. Любовь отца подобна горе, которая когда-то заставила Оу Цзинана чувствовать себя подавленным и неспособным двигаться вперед. Он боялся увидеть разочарованное выражение лица своего отца, поэтому изо всех сил старался сжать и подтолкнуть себя, но вместо этого попал в затруднительное положение, будучи неспособным двигаться вперед. Как может человек, который с большим успехом играет на восемнадцати музыкальных инструментах, не иметь музыкального таланта?
Лишь когда его отец скончался, туман, ослеплявший его глаза, рассеялся и его безграничное мужество воодушевилось. Он написал все свои эмоции о желании любить, но не в состоянии любить, депрессию, о которой он хотел сказать, но не сказал, и боль от желания спасти, но неспособности это сделать, - все это написано в этой песне.
Все конфликты, борьба, привязанности и сопротивления высвобождаются благодаря пению Чжоу Юнь Шэна. Сам того не зная, многие люди в зале плакали, а Чжоу Юнь Шэн, затронутый оставшимися чувствами Оу Цзинаня, задохнулся и потерял голос, не в силах продолжать.
Звук фортепиано внезапно прекратился, и Чжоу Юнь Шэн закрыл лицо руками, чтобы другие не увидели его смущения. В то же время на огромном светодиодном экране появилось старое лицо Оу Ибая.
Он держал камеру, направил объектив на себя и слабо сказал: «Мой сын сказал, что хочет спеть песню, написанную специально для меня. Я с нетерпением жду этого».
Камера повернулась и сфокусировалась на красивом молодом человеке, сидящем перед пианино. Судя по окружающей обстановке, это, должно быть, вилла семьи Оу.
Молодой человек очень нервничал. Он расстегнул две верхние пуговицы на рубашке, снова кашлянул, а затем медленно сказал: «Эта песня называется «Из-за тебя». Папа, я написал много вещей, которые хотел тебе сказать в этой песне. Вы должны внимательно ее послушать».
Оу Ибай согласился. Хотя его лицо не было показано в камере, радость и облегчение в его голосе были безошибочными.
Все поклонники Линь Сыцина в зале были шокированы, и волны чрезвычайно смущающих эмоций захлестнули их сердца.
Линь Сыцин сфотографировал все представленные в суд доказательства и разместил их на Weibo.Все рукописи «Из-за тебя» отмечены датами, свидетельствующими о том, что он начал писать после смерти своего наставника.
Но сейчас Оу Ибай все еще жив, но Оу Цзинань уже написал эту песню и спел ее перед ним. Ответ на вопрос, кто кого скопировал, очевиден. Рукописи, представленные Линь Сыцином, стали неопровержимым доказательством того, что он лжет.
Тот же ритм, что и раньше, тот же певческий голос, та же песня, которую нельзя было продолжить в середине песни. Оу Цзинан прижался лбом к фортепиано, и слезы капнули на черно-белые клавиши, показывая его боль и отчаяние от невозможности спасти отца.
Оу Ибай поднял одеяло, подошел к сыну, присел на корточки, крепко сжал его руку и сказал: «Цзы Нань, эта песня великолепна, это лучшая песня, которую я когда-либо слышал в своей жизни. Есть поговорка, которую я все время забывал рассказать тебе."
«О чем ты говоришь?» Молодой человек повернулся и посмотрел на него. Его глаза и нос были красными, что делало его чрезвычайно хрупким и очаровательным.
Оу Ибай слегка усмехнулся, запустил пальцы в волосы сына и медленно, но твердо сказал: «Цзы Нань, ты никогда меня не подводил меня. Напротив, ты всегда был моей гордостью. Ты — гордость моего отца».
Этого подтверждения Оу Цзинань ждал более десяти лет, он недоверчиво моргнул и все еще был ошеломлен, когда Оу Ибай взял его на руки и погладил, как ребенка. Постепенно похлопывание по спине стало слабым, пока не прекратилось. Оу Цзинан осторожно повернул голову и посмотрел на отца только для того, чтобы увидеть, что он закрыл глаза и на его губах играла мирная улыбка.
Он ушел из жизни в большом удовлетворении.
— Нет! Папа, не оставляй меня, я боюсь...
Истошный крик юноши разнесся по всему звездному залу. Отчаяние и боль потери близкого человека были, как острые ледорубы, пронзающие грудь и разрывающие сердце на куски. Под сценой все зрители подавляли в своих сердцах сильную боль и печаль. Куда бы ни светил свет, глаза у всех были красными, а по лицам текли слезы. Более того, некоторые из них уже безудержно рыдали.
Светодиодный экран постепенно погас. Чжоу Юнь Шэн встал, подошел под лучом света и медленно сказал в микрофон: «Это образ моего отца, когда он умирал. Это самое болезненное и неприкосновенное воспоминание для меня. Раньше я колебался, брать это или нет, потому что я не хочу, чтобы больше людей видели его слабым. В моем сердце он всегда был самым сильным и самым неразрушимым существом».
В этот момент он снова задохнулся, и ему пришлось опустить голову, чтобы выровнять дыхание. Через мгновение он продолжил: «Вы можете оскорбить меня и отказать мне, но вы не можете отказать моему отцу и нарушить его покой на небесах."
Он закрыл глаза, а когда снова открыл их, вся печаль в его зрачках сменилась гневом. Тон его был холоден и суров, а слова были подобны ножам: «Эта песня не требует барабанов, баса, электрогитары, электронное микширование... в качестве аккомпанемента можно использовать только чистейшее фортепиано. Эта песня не полна жалоб и стонов после разбитой любви. Это реквием по моему отцу.
Линь Сыцин, когда ты адаптировал эту песню, ты когда-нибудь думал о том, что эта песня значит для меня?
Насколько она важна для моего отца? Ты предал мое доверие и запятнал мою музыку. Я никогда тебя не прощу! Никогда!"
Молодой человек смотрел прямо в камеру, его холодные и острые глаза, как коньки, отражались на большом экране.
Публика была ошеломлена: когда он исчез со сцены, они посмотрели друг на друга так, будто проснулись ото сна. Они пришли отомстить за Линь Сицина и Гэ Мэншу.
До этого они твердо верили, что только талантливый Линь Сыцин может написать такую прекрасную песню, и только первоклассная певица Гэ Мэншу сможет ее идеально исполнить.
Кем был Оу Цзинань по сравнению с ними двумя? Но, испытав промывание мозгов предыдущих двадцати страстных песен, они были полностью побеждены.
Любую из этих двадцати песен можно назвать шедевром и она имеет потенциал стать популярной во всем мире. Оу Ибай сказал, что он был его гордостью, и он был прав. С точки зрения таланта Линь Сыцин никогда не сможет сравниться с Оу Ибаем, но талант Оу Цзинаня лучше, чем у других, намного выше Оу Ибая.
Линь Сыцин написал так много песен и выпустил так много альбомов с момента своего дебюта, что даже если он выберет лучшую песню, ее нельзя будет сравнить ни с одной из этих двадцати песен.
Линь Сыцин не так хорош, как Оу Цзинань, между ними огромная пропасть. Даже самые заядлые фанаты вынуждены это признать.
Поклонники молчали, чувствуя себя крайне подавленными. Были и те, кто пришел просто присоединиться к веселью. Они уже превратились из фанатов в фанатов после того, как их шокировали песни одна за другой. Когда они увидели, что с их кумиром действительно поступили несправедливо, они замахали звездной палочкой и закричали: " О Цзинан, ты лучший. Ты наша гордость, и мы всегда тебя поддержим! Давай!»
«Давай, не теряйся!»
«Еще одна песня, двух часов мало!»
«Вы должны упорствовать, золото всегда будет сиять!»
Один голос за другим разносился по звездному залу, заставляя поклонников Линь Сыцина и Гэ Мэншу чувствовать себя все более смущенными и злыми. Смущение вызвано предыдущими оскорблениями и недоразумениями в отношении Оу Цзинана, а гнев — от обмана айдола.
Линь Сыцин дебютировал как музыкальный талант, и его талант всегда был самым высоким среди Четырех Небесных Королей. Большинство его поклонников — зрелые профессиональные мужчины и женщины, имеющие собственное суждение и принятие решений. В этот момент они все покраснели и немного смутились, увидев других.
Звездный зал заволновался, а зрители долго оставались на своих местах и отказывались уходить.
«О Цзинан, прости!»
«О Цзинан, мы были неправы, пожалуйста, прости наше невежество».
«О Цзинан, отныне ты мой кумир, я поддерживаю тебя!»
Было много людей, которые дезертировали перед боем, но немногочисленные фанаты-ветераны, организовавшие эту акцию мести, их не остановили. Извинения уместны и необходимы.
Большинство поклонников Гэ Мэншу — маленькие девочки и мальчики, и они очень эмоциональны. Некоторые из них перекинулись несколькими словами, сказав, что видео может быть подделанным, но они сразу же испугались гневных взглядов, бросавшихся со всех сторон, и не осмелились поднять глаза.
Охрана и полиция начали эвакуировать толпу. Концерт начался с треском, но закончился крайне конфузно.
Сунь Симу стоял в тени, пристально глядя на молодого человека в центре внимания. Он такой яркий и привлекательный, источающий непревзойденное очарование в каждом своем движении и каждом движении, которое он делает. Он — самое мягкое вино и самый сильный наркотик. Никто не может устоять перед его намеренным искушением, и никто не может избежать его плена.
Сунь Симу знал, что, пока он стоит на этой сцене, он добьется успеха, но когда он действительно преуспел, он не мог вынести горящих глаз других, смотрящих на него.
Он смотрел, как он шаг за шагом приближался к нему, и его кровь постепенно закипала. Как сильно ему хотелось схватить его в свои объятия и бессмысленно целовать, запереть в комнате и насиловать его вволю, самым твердым местом проникнуть в его тело и безумно опутать его... Сердце у него уже сжалось, взорвался и разлетелся за ним в порошок, но ноги его упорно были приклеены к полу, не в силах пошевелиться.
Он, который всегда был молчаливым, не мог придумать, как выразить свою любовь, поэтому показал растерянное выражение лица.
Чжоу Юнь Шэн подошел к мужчине и спросил: «Почему ты так поражен?»
Адамово яблоко Сунь Симу слегка дернулось, и он хрипло сказал: «Ты выступил очень хорошо, лучше, чем я ожидал. Я горжусь тобой».
Чжоу Юнь Шэн внезапно подошел к нему, протянул руки, чтобы поймать его в углу, и медленно произнес слово в слово: «Я хочу кое-что подтвердить и надеюсь, что вы сможете сотрудничать».
Сунь Симу тяжело сглотнул и подождал, пока его сердце не перестанет бешено биться, прежде чем спросить: «В чем дело?» Находясь так близко, ему захотелось поцеловать его.
Но прежде чем он успел что-то предпринять, молодой человек схватил его за шею, опустил голову вниз, а затем схватил его тонкие губы.
Теплый кончик его языка вытянулся и переплелся с его собственным, неописуемое пульсирование передалось из глубины сердца в душу, и разум его не мог вынести ничего другого, кроме благоухающих цветов и яркого фейерверка.
Глаза Сунь Симу становились все темнее и темнее. Он держал молодого человека за затылок левой рукой и не позволял ему убежать. Его правая рука властно сжала его талию и прижала его к себе, желая, чтобы они оба могли стать одним целым.
Сотрудники, которые собирались выйти вперед, чтобы поздравить, быстро разошлись, делая вид, что ничего не видят, и думая в глубине души: неудивительно, что босс готов потратить много денег на Оу Цзинана, оказывается, это любовные отношения. Поднявшись на такую высокую ветку, Оу Цзинану было бы сложно не прославиться, не говоря уже о том, что он обладал настоящими навыками.