11 глава
Снова удушающий четверг. Надоело считать дни от четверга до четверга. У меня иногда появляется ощущение, что я не живу, а лишь плаваю как амёба. Всё что у меня есть это недоделанные отношения с женщиной, которая годится мне в матери. Которой у меня нет, кстати. Но меня это не волнует и даже не трогает.
— можно войти? — спросила я, постучав в дверь Раньше я так не делала, а нагло врывалась . Сделаем вид, что я резко стала воспитанной и прилежной девочкой, и не важно что я никогда таковой не являлась. Глаза мои жадно поедали женщину за учительским столом. Брюки. Она надела брюки. Кто же знал, что ей так идут штаны. Мне кажется, что если надеть на неё мешок с под картошки, то она продолжит выглядеть великолепно. Я же была в чёрных джинсах и в лёгком свитерке телесного цвета. Такая себе леди.
— да, конечно. Не знаю почему в других школах не позволено было ходить с распущенными волосами, а в нашей "мега-крутой" гимназии позволено было ходить как хочешь, только денег заплати. Поэтому, наверное, Ирина Игоревна ходила чаще всего со спадающей на плечи русой шевелюрой. Я зашла в класс и уселась на парту перед женщиной. Не знаю чего я хотела сейчас от этой женщины и хотела ли чего-то вообще, но в этот день я себя не контролировала. Я даже вещи не достала. Просто сидела. Спустя какое-то время я всё таки достала ручку и тетрадь. Но в мозгах был только ветер... Ветер и Ирина Игоревна. Она что-то рассказывала. Что-то про герундий. Я слегка удивилась, что такое смешное название меня вовсе не рассмешило. Англичанка стала подходить ко мне. Она наклонилась, поставив одну руку на стул, а другую на парту. Теперь я была в заточении этой женщины. Этой прекрасной, чёрт подери, женщины.
— всё нормально? Ты совсем мне сосредоточена... Я смотрела на неё снизу вверх. На глаза, губы... Потом снова на глаза. Ещё немного и я не сдержусь, я больше не могу так,у меня сейчас будет нервный срыв.
— боюсь, мне нужно уйти, — напряжённо сказала я и начала вставать, но рука Ирины Игоревны тут же надавила на моё плечо и я снова шлёпнулась на стул. Вот же дьявол, сильная. Моё сердцебиение участилось, а дыхание сбилось. Что это вообще за фигня, — Ирина Игоревна, я не шучу, мне нужно уйти. Сейчас. Немедленно.
— не называй меня так, — шепот ломящий рёбра, пробирающийся в грудную клетку, а затем в самое сердце. Шепот, который уже давно вонзился в моё сердце. Её лицо становится всё ближе к моему. Шаловливыми пальчиками она поднимает мой подбородок. Как в тот раз в медпункте. Мне становится душно, я будто задыхаюсь без воздуха, — мне не нравится эти "вы" или "Ирина Игоревна", хватит относится ко мне как... как к учительнице...
— вы бредите... — сказала я тем же шепотом, на что женщина с силой сжала мой подбородок, но не до боли — дура ты, — она стала подниматься, но было слишком поздно. Прежде чем женщина успела среагировать, я хватаю её за плечи и прижимаюсь к её нежным губам. Сильно, но так, чтобы ей не было больно, я целую любимую женщину. Несмотря на удивление, она не пытается меня оттолкнуть. Я пытаюсь отстранится, но Ирина обнимает меня за спину. Её удивление моментально сменилось страстью, она не желала меня отпускать. Как и я её.
— дверь... — трудно дыша после поцелуя, с трудом выдавливаю я из себя. Похоже я волновалась за безопасность этой женщины больше, чем она сама. Мало того, у меня создавалось ощущение, что так и должно было всё случится.
— тему урока пиши, — женщина отошла от меня. Вот сейчас я не поняла. Что это было? Опять игры? Игры, блять, в "доведи Андрияненко до сумасшествия". Я что, похожа на идиотку, которую так легко обвести вокруг пальца?
— Вы самая настоящая скотина, — не обдумывая, выпалила я, — вы всё время со мной играетесь. Везде, сначала медпункт, потом столовая, а теперь так нагло и безрассудно. Жестокое обращение, знаете ли, наказуемо. Она оперлась бёдрами об парту и сложила руки на груди. На её лице не было не единой эмоции. Стерва,но такая сексуальная... Она что не понимает что делает мне больно? Я уже начала собирать свои манатки и стояла у порога как вновь и вновь меня заставили остановится пару слов.
— кто бы говорил .Снова безэмоционально. Холодно. Ужасно. Больно. Что я могла сделать? Да я ей в любви признавалась и насрать, что это был совсем не её дом. Она издевается надо мной.
— чо-о? — я обернулась. Рюкзак спал с моего плеча
— ты же ездишь всё время с тем парнем, мило целуешь его в щёчку, а он велит тебе заботливо тепло одеваться. Я наблюдала за вами. А потом после этого же орать под окнами, что хочешь от меня детей. Играю здесь не я .Блять, про детей она всё таки знает... Она что ревнует? Ревнует меня к моему же брату. Я снова начинаю котится со смеху. Хотя на самом деле было до жути приятно, что она ревнует. Я не показала этого, но я была счастлива. — ну и насмешила, — не сдерживаясь, я легонько бью парту ладошкой и перевожу взгляд на неё, — я живу с братом, это мой брат .Она в ступоре. Смотрит на меня в полном шоке. Похоже она явно себе понапридумывала, что это мой жених и любовь на все века. Наконец поубавив свой смех, я становлюсь серьёзнее и подхожу к ней. Не щадя не себя, не её, я прижимаюсь к ней всем телом, как она тогда в столовой, но не давлю. Она выше меня почти на голову, так что я чуть ли не упираюсь лицом в её грудь. Я чувствую как часто бьётся её сердце, но моё чаще. Чувствую её грудь и живот. Волна приятного тепла плывёт к низу моего живота. Дрожащими руками я беру её ладонь и кладу себе на щеку, а затем целую. Она смотрит на часы поверх доски. Наверное, прошло больше часа.
— сейчас придёт седьмой класс... — жалобно говорит женщина и большим пальцем поглаживает моё лицо, а потом руками обвивает мою талию и целует меня в щеку .Я не хочу её отпускать, хоть я и знаю, что мы встретимся завтра и что Валера уже наверняка ждёт меня в машине. Я не знала что делать и как реагировать. Я в принципе никогда не состояла в отношениях с любимым человеком, хотя кто сказал что мы в отношениях. Накрутила себе сказочек... Идиотка. Я также обнимаю её за талию и кладу голову на плечо. Аромат её духов дурманит мне голову.
— отмени... — я смотрю на Ирину Игоревну щенячьими глазками
— прости, уже поздно отменять Я опускаю голову и отстраняюсь. Ощущение будто прервали на самом интересном и приятном месте. Я не хочу уходить, но надеваю рюкзак. Не самые приятные ощущения. Я стою в дверях, склонив голову,ожидая, что скажет женщина.
— ну иди сюда, — наконец слышу я и послушно подхожу к ней. Мне и правда обидно. Сама справоцировала, а теперь говорит уходить.
— ближе, — я делаю что просят и чувствую её губы на своих. Она нежно держит меня за лицо, а я обнимаю её плечи. Умело, её губы перебирают мои, мол струны арфы, а я покорно ей поддаюсь. Моя тело размякает в её руках и я перестаю себя контролировать. Она снова отстраненяется. Я обиженно смотрю ей в глаза.
— до завтра, — шепчет она и я с трудом выхожу из кабинета .Меня переполняют разные чувства. Моё тело и душу жутко тянет обратно, но я не могу вернутся. По дороге я встречаю семиклашек и мысленно ненавижу их. За то, что одно их присутствие испортило, возможно, мой самый прекрасный момент в жизни.
Я сажусь в машину, громко закрыв её дверцу . Валера смотрит на меня как-то иначе. У меня что на лице написано что я только что целовалась с училкой?
— ч-что? — обеспокоенно спрашиваю я, но Валера продолжает пялится — ты вся красная... Да у тебя, блять, губы зацелованные .Я одна не понимаю когда у человека обычные губы, а когда зацелованные? Я не знала что отвечать, и так ведь всё понятно было, сам догадался. Я закрываю лицо рукой и отворачиваюсь. Брат заводит машину
— с кем? Я не хочу говорить. Боюсь. Он никогда не выдавал меня, но безопасность Ирины Игоревны была для меня превыше всего. Знала бы, что так сложится вообще никому бы не сказала о своих чувствах к ней. Но успела я открыть рот, как Валера сам обо всём догадался.
— с той училкой?
— Валера если ты хоть кому-то...
— да ладно, когда я кому-то рассказывал твои развратные секретики. Даже при ссорах не грозился папе рассказывать... Я немного подуспокоилась, но не на долго.
— ты любишь её? Я в ответ лишь кивнула. Я не просто любила эту женщину. Я жаждала её и не могла без неё. Стоит мне отвернуться от неё, как я тут же чувствую боль в грудной клетке, которая сдавливает моё сердце. Даже сейчас, сидя в машине, где за 50 метров находиться эта женщина, мне больно. Я должна радоваться, что она позволила мне поцеловать её, но мне всё равно плохо, ибо сейчас эта женщина не рядом.
— наверное... — робко ответила я, хоть и знала, что должна ответить однозначное "да". Он молчал. Как всегда думал что сказать. Хотя сейчас любые слова были лишние, ведь ещё ничего не ясно. Может она вообще в понедельник мне скажет, что это была маленькая ошибка, о которой мы должны умолчать и которую мы должны забыть. Я всё время нервничала, мне было страшно, что всё могло так и случится, что я могла потерять самое ценное, что у меня есть — Ирину Игоревну. В мою голову снова вбиваются касания её нежных губ и прикосновения рук. Я сама того не понимая, начинаю краснеть в то время, как Валера постоянно поглядывает на меня через переднее зеркальце.
— было что-то большее? Я с удивлением и, возможно, даже отвращением смотрю на него. Не знаю почему, но этот вопрос меня разозлил, хоть мой брат и имеет право знать.
— нет, конечно .Хотя почему я так удивлена? Я была бы только рада, если Ирина Игоревна решила бы перейти на большее... Но как бы она меня не целовала, я думаю что не возбуждаю её в этом плане, хотя бы пока что. На самом деле странно, что у такой девицы как я есть какие-то заскоки и может быть даже комплексы, но в первую очередь я подросток. А у каждого подростка было хотя бы парочку комплексов. Даже если его самооценка с виду на уровне неба, то в глубине души ему в себе что-то да и не нравится и не важно что.
***
Не Кате, не Паше я не сказала о произошедшем. Не то чтобы я не хотела им рассказывать, просто что-то меня всё же сдерживало и это что-то - отношения с Ириной Игоревной. Я даже пыталась сделать вид, что ничего не произошло, (а это не всегда у меня выходит) , но Катя не посчитала меня подозрительной. Прогрессирую, так сказать. Но всё же перед уроком английского языка я не могла не нервничать. Меня буквально трясло,но это было не из-за того, что я боялась учительницу, а потому что боялась её ответа. Интуиция у меня временами сомнительная, ибо я всегда полагаюсь на худшее, но, к сожалению, я продолжаю ей доверять. Мы заходим в кабинет. С опушенной головой я поглядываю на женщину. Она пишет какие-то бумаги. Ирина Игоревна убирает за ушко спавшую на лицо прядь волос и я замираю. Не понимаю, как такое прекрасное создание может существовать в этом ужасном мире?.. Она какая-то скованная. Как только я натыкаюсь на её взгляд, она моментально отводит его в сторону. Её реакция странная, как и она сегодня вообще. Из-за её настроения я начинаю нервничать ещё больше. Всё идёт более менее, пока я не слышу: — Лиза... Я подхожу к учительнице. Она молчит. Ждёт пока в кабинете останемся мы вдвоём. Нервничая, я сажусь на парту перед ней, как в тот раз. Наконец мы остаёмся наедине, но она продолжает избегать моего взгляда.
— ты же понимаешь, что нам нужно кое-что обсудить, — говорит так, будто каждое слово даётся ей с трудом. Она тянется рукой к моей, — прости, я вчера позволила себе лишнее и дала тебе ложную надежду, — я быстро отдергиваю свою ладонь с под её. Именно этих слов я так боялась. Она таки играется, я для неё лишь очередная игрушка, — не злись на меня... Мы можем сохранить дружеские отношения... Я резко подрываюсь и уже не слушаю её. Каждое её слово, каждый вздох и выдох это ложь. Она всё время меня обманывала и продолжает обманывать.
— Лиза, — жалостливый тон, как мило
— стерва, — кричу я и с грохотом закрываю дверь Какая я дура, что во что-то там поверила. Сразу же было сказано, что она никого к себе не подпускает. Наши уже все разошлись. Валера ждёт меня в машине. Я уже чувствую как по моим щекам течёт солёные струйки слёз. Как бы я хотела сейчас зарыться под одеяло, подальше от всех, подальше от лишних глаз. На крыльце я вижу "тойоту" брата. Я вытираю безостоновочный поток слёз и открываю заднюю дверцу машины, закрывая лицо. Валера удивлённо оборачивается и заводит машину. Я ложусь на сидение спиной к брату.
— не понял, что такое? Я молчу, плотно прижав руку ко рту, чтобы не всхлипывать. Не хотела я сейчас не с кем разговаривать и, сомневаюсь, что мне хотя бы нужна была поддержка. Хотелось... Разбиться на машине... Как бы я не пыталась не драматизировать и приувеличивать, но чувства есть чувства. Мне сделали больно как никогда. Сделал больно любимый человек.
— Лизка, пожалуйста.
Как бы сложно это не было признавать, но хотелось кричать. Чем больше человек подавляет эмоции, тем сложнее ему их проявлять. Но я продолжила молчать. Я тяжело дышала. Даже когда мы доехали, я не соизволила даже встать. Я услышала как брат открыл дверцу где лежало моё бездыханное тело. По другому не как сейчас нельзя было назвать меня... Я с трудом встала и вышла на улицу быстрее Валеры. Он шёл сзади меня и окликивал,но я делала вид что не слышу — дура, — услышала я у себя под ухом и оказалась в объятиях брата. Я вырывалась и била его по спине, но он крепко меня держал. До этого момента я считала его дрыщом, но я и двинутся не смогла, пока находилась в его хватке. Только спустя несколько минут я успокоилась и уже спокойно продолжала реветь в его плечо, которое уже становилось мокрым от моих слёз. Я и не почувствовала как он поднял меня на руки и понёс в дом. На самом деле, по себе знаю, что это ужасно когда человеку плохо, он не говорит почему и поэтому ты банально даже не знаешь какие слова нужно ему сказать. Поэтому, оказавшись дома и немного успокоившись, я решила ему всё же без подробностей, но рассказать. Мы сидели на диване, а Валера продолжал меня обнимать. — меня обвели вокруг пальца, — с трудом выдавила я из себя
— кто? — его голос и поставленный вопрос звучал как: "скажи мне кто эта скотина и его завтра не будет на этом белом свете"
— "она"... — без особых догадок можно было понять кто "она", — вчера она... Ну мы поцеловались и она выглядела так, будто влюблена в меня, а сегодня, — я стёрла с лица набегающую слезу, — сказала что жалеет о том, что дала мне ложную надежду
Брат успокаивающе поглаживал меня по голове, но сама же я понимала, что нихрена он сейчас не спокоен и единственный вопрос, который его волновал это : "спокойно ли спится сейчас этой женщине".
— если хочешь, то...
— нет! — решительно ответила я, не дав ему досказать, ибо знала что именно он хочет сказать. Что-то в роде : "если хочешь, то мы её посадим", "если хочешь, то её уволят" или "если хочешь, то её запугают. Я не хотела сделать ей больно, что делало мне ещё хуже В этот момент я как никак нуждалась в человеке, который меня поддержит, хоть и глубоко отрицала это. Этим человеком оказался мой брат, которого я ещё больше полюбила в этот момент. Ему ли не знать, как это, когда тебя предаёт самый любимый тебе человек. Так я и заснула в объятиях Валеры в гостиной с включённым светом. Для меня это был тяжелейший день, но самое ужасное в нём было не то, что меня обвела вокруг пальца Ирина Игоревна, а то, что не смотря не на что я продолжала любить эту женщину...