2 глава
*
В кабинете светло, тепло и уютно. Мольберты стоят в шахматном порядке. Ребята прикололи листы, разложили принадлежности и ждут моих указаний. Я люблю делиться знаниями и получаю удовольствие от того, что некоторые ученики благодаря мне начинают выдавать шедевры. Все нормально. Все хорошо. В кабинете тишина, первокурсники внимательно слушают.
— Одно из важных правил — учиться на примере других мастеров. Художники разных эпох постоянно использовали чужие элементы и очень часто получали нужный результат. Шедевры мировой живописи — это необъятное поле для экспериментов.
— Вы предлагаете нам срисовывать?
Откуда у девятнадцатилетнего пацана такой глубокий, томный, пропитанный эротизмом мужской голос? Перед зеркалом он, что ли, тренируется? Мне даже не нужно поворачиваться, чтобы понять, кому этот голос принадлежит.
С самого начала занятия я нарочно ни разу не взглянула на Кораблина. Я решила, что это табу.
Но, передвигаясь по кабинету, чувствовала его внимание.
Зря я смотрю на зеркальный шкаф у противоположной стены. В нем наши взгляды случайно встречаются. Сегодня на моем студенте Сирия толстовка. И я не могу понять, как это возможно. Ну не бывает таких ярких глаз.
— Я предлагаю поднимать руку, Кораблин, вместо того чтобы кричать вопрос с места.
— Я поднимал. Но вы меня проигнорировали.
— Да, я свидетель.
— И я видел.
— И я.
— Жанна Кирилловна, Кораблин не врет.
Его поддерживают остальные студенты, и я, выдохнув, пытаюсь подавить растущее в груди раздражение. У меня была такая хорошая группа до появления в ней этого наглого субъекта. На работе я придерживаюсь делового стиля и при этом всегда ношу юбки. С юности не люблю брюки и никогда не позволяю себе выглядеть плохо или неженственно. Это мой личный пунктик. Так я ощущаю себя счастливее. И, тщательно отглаживая белоснежную блузку, я
успокаиваюсь после очередного скандала с мужем. Когда Юра с похмелья, его все раздражает, а я, уткнувшись в зеркало на нашем трюмо, рисую стрелки на глазах, так мне легче.
Но в данный момент узкая юбка-карандаш кажется злом номер один, потому что в отражении я вижу, как один наглый пацан не скрываясь пялится на мой зад.
Делаю вид, что вся эта чехарда с вопросом Кораблина меня не касается, и возвращаюсь к теме занятия.
— Давайте представим, что у вас есть нарисованный эскиз, но вы еще не знаете, как правильно управлять цветовой гаммой.
Кораблин снова поднимает руку. И я не могу не дать ему слова, поэтому, присев на край столешницы и скрестив на груди руки, киваю и наклоняю голову к плечу.
— Я понял, Жанна Кирилловна. Это довольно-таки частая проблема, ведь сколько хороших работ испорчено студентами, неправильно подобравшими цвета. Ну и для решения можно поискать похожие примеры у мастеров.
У него умные глаза и хорошо поставленная речь. И это тоже отчего-то выводит меня из равновесия. Лучше бы он был просто глупым и озабоченным. Вон как Семененко, который вообще меня не слушает и заглядывается на грудь Горбачевой. Правда, подобающе будущему художнику заглядывается: тихонечко ржет и зарисовывает сиськи одногруппницы на листочке. А Кораблин вместо «похерено», говорит «испорчено».
— Молодец, Кораблин, — выдавливаю из себя силой. — А теперь давайте попробуем написать осеннюю композицию. Предлагаю выбрать один доминирующий цвет, а затем дополнительный цвет для акцентов. Например, охру использовать как фон, а горчичный или медовый как дополнительный цвет — для выделения основных элементов картины. Катюшенька, раздай, пожалуйста, цветовые схемы. — Прохожу между рядами мольбертов.
— А почему я — Кораблин, а Орлова — Катюша? — шепотом интересуется мой студент, когда я вынуждена застрять возле одного из шкафов рядом с его мольбертом.
Нервничаю, никак не могу найти нужные, обещанные студентам схемы.
Распсиховавшись, дергаю все ящики подряд. И, пошатнув шкаф, не замечаю, что стоящая наверху коробка с предметами для натюрморта: посудой, сложенной бумагой, пластиковыми фруктами, сосудами — грозится упасть мне на голову.
— Аккуратнее, Жанна Кирилловна, прибьет ведь. — Подскакивает — единственный из студентов! — Кораблин.
Он бросается ко мне так быстро, что я даже вздохнуть не успеваю. Спасает.
И благодаря росту и силе легко придерживает шкаф, задвигает коробки на место.
На мгновение наши взгляды соприкасаются. Меня захватывают его глаз. И хоть я скоренько отворачиваюсь, понимая, насколько мои ощущения неуместны, все равно торможу, почувствовав странную магию, сковывающую меня по рукам и ногам.
— Спасибо, Кораблин, — прочистив горло. — Держи, Катюш. — Сую студентке схемы.
А Егор , усмехнувшись, отходит. Да, я все равно не назвала его по имени. Но это мое дело, как обращаться к своим студентам.
Быстро сажусь на место, устраиваясь за преподавательским столом. Несколько раз меняю местами карандаши и ручки.
Затем объявляю:
— Уважаемые студенты-первокурсники, у вас сорок пять минут.
Обычная пара, все совершенно как всегда: сейчас нарисуют, сдадут листы и пойдут на следующее занятие.
Вот только, вскинув голову, я снова натыкаюсь на дерзкий взгляд, такой жаркий и цепкий, что ему невозможно противиться.
Я пытаюсь игнорировать ситуацию, отвлечься. Привлекаю разум и здравый смысл. Ему девятнадцать! Он всего лишь пацан! Я его преподаватель!
Уткнувшись в бумаги на столе, пишу план. Но в груди само по себе расцветает странное и абсолютно некомфортное ощущение.
Дождавшись звонка с урока, я не двигаюсь с места. Переплела пальцы рук, оперлась локтями о стол и смотрю перед собой. Жду. Студенты поднимаются со своих мест, собирают вещи и по очереди идут ко мне.
Передо мной множатся рисунки золотых листьев, местами грязь и потертости. Некоторым ученикам нужно поработать над подачей и техникой.
Начинаю собираться, складывая листы в папку, проверю позже и, сравнив, решу, кому какие ставить оценки. Хотя уже сейчас вижу общую картину и понимаю, как действовать дальше, каким образом составлять планы занятий.
Залюбовавшись эскизом Орловой, не сразу замечаю, что рисунки сдали не все. Одного не хватает.
Поднимаю голову, выискивая недостающий лист, и в этот момент ко мне на стол ложится последняя работа. Я просто в шоке.
Никак не прокомментировав то, что изображено, Кораблин кладет свой рисунок на стол, стремительно покидая аудиторию. А мне остается только удивленно рассматривать его творчество. И все просто супер.
Только это не осень. Это я! Сидящая за столом. Мои волосы, руки, плечи. Моя блузка с тщательно прописанной округлостью груди.
— Кораблин, стойте! — кричу ему вслед.
Но он, как обычно, не слушается.
Меня это злит. Нарисовано шикарно, вопросов нет. У него великолепное чувство формы и цвета. Он отлично передал портретное сходство.
Но я вообще-то задала рисовать осень! Он мой ученик и обязан рисовать чертову осень! Какого хрена он постоянно выводит меня из равновесия?!
Вот будет у нас тема «Тетки в блузках», пусть рисует теток в блузках. А сейчас на повестке дня осень! С листиками, грибами и сухими ветками.
В совершенно растрепанных чувствах вылетаю в коридор. Будь я умнее, я бы просто влепила ему неудовлетворительную оценку и отчитала бы при всех на следующей паре, но я зачем-то быстрым шагом иду за ним.
— Кораблин, немедленно вернитесь!
Упрямый, избалованный, чересчур много мнящий о себе малолетка. Он даже не оглядывается, просто исчезает в толпе студентов.
Вот же придурок! Что он себе возомнил? Зачем сделал это? Я сказала рисовать осень, значит надо рисовать осень. Интересно, на высшей математике он тоже решает не то, что задали, а что приспичит? Прибила бы! Его рисунок очень чувственный. Горячий, утонченный, насквозь пропитанный плотским желанием. Порву, обязательно порву! Решено. Взгляну еще раз — и порву.
*
Когда в нашем университете построили бассейн, всем преподавателям выдали абонементы на посещение. Многие отказались, объяснив это тем, что не любят мокнуть, а мы Саней с радостью ухватились за эту возможность. Приятно окунуться в прохладную воду и плыть, ни о чем не думая. Это хорошо отвлекает от насущных проблем.
В нашем бассейне так же участвуют пловцы,которые учатся в университете.У противоположного края стоят, очевидно, лучшие пловцы нашего факультета, и один из них — Кораблин.
Отлично! Вот только этого мне сейчас и не хватало. После инцидента с рисунком мы, к счастью, больше не сталкивались. Пара у его группы только во вторник. И вот я уже успокоилась и решила провести время с подругой в бассейне, как снова нарвалась на него.
Мое приподнятое настроение моментом снижается до нуля.
Узнав лицо Кораблина, стараюсь не смотреть в его сторону, мне совершенно неинтересно, что у него там отросло к девятнадцати годам.
Но кожей чувствую, как он, не стесняясь, жадно и ненасытно блуждает по моему практически обнаженному телу. Купальник мало чего закрывал.
Внутри сами по себе искрами вспыхивают постыдные мысли. И, несмотря на то что в бассейне прохладно, мне очень-очень жарко.
Как преподаватель, я понимаю, что обязана продолжать ставить его на место и смотреть в стену, но как женщина… Как давно нелюбимая и чертовски одинокая женщина,муж совсем не удиляет внимания. Я не могу оторвать от Кораблина взгляда.
Какого... он так хорошо сложен? Он должен быть худым и тщедушным! Его кожа не имеет права быть такой идеальной и блестящей. Где прыщи? Угревая сыпь? Где редкие, противные волосы?
У проклятого Кораблина длинные ноги, узкая талия, широкие плечи и влажные черные плавки, которые облепили его и ни черта не скрывают.
Мне стыдно. Я озабоченная, недолюбленная женщина, как иначе объяснить мое мгновенное внимание к тому, что даже там Егору есть чем похвастаться?
Он, как и я, только что вышел из душа, и по красивому атлетичному телу моего студента стекает вода. А зачесанные назад влажные волосы делают его еще привлекательнее.
Увидев, что я его рассматриваю, Егор расплывается в грязной улыбке, заставляя меня стесняться своего любопытства и купальника. Кошмар. Вот меньше всего на свете я хотела блистать в нем перед этим наглым студентом.
Все! Хватит! Это невозможно! Я его преподаватель. Разворачиваюсь и иду к лестнице, аккуратно спускаюсь в бассейн, примерно так, как делают утки, намочив одну лапу за другой.
А Кораблин разбегается и прыгает, уходя под воду с плавностью дельфина. Он тут же пропадает под изумрудной гладью бассейна, затем снова появляется на поверхности. Кошусь в его сторону, не переставая медленно плыть. Вода заманчиво окутывает его рельефное тело. Периодически Кораблин опускается к самому дну и плывет вдоль него, уверенно и смело, как будто ему вовсе не нужен воздух. Я вижу, как во время движения работает каждая его мышца, он красиво действует руками и ногами, его спина идеально ровная, и в какой-то момент я вообще не соображаю, что нельзя так откровенно и бесстыже следить за его перемещениями.
В отличие от Кораблина, я по воде передвигаюсь как тетки на пляже: медленно, капельку дергано, боясь замочить прическу и размазать макияж.
Ну блеск! Что тут еще скажешь? Кораблин без конца на меня глазеет, красив как бог, шикарно рисует, великолепно плавает и, судя по плавкам, у него большой член. Замечательно! Это именно то, что я должна "знать" о своем студенте.Вздохнув, упорно плыву. Саня никак не залезет в воду, а я продолжаю свои лягушачьи перемещения, решив считать круги. Устаю после пятого. И, ухватившись за бортик, просто болтаю ногами. Но вот место выбираю совсем неудачное. Слишком близко к банде будущих чемпионов мира.
Уткнувшись в мокрую синюю плитку, я изо всех сил стараюсь вспомнить дела, намеченные на вечер. Сердце снова колотится, несмотря на то, что я думаю о стирке, уборке, колбасе и закончившихся пакетах для мусора.
— Здравствуйте, Жанна Кирилловна. — Подныривает, приподнимая над головой разноцветный, закрепленный крючками на обеих торцевых стенках бассейна канат, Егор .
— Здравствуйте, Кораблин. — Все еще болтаю ногами.
Мне некомфортно рядом с ним. Он почти голый в воде, и это неправильно.
Мой студент останавливается рядом, в тысячный раз нагло оглядывая.
— Вернитесь к тренеру! Вас ждут важные соревнования. Нужно много работать.
Но он никак не реагирует и, ни капли не стесняясь, буквально трахает меня глазами.
Я оглядываюсь по сторонам в поисках помощи. Но на нас никто не смотрит: остальные парни активно плавают, а Виталий(муж Сани) треплется с ней.
— Когда начнется занятие, я вернусь к тренеру, не волнуйтесь, Жанна Кирилловна, — шепчет он таким голосом, будто уже нагнул меня предыдущей ночью.
Как можно быть настолько наглым? Он не отводит взгляд ни на секунду и буквально жарит меня глазами.
Я стараюсь быть грозной, но по факту лишь трепыхаюсь, потому что на Кораблина это никак не действует.
— Вам понравился мой рисунок, Жанна Кирилловна?
— Нет. — Поворачиваюсь, тут же натыкаясь на нахальный взгляд синих глаз, в упор, лицом к лицу, без шанса на спасение. — Это незачет. Я вам ничего не поставила, Кораблин. И напоминаю: если вы не пересечете порог в пятнадцать баллов, то не получите доступ к экзамену. Советую выполнять задания по теме предмета.
Он слегка улыбается, и, так как он постоянно движется, вода беспрерывно омывает его крепкий рельефный торс.
— Вам все понятно? Нужно учиться и получать баллы.
— Как же не понять, Жанна Кирилловна? — Склоняет голову набок и двигает руками, качаясь как на волнах, с легкостью держась на воде.
— Отлично, идите тренироваться.
Разворачиваюсь, планируя уплыть, но из-за нервного напряжения оступаюсь, с головой погружаясь под воду.
Кораблин тут же подхватывает меня, прижимая к себе и помогая вынырнуть.
Откашлявшись и проморгавшись, обнаруживаю себя прижатой к его сильному, голому телу.
Замираем, зависая друг на друге, окутанные странной, непостижимой химией.
Включаю голову и в ужасе отпихиваю своего студента, пытаясь справиться с головокружением. По спине бегут мурашки, отзываясь огненным жаром внизу живота. Нельзя! Невозможно! Ни в коем случае!
Отталкиваюсь и плыву как сумасшедшая. Быстрее и резче, подальше от него.
Егор помог мне, иначе я наглоталась бы гораздо сильнее, но я не могу даже рта открыть, ошарашенная реакцией своего тела.
•
Глава большая,жду актива🤍
Если он будет,то сегодня ещё одна глава ✨
________
Ставь ⭐ пиши комментарии ❤️🔥