ГЛАВА 20. РОЗЫ, КРОВЬ И КЛЯТВЫ НА ВЕТРУ
Сад был погружён в цветение.
Розы — повсюду.
Белые, как начало.
Красные, как предупреждение.
И алые, как любовь.
Под ногами — дорожка, усыпанная лепестками.
На заднем фоне — каменная арка, оплетённая цветами и шелковыми лентами.
Легкий ветер колыхал воздух, будто сам не верил в то,
что сегодня здесь не кровь, а соединение.
⸻
Ария стояла перед зеркалом.
На ней — платье с открытыми плечами,
вышитое вручную жемчугом и тончайшими нитями серебра.
Волосы собраны в элегантный пучок,
несколько прядей спадают на скулы.
На губах — лёгкая тень розы.
На шее — тонкая нить, принадлежавшая её матери.
— Ты готова? — раздался голос Антонио за дверью.
— Нет.
— Я тоже, — улыбнулся он.
— Тогда мы идеально подходим друг другу.
⸻
Когда она вышла в сад,
все встали.
Сотни глаз.
Но она видела только одного.
Антонио стоял в классическом чёрном костюме,
с белой розой в петлице.
Глаза — холодные, как всегда.
Но в этот момент — теплее, чем лето.
Он протянул руку.
Она вложила свою.
И всё вокруг исчезло.
⸻
Священник заговорил.
Слова звучали как издалека.
А потом настал момент клятв.
Антонио заговорил первым.
— Я клялся отцу защищать её.
Потом — себе, что не влюблюсь.
А теперь клянусь ей.
Что я буду щитом, домом, и тем, кто не даст ей сгореть.
Я обещаю —
в каждом её страхе я буду рядом.
В каждом её слове — мой голос.
В каждой её ночи — мой свет.
Я не знаю, как любить по правилам.
Но я знаю, как любить по-настоящему.
⸻
Ария смотрела на него.
Медленно кивнула.
И заговорила.
— Ты был моим страхом.
Потом — моей тенью.
Теперь ты — моя сила.
Я клянусь — не сдаться.
Не убежать.
Не стать слабее.
Я буду рядом.
Я буду твоей женой,
твоей равной,
твоей женщиной.
Я обещаю —
если придёт тьма, я не отступлю.
Если начнётся война — я не предам.
Я — Фальконе.
И я с тобой.
Всегда.
⸻
— Объявляю вас мужем и женой.
Можете поцеловать невесту.
Антонио не ждал.
Он шагнул ближе,
взял её лицо в ладони —
и поцеловал.
Не нежно. Не театрально.
А так, как будто
она действительно стала его навсегда.
⸻
В этот день розы не увяли.
Пули не свистели.
И даже старики в тени не сказали ни слова.
Потому что впервые —
они не сомневались:
эта женщина не просто вошла в семью.
Она её возродила.