10 глава
Юлия
После обеденного перерыва я оформилась и теперь уже официально считалась сотрудником компании "АмбассСелл".
После пары дней работы на Щербакова я примерно представляла, что от меня требовалось, поэтому Дане осталось просто объяснить некоторые детали, показать мне где находится небольшая, но уютная комната с кофе-машиной и холодильником, который отчего-то был забит до отвала.
Я так понимаю, что это место не для простых сотрудников, а только для вышестоящих, поэтому разнообразию сыров и копченостей не особо удивилась.
Мы прошлись по этажу, заглядывая в кабинеты, куда мне придется наведываться чаще остальных, такие как копировальная, архив и даже заглянули к Святославу Игоревичу.
Мужчина выглядел искренне довольным тем, что я теперь "на своем месте", как он выразился, и так же как и Даня поблагодарил за то, что рассказала им об услышанном вчера в компании "ФоунЗон".
Мне было неловко находиться в его компании после того, как сама всего пару дней назад отказалась от места работы, являющейся мечтой сотни девушек, но, кажется, Слава не злился и не считал необходимым меня этим попрекнуть, поэтому уже спустя пять минут я смогла расслабиться.
А потом началось что-то невообразимое. После обеда ринулись посетители, которым было назначено заранее. И пока я пыталась разобрать почерк Наташи, секретаря заместителя Дани, временно исполняющей роль его помощницы, особо нетерпеливые не гнушались попрекнуть меня отсутствием профессионализма.
А еще Милохину постоянно звонили. За два часа работы я приняла как минимум звонков тридцать, и из ушей уже начал валить дым от меняющихся голосов в трубке. Слова "Приемная Данилы Милохина, Юлия, здравствуйте" уже запутывали язык, а желающих пообщаться с директором не уменьшалось.
В глазах рябело от букв и имен, я уже не понимала, кого на какой день записала. Одни отменяли встречи, другие наоборот просили подвинуть их ближе, третьи уточняли записи.
Теперь я понимала, почему девочки секретари, как только закончился обед, проходя мимо меня, пожелали мне удачи с сочувствующим взглядом.
Но больше всего раздражало то, что половина звонящих оказывались девушками, требующими соединить с ними Даню по личному вопросу.
Поначалу я не обращала внимания, мало ли какие там у них личные вопросы. Но когда одна и та же настырная особа за последние двадцать минут уже третий раз пыталась достучаться до Милохина, не обращая внимания на мои слова о том, что у него сейчас встреча, я психанула.
- Еще раз назовите ваше имя, - едва сдерживая раздражение, попросила я.
- Инга. - ответ прозвучал с не меньшим раздражением, так, словно это я ее уже в край достала, а не она меня.
- Полностью. Я не представляю начальнику звонящих только по имени. Скажите вашу фамилию и цель звонка.
- Инга Степнова, я же уже говорила, чем вы слушаете, девушка? - если бы меня попросили охарактеризовать человека по голосу, я бы предположила, что эта мадам - типичная инста-модель. Во всяком случае, говорила дама именно таким тоном, словно она сейчас сложила губы трубочкой, а я отвлекаю ее от фотографирования задней части тела в зеркале.
- Цель звонка?
- Личная. Я звоню по личной причине. Скажите Дане, он поймет.
Знала бы какая по счету ты личная причина. Внутри меня словно стоп-кран сорвало из-за необъяснимой движущей силы.
Все эти "личные цели" так явно нарисовались в воображении, вызывая бурю черной и липкой ревности. Абсолютно неуместной.
Я давно этого чувства не ощущала. Игоря не ревновала никогда, да и повода он не давал ни разу.
Ни одной оплошности за полгода отношений, и полное доверие с моей стороны. Или это было безразличие? Я не задумывалась до этого момента. А сейчас почему-то от гнева грудную клетку спирает.
Я нанималась сюда работать, чтобы личную жизнь Милохина планировать что ли? Неужели все секретари до меня круглыми сутками занимались только тем, что отправляли девиц по расписанию на аудиенцию?
- Инга, - я вцепилась в карандаш с такой силой, что еще немного и могла бы его переломить пополам, - так как Данил Вячеславович сейчас очень занят, я записываю ваш звонок на завтра, на десять утра пятнадцать минут, - язвительность так и срывается с языка, но я стараюсь держаться изо всех сил. - У вас будет ровно пять минут, чтобы выложить ему свою проблему. Запишите, пожалуйста, и позвоните ровно в десять пятнадцать. Всего хорошего.
И мне даже плевать, что завтра суббота и офис будет закрыт.
- У вас что, уже и звонки по расписанию?
Я не ответила. Ткнула на отбой и с особой жестокостью положила трубку на аппарат.
Идиотизм какой-то.
- Браво! – справа вдруг раздались хлопки в ладони, и когда я вскинула голову, то заметила Даню. - Он стоял оперевшись на дверной проем в свой кабинет и смотрел на меня с неподдельным восхищением. – Слушай, Юль, и как я раньше без тебя справлялся? Так легко отвадила клиентку.
- Клиентку? – фыркнула я, - Даня... ил Вячеславович, да у Вас половина таких клиенток, которые занимают линию по личным вопросам.
Милохин оттолкнулся от косяка и подошел к моему столу. Облокотился ладонями прямо напротив и склонил голову, с интересом изучая мое лицо и заставляя откинуться на стуле, чтобы отодвинуться немного дальше.
В его присутствии мне все время было некомфортно, особенно после слов, сказанных Даней, тогда, в машине.
- Ты неплохо справляешься со своей работой, Цветочек, - смеющиеся глаза пробежались по листкам, разбросанным по поверхности стола, это я пыталась записывать имена звонящих, потому что вбивать их в расписание не успевала, мне проще было от руки. Издевается.
- Справлялась бы лучше, если бы по личным целям тебе… Вам... звонили напрямую, а не через меня!
Кажется, начальнику доставляет удовольствие, когда я обращаюсь к нему на Вы, потому что каждый раз, когда я исправляюсь, он прищуривается, и на дне зрачков вспыхивают яркие сполохи.
-А ты знаешь, что это за личные цели? - с самодовольной ухмылкой интересуется Даня, но смотрит почему-то мне не в глаза, а на губы. Они тут же пересыхают. Хочется облизнуть, а еще лучше отвернуться, но я упрямо смотрю в глаза.
- Могу догадываться. И знаете, задание секретаря планировать рабочие встречи, а не личные, поэтому, пожалуйста, когда в следующий раз будешь...те давать Ваш номер телефона очередной Барби, пожалуйста, не давайте офис приемной.
Широкая улыбка на загорелом лице лице внезапно вводит меня в ступор. Что я такого сказала, что он улыбается? Причем так нахально и искренне?
Звонок лифта отрывает нас от метания словесными шариками, и холл наполняется мужчинами в костюмах.
У Милохина ведь назначено совещание. Совсем забыла. Как и про кофе с закусками. Черт, черт!
- Извините, мне нужно приготовить кофе.
Не глядя больше в его искрящиеся глаза, поспешила исчезнуть. Сердце каждый раз, когда он приближался, начинало работать в ускоренном режиме, и сейчас ему просто необходима была передышка.
Пока меняла чашки и расставляла их на подносе, в кармане пиджака завибрировал телефон. Лизка.
- Да, племяш? – отвечаю на звонок, удерживая телефон плечом. Достаю из пачки салфетки и выкладываю на блюдца.
Где здесь сахар? Даня ведь показывал, а я не запомнила. Рядом с банкой кофе нет. Открываю ящик и привстаю на носочки, вдруг кто-то задвинул подальше упаковку со стиками.
- Юль, ты же помнишь, что сегодня вечером у нас показ? – начинает тараторить Лиза.
- Конечно.
- Ты с Игорем поговорила по этому поводу? Он не против?
- Нет, не против, даже наоборот.
При воспоминании об Игоре сердце обращается в камень. Он сегодня приезжает, но поговорить с ним я еще не успела. Ждала личной встречи.
Хотя придется повременить до завтра, потому что мероприятие, посвященное году работы дизайнерского дома, где трудится Лиза, не место для серьезных разговоров. А отказать племяннице я не могла. Она очень просила поддержать ее первый показ, на котором будут представлены помимо прочих еще и модели, сшитые по её эскизам.
- Ну тогда отлично, мы со Славой заедем за вами часов в восемь. Он успеет приехать?
- Думаю, да. Буду ждать вас. Лиз, мне бежать надо.
Сбрасываю звонок и открываю следующий ящик. Тоже нет. Что ж это такое? Совещание, наверное, уже идет во всю. Начинаю жутко нервничать. Ладони потеют, и кажется, вот-вот у меня будет сердечный приступ. Я уже должна быть в зале, но все еще здесь топчусь.
- Чертов сахар, где же он? – в сердцах всплескиваю руками, когда сзади раздается смешок. Резко оборачиваюсь.
- Возле окна, Юль, - Даня стоит у двери и кивком головы указывает на ящик у окна.
Как давно он наблюдает за мной?
Открываю деревянные дверцы. Небольшая белая коробка выглядывает прямо с середины. Тянусь за ней, но тщетно. Господи, кто же здесь такой высокий-то? Зачем было запихивать ее так глубоко? Даже то, что привстаю на носочки, не помогает.
Я уже готова попросить Даню о помощи, когда вдруг его рука сама оказывается рядом и тянется вверх. Мужское тело прижимается ко мне сзади, а левая ладонь ложится на талию, разгоняя кровь на максимум.
Я выпрямляюсь по струнке, чтобы не быть в такой непозволительной близости, но он как назло медлит и словно дразнит тем, что не может достать чертову коробку.
В ноздри врывается аромат дорогой туалетной воды, возбуждая рецепторы и возвращая в воспоминания.
Я слегка поворачиваю голову вправо и утыкаюсь взглядом в крепкую мужскую шею, а потом… Потом Даня резко опускает голову, и наши губы оказываются на расстоянии миллиметра.
Я даже чувствую его горячее дыхание с примесью запаха сигарет. В голове мгновенно плывет, и я сама того не понимая, облизываю пересохшие губы. Пульс бьется так сильно, что ощущается в горле. Наверное, Даня тоже слышит это одуревшее биение.
Кадык на мужской шее дергается, и он внезапно наклоняется, приближая свое лицо к моему.
Отшатываюсь в последнюю секунду, выигрывая в борьбе с предательским телом. Не знаю, какими силами мне удается вовремя отвернуться, чтобы избежать поцелуя.
Выходит так, что губы Дани чиркаются не о мою щеку, а рядом с мочкой уха. Мне кажется, я дрожу. Такие острые и неподвластные контролю эмоции захлестывают с головой.
Воздух вокруг становится непереносимо тягучим, и чтобы вдохнуть его приходится приложить немалых усилий. Я едва дышу. Ноги отказываются слушать.
Но Даня не спешит принимать поражение. Кладет вторую ладонь мне на лицо и удерживает за скулы, в этот же момент проводя носом по щеке и заставляя тело гореть болезненным огнем. Низ живота вспыхивает, скручивая в тугую пружину от власти, разящей от его дерзких и наглых действий.
- Ты понимаешь, что просто оттягиваешь неизбежное, Цветочек? – хриплый голос катится волнами по коже, разнося табун мурашек.
Ладонь Дани все еще на моей талии, и я чувствую, с какой силой он впивается пальцами в ткань пиджака.
- Вы слишком самоуверенны, Данил Вячеславович!
Меня бросает в жар и холод от осознания, что я, как самая ничтожная женщина на планете, хотела бы этого. Хотела бы снова вспомнить, как умеют целовать его жесткие губы, ощутить силу и власть над собой.
Никому не удавалось вызвать эти ужасающие ощущение. Так было только с ним.
Наверное, виной тому, что он был первым. Первая любовь самая острая и болезненная, она навсегда остается в памяти.
Можно потеряться в количестве любовников и партнеров, но забыть первого невозможно. Так и мое тело. Оно помнит даже вибрации дыхания, вырывающиеся из его рта, и откликается на эти воспоминания.
- Нет, Цветочек. Я просто знаю, что ты борешься с собой. Но я всегда был сильнее. – большой палец дразняще ведет по подбородку.
Я отдергиваю голову. Поворачиваюсь и смотрю прямо в потемневшие глаза. В них жгучее желание и необратимость.
- Совещание уже началось, и кофе вот-вот остынет, - стараюсь звучать уверенно, находясь все еще в кольце его рук, как жертва в тисках удава.
- Ничего, попьют холодный.
- Даня…ил Вячеславович!
- Ох, Юля….
Его грудная клетка вздымается часто и быстро, словно он, так же как и я, борется с самим собой.
В приемной снова начинает звонить телефон, доносясь едва слышной трелью, и это отрезвляет.
- Наверное, снова по личному вопросу звонят! – отталкиваю широкую руку и, взяв со стола коробку со стикерами сахара, отхожу к подносу. Когда он только достать ее успел?
- А ты посылай всех, кто по личному вопросу, подальше, Цветочек, я разрешаю! Меня интересует только один личный вопрос - ты, остальные просто пыль, – а потом добавляет, - Жду тебя в зале.
Проходит мимо уверенным шагом и покидает комнату.
Я выдыхаю. Могу только сейчас признаться себе, как несколько минут выжали мое спокойствие. Опираюсь ладонями на стол и пытаюсь вернуть себе ровное дыхание. Руки дрожат. Мне необходимо сесть, но времени на полное восстановление сил нет.
Неужели так сложно будет каждый день? Противостоять ему и самое главное себе становится сложнее.
Я всегда была слаба перед его напором и не умела противостоять. Пыталась воззвать к гордости, но стоило ему поцеловать меня и сказать, что я особенная, как я таяла и ломалась. Всегда ломалась. Тряпка. Ненавидела себя за эту бесхребетность. А теперь ненавижу его.
И сейчас, если он снова меня поцелует, то опять сломает. Я не могу этого позволить. Я достойна быть единственной для своего мужчины!
Собираюсь с силами и уже через пару минут приношу в зал совещаний кофе. Пока расставляю чашки перед присутствующими, успеваю заметить, с какой уверенностью Даня ведет совещание.
Его речь правильная, четкая, и ни у одного из сидящих не возникает даже мысли слушать невнимательно.
Милохин рассказывает о приобретении «МэйКолл» и о ближайших планах с таким фанатизмом, будто ничего на свете нет важнее этого.
Все-таки он прекрасный руководитель, с этим трудно поспорить. На доске позади расчерчен план доходов, разные схемы и карты, к помощи которых он обращается время от времени.
Я же украдкой наблюдаю за тем, как твердо и повелительно он раздает указания подчиненным. Рукава белой рубашки закатаны на три четверти. Верхние пуговицы расстегнуты, придавая деловому виду легкой вальяжности.
Он главный – может себе позволить. Сразу видно кто на ступень выше в этом кабинете. Не только по должности.
От Милохина разит необыкновенной силой. Не слушать его невозможно. Все остальные, хоть и одеты в костюмы с галстуками, некоторые даже старше его по возрасту, а все равно не могут похвастаться подобной влиятельностью. Магнетизм и мужское начало в нем ощущается на внушительном расстоянии.
Только татуировки на обеих руках немного сбивают с толку. Ощущение, что Даня только что слез с байка, накинул рубашку и теперь выступает в роли директора.
Хотелось бы сказать, что они ему не идут, но это не так. Рисунки на коже наоборот привлекают к себе еще больше внимания.
С непривычки пробегаюсь глазами по синим линиям. Интересно, что означают эти рисунки?
Подхожу ближе, когда ставлю чашку перед его стулом.
Милохин опирается левой рукой на стол, продолжая рассказывать план по переходу «МэйКолл» к «АмбассСелл», и я вдруг замираю, когда замечаю на тыльной стороне его ладони изображение.
Сердце отсчитывает несколько хаотичных ударов, прежде чем пуститься вскачь. На руке изображен цветочек.