Серебро,обагренное кровью
Прошло четырнадцать дней. Две недели, вычеркнутых из календаря реальности и перенесенных в иллюзорный мир Саши Белова. Для Нины это был период опьяняющей эйфории, когда реальность растворялась в океане ласковых слов, роскошных даров и клятв в вечной любви, звучавших подобно божественной музыке. Но, как известно, даже самые прекрасные мелодии рано или поздно стихают, и приходит момент, когда сказка оборачивается кошмаром, а иллюзии разбиваются о скалы суровой правды.
В тот вечер среды, воздух был пропитан теплом, словно сама осень решила задержаться напоследок, даря последние лучи уходящего дня. Поддавшись импульсу, Нина решила преподнести Саше сюрприз. Она заказала такси, и, словно мотылек, выпорхнула из квартиры, облаченная в короткое, облегающее серебряное платье, искрящееся под светом уличных фонарей. Тонкие шпильки выбивали четкий, уверенный ритм на асфальте, а легкое черное пальто, накинутое поверх, лишь подчеркивало ее хрупкость и изящество. Шелковый шарф, словно кокетливая змея, обвивался вокруг шеи, а драгоценности, подаренные Сашей, мерцали в полумраке, словно звезды, упавшие с небес. Завершающим штрихом стал его любимый парфюм, аромат, который он когда-то выбрал для нее, и который, казалось, пропитал каждую клетку ее тела.
В такси, мысли Нины были всецело поглощены Сашей. Она крепко сжимала в руках стильный черный кожаный пиджак, подарок, в который она вложила не только все свои сбережения, но и всю свою любовь, все свои надежды на будущее, полное счастья и взаимопонимания. Пиджак был символом их отношений, олицетворением мечты о совместной жизни, о доме, где царит гармония и любовь.
Прибыв к офисному зданию, Нина расплатилась с водителем и, чувствуя легкое волнение, вошла внутрь. Второй этаж. Номер кабинета Саши врезался в ее память, словно выгравированный на скрижалях судьбы. Улыбнувшись секретарше Людочке, Нина поздоровалась.
– Добрый вечер, Людочка! Саша здесь?
Людочка, казалось, растерялась. Ее взгляд стал тревожным, а движения – неестественно скованными.
– Здравствуйте, Нина! Э… Саша… он еще не приехал…
Что-то в тоне секретарши кольнуло Нину. Интуиция, отточенная годами женской проницательности, зашептала о неладном. Людочка явно что-то скрывала, пыталась отговорить ее от визита.
– Может быть, сейчас не стоит… Он… занят. Очень занят.
Но Нина была полна решимости. Она хотела увидеть Сашу, обнять его, подарить ему этот пиджак, наполненный ее любовью и надеждой. Отбросив все сомнения, она поблагодарила Людочку и направилась к кабинету.
Дверь была приоткрыта, словно приглашая ее войти. Нина, не раздумывая, толкнула ее и вошла.
Картина, развернувшаяся перед ее глазами, словно удар молнии, пронзила ее насквозь, навсегда изменив ее представление о мире и о Саше. Ее Саша, мужчина, которому она доверила свое сердце, свою жизнь, натягивал целлофановый пакет на голову человеку, сидящему на стуле. Космос, Фил и Пчелкин, стоя рядом, заливались безудержным, демоническим хохотом.
– Да он терпела! Сейчас сознание потеряет, как пить дать! – кричал Космос, захлебываясь от смеха и вытирая слезы, стекающие по его щекам.
– Жми, жми, Белый! Играй до конца! – поддакивал Фил, хлопая в ладоши и подбадривая Сашу, словно тот участвовал в каком-то жестоком соревновании.
Человек на стуле, обессиленный и лишенный воздуха, рухнул на пол с глухим, жутким грохотом. Друзья Белого развеселились еще более громким, истерическим смехом, продолжая издеваться над беспомощным телом.
Саша, услышав шум, резко поднял голову. Его взгляд, холодный и безжалостный, встретился с глазами Нины, полными ужаса, отвращения и глубочайшего разочарования. В ее глазах, словно в зеркале, отражалось все то зло, которое она увидела в его поступках. Слезы, словно капли расплавленного стекла, потекли по ее щекам. Она не могла поверить, что Саша, ее любимый Саша, способен на такую бесчеловечную жестокость. Неужели он настолько лишен сочувствия и сострадания, что готов довести человека до смерти, ради минутного развлечения?
Саша, словно очнувшись от транса, нахмурился. В его глазах, обычно таких уверенных и властных, мелькнуло замешательство, а затем – испуг.
– Эй, вы… Позовите чистильщиков, пусть уберут…
Он осекся, увидев Нину. Его взгляд стал виноватым, а лицо – растерянным.
Нина, не в силах произнести ни слова, бросила на пол подарок – тот самый кожаный пиджак, символ ее любви и надежд, который теперь казался ей проклятым, испачканным кровью и предательством. Словно ядовитый змей, он обжег ее руки. Она развернулась и, спотыкаясь, выбежала из кабинета, из этого адского места, прочь от Саши и его друзей-палачей.
Саша дернулся было за ней, словно повинуясь невидимому импульсу, но остановился, словно споткнувшись о невидимую стену, возведенную между ними ее разочарованием и болью. Он ошеломленно смотрел на закрывающуюся дверь, понимая, что только что потерял нечто бесценное.
Космос, Фил и Пчелкин замерли, словно окаменевшие, не зная, что сказать и что предпринять. Никто из них не ожидал, что невеста Белого объявится здесь в самый неподходящий момент, став невольным свидетелем их грязных игр.
– Ничего страшного, Белый, – нарушил молчание Пчелкин, стараясь скрыть свое замешательство за напускной небрежностью. – Я, пожалуй, выйду покурить. Мне что-то нехорошо.
И, не сказав больше ни слова, он поспешно покинул кабинет, оставив Сашу наедине со своим грехом.
Пчелкин нашел Нину у выхода из здания. Она стояла, сгорбившись, и безуспешно пыталась сдержать рыдания, которые разрывали ее грудь. Он видел, как она отчаянно вытирала слезы, тщетно пытаясь остановить поток боли, льющийся из ее сердца.
– Нина… – тихо позвал он, стараясь не напугать ее.
Она вздрогнула и обернулась, словно очнувшись от кошмарного сна.
– Нина, может, подвезти тебя? Нельзя тебе сейчас одной быть.
– Не надо,Виктор, – прошептала она, вытирая мокрые щеки и стараясь взять себя в руки. – Я сама доберусь до дома.
– Брось, Нина, – настаивал Пчелкин, чувствуя себя виноватым за то, что стал невольным соучастником произошедшего. – Нечего тебе тут одной стоять, вся в слезах. Поехали, я довезу тебя.
Нина, сломленная и обессиленная, согласилась. Она села в машину, отвернувшись к окну, и молчала всю дорогу, погруженная в свои мрачные мысли.
Пчелкин, чувствуя себя крайне неловко, пытался подобрать нужные слова, чтобы хоть как-то успокоить ее, но понимал, что сейчас любые слова будут звучать фальшиво и неуместно.
– Не переживай так, Нина. Всякое в жизни бывает… Не стоит из-за одного мужика так себя терзать. Тем более пацан, сам виноват, кое-что не отдал, а так нельзя
– Я не ожидала, что он такой… жестокий, – наконец заговорила Нина, не отрывая взгляда от проплывающих за окном пейзажей, которые казались ей чужими и враждебными. – Я знала, что он бандит, но… он никогда не показывал свою истинную сущность. Он всегда был таким… галантным, обходительным. Я не ожидала… такого… летального исхода наших отношений.
Пчелкин молчал, не зная, что ответить. Он понимал, что сейчас любые слова утешения будут лишь раздражать ее.
– С кем ты связалась, Нина, – наконец сказал он, понизив голос, словно боясь спугнуть хрупкую тишину, воцарившуюся в салоне автомобиля.
Нина не ответила. Она продолжала смотреть в окно, на мир, который вдруг стал таким чужим и враждебным, словно она оказалась на другой планете. Серебряное платье, еще недавно казавшееся ей таким красивым и нарядным, теперь словно жгло ее кожу, напоминая о ее наивности и разочаровании. Оно стало символом обманутых надежд и несбывшихся мечтаний.
В машине воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь тихим всхлипыванием Нины. Она потеряла не только любимого человека, но и веру в любовь, в искренность человеческих чувств. Вечер в серебре обернулся ночью горечи и разочарования, ночью, обагренной кровью предательства и разбитых надежд. И теперь, каждый раз, когда она видела что-то серебряное, в ее памяти всплывала эта кошмарная сцена, и ее сердце сжималось от боли.
Но она же знала, что он не такой