момент
Ночь опустилась на пустыню, и только мягкий свет луны освещал песчаные дюны. Киёми пришла на их тайное место первой, но стоило ей поднять глаза, как песчинки уже закружились в воздухе — это был он.
Гаара появился тихо, как всегда, его шаги почти не было слышно. Он остановился рядом, и песок начал создавать вокруг них невидимый купол, защищая от ветра.
— Ты опять молчишь, — улыбнулась Киёми, глядя на него. — Иногда я думаю, что разговариваю сама с собой.
Гаара чуть опустил взгляд, и вдруг песок поднялся, образовав маленький светящийся шарик, в котором отражалась луна. Он протянул его ей, словно подарок.
— Я… не умею говорить красиво, — признался он. — Но я хочу, чтобы ты знала… когда я с тобой, мне спокойно.
Киёми впервые на миг потеряла свою обычную иронию. Она осторожно взяла песчаный шар, прижала к груди и тихо ответила:
— Ты даже не представляешь, как это для меня важно.
Он посмотрел на неё, и их взгляды встретились. В них не было ни войны, ни крови, ни чужих ролей — только двое людей, которые нашли друг друга среди хаоса.
Киёми, хмыкнув, решила скрыть волнение за привычной дерзостью, но голос всё равно предательски дрогнул:
— Ну всё, Гаара… если будешь продолжать вот так, я точно в тебя влюблюсь.
Гаара подошёл ближе, так, что его тень накрыла её. Песок нежно обвил её запястье, словно касание.
— А если уже?.. — спросил он тихо.
Она замерла, её сердце бешено колотилось. И вдруг Киёми рассмеялась — но это был не смех дразнящей воительницы, а лёгкий, тёплый, искренний.
— Тогда ты всё испортил, Гаара, — сказала она, шутя, но глаза её блестели. — Теперь мне придётся остаться с тобой дольше, чем я планировала.
И в эту ночь они не говорили больше о войне, Акацуки или судьбе. Они сидели рядом, наблюдая, как песок под руками Гаары складывается в узоры, а луна отражается в его глазах.