Пульс Грейбарна

Утро в Грейбарне было иным, чем в Альтхейве.Здесь не будили птицы и не пробивались лучи сквозь дорогие шторы. Здесь солнце просачивалось сквозь щели в воротах, жёлтым, пыльным светом, скользящим по полу, по байку, по коже.

Адель проснулась первой.

Она медленно открыла глаза и почувствовала, что лежит в чьих-то тёплых объятиях. Его рука была на её талии, дыхание — ровное, уткнувшись носом в её волосы.Она чуть повернула голову и увидела Эйдена, спящего спокойно, с мягким выражением лица, которое было чуждо тому холодному "Гриму", которого знали другие.

"Он совсем не такой. Совсем не монстр.Он — человек. И сейчас он просто мой."

Адель слабо улыбнулась и провела пальцами по его щеке, нежно, почти боясь разбудить. Но он шевельнулся, открыл один глаз, а потом — второй.Посмотрел на неё. И — улыбнулся:

— Ты всегда смотришь так на людей, когда они спят? — хрипло спросил он, голос ещё сонный.

— Только если они держат меня вот так. — ответила она и прижалась щекой к его груди. — И если они не монстры.

— А если всё же чуть-чуть монстр?.. — пробормотал он, поцеловав её в лоб.

— Значит, я теперь приручаю монстров.

Они засмеялись — тихо, лениво, по-утреннему искренне.Эйден подтянул её ближе, не давая вставать:

— Не уходи. Мне кажется, этот диван официально стал лучшим местом на земле.

— Ты это скажешь, когда он начнёт скрипеть и проваливаться под нами.

— Тогда мы рухнем вместе. Главное — не поодиночке.

Они ещё долго лежали так, в полусне, болтая обо всём: о снеге, который она любит, и о его мечте однажды купить себе мотоцикл, который не разваливается от взгляда.О детских воспоминаниях и безумных мечтах.

Солнце уже пробивалось сквозь трещины в воротах гаража, рисуя золотистые полосы на полу. Пахло металлом, пылью и... чем-то новым. Чистым. Как будто в этом месте, полном грубости, только что родилось что-то нежное.Адель всё ещё лежала, зарывшись в старый плед, волосы чуть растрёпаны, губы тронута лёгкой улыбкой.Эйден смотрел на неё, как будто не хотел отрывать взгляд. Но потом глубоко вдохнул, поднялся с дивана, натянул тёмную футболку и тихо сказал:

— Я скоро вернусь.

Адель приподнялась на локте, лениво, всё ещё в полусне:

— Куда ты?..

Он подошёл к ней, наклонился и поцеловал в лоб, задержавшись чуть дольше, чем нужно:

— За кое-чем. Не волнуйся, снежинка. Просто подожди меня здесь.

— Ты звучишь как человек, у которого есть тайный план.

— Почти. Но... он тебе понравится. — он подмигнул и вышел, прикрыв за собой тяжёлую дверь гаража.

Адель осталась одна.Внутри — тихо. Только с улицы доносился далёкий лай собак и шум машин. Она потянулась, поправила плед, ища, где потолще, и снова устроилась на диване — на этот раз чуть уютнее, подложив под голову сложенную куртку Эйдена.

"Он ушёл. Но пообещал вернуться.И я верю."

Она провела пальцами по губам, вспоминая его поцелуй, и глубоко выдохнула. На стене висели те самые холсты — грубые, живые, искренние. Один из них — с ней.Словно он запечатлел в краске то, чего сам не мог сказать вслух.

"Господи, ты же Эйден Уэст. Грим.А ведёшь себя, как парень, который влюбился."

Она улыбнулась и укрылась с головой, как девочка, впервые проснувшаяся в чьём-то тёплом мире.Потому что так оно и было.

Прошло около двадцати минут.В гараже было всё так же спокойно. Солнечные лучи скользили по бетонному полу, пыль крутилась в воздухе, словно медленно танцуя.Адель, закутавшись в плед, какое-то время просто лежала и смотрела в потолок, вслушиваясь в тишину, в которой всё ещё ощущалось его присутствие.Но потом она встала, потянулась, оделась обратно в свои джинсы и майку, немного причесалась пальцами, и села на край дивана.Плед всё ещё лежал на плечах.Сердце билось с лёгким, нетерпеливым ритмом.

"Интересно, куда он пошёл... Такой странный, такой милый. Кто бы мог подумать."

Она не успела дослушать собственные мысли — дверь в гараж заскрипела, и внутрь вошёл Эйден.

В руках — бумажный пакет и два стакана с крышками.Волосы чуть растрёпаны от ветра, дыхание ровное, губы тронуты лёгкой усмешкой.Он посмотрел на неё — одетую, с пледом, сидящую на том же месте, где он её оставил — и замер на миг, будто бы внутри что-то щелкнуло:

— Ты уже на ногах. Я думал, застану тебя сонной.

— Я могла бы притвориться. — улыбнулась она, вставая.

Он подошёл ближе, поставил пакет на стол и протянул один из стаканов:

— Тёплый чай с малиной. Не кофе, извини. Но я подумал... тебе понравится.И булочки. С корицей. Самые свежие, какие нашёл. В пекарне у тётки, которая ворчит на всех подряд.

Адель взяла стакан, поднесла к лицу — запах был идеальным. Мягкий, уютный, как детство.Потом взглянула на него, и — не смогла не улыбнуться:

— Ты знаешь, что ведёшь себя как самый опасный парень в Грейбарне?..Пугающе мило.

Эйден хмыкнул, сел рядом, разрывая бумажный пакет и протягивая ей тёплую булочку:

— Молчи, снежинка. У меня тут репутация.
Если кто-то узнает, что я в семь утра стою в очереди за сдобой — мне больше не дадут участвовать в гонках.

Она рассмеялась — искренне, звонко, по-настоящему.И в эту секунду он снова понял:ради этого смеха можно забыть все мести, все обиды, все планы.Потому что она рядом.А рядом с ней — он чувствует себя живым.

Они завтракали прямо там, на диване, согревшись чаем и теплом друг друга. Булочки с корицей были мягкие, ароматные, ещё горячие — крошки сыпались на плед, Адель каждый раз подбирала их пальцами и посмеивалась, когда Эйден делал вид, что следит за этим как строгий официант:

— У вас тут прям гастрономический утренник, мистер Грим. — поддевала она, отпивая чай.— Что дальше? Яичница в тостах?

— Если ты ещё раз назовёшь меня "мистер Грим" — я добавлю в чай бензин. — фыркнул он, вытирая угол её губ пальцем. — Ты, кстати, всегда так круто ешь или только в гараже с самым лучшим уличным гонщиком?

— Только с тем, кто покупает мне булочки. Остальные — не заслужили.

Когда они доели и допили чай, Адель, откинувшись на спинку дивана, вдруг повернулась к нему с прищуром:

— Слушай... а научи меня ездить на байке?

Эйден замер. Потом медленно отложил стакан:

— Ты серьёзно?

— А что? Думаешь, принцессы не могут водить мотоцикл? Или ты боишься, что я смогу стать лучше тебя?

Он рассмеялся, но в его глазах уже загорелось что-то новое.Вызов. Любопытство.И уважение.

— Окей, снежинка. Считай, подписала себе билет в другой мир.

Он подался вперёд, чуть нахмурился с полуулыбкой:

— Но если упадёшь — поднимать не буду. Принцессы должны учиться на своих ошибках.

— Если упаду — значит, ехала быстро. А ты меня сам этому научил.

— Надо же, уже цитируешь меня. Страшно, насколько ты впитываешь всё в себя.

Он встал, подошёл к байку у стены и обернулся:

— Ну что, готовься. Сейчас начнётся твой первый урок.И, предупреждаю, я строгий учитель. Без пощады.

Адель уже натягивала его худи, смеясь:

— Если что, я просто тебя обниму — и ты растаяешь.

— Ты думаешь, это не сработает? —
пробормотал он себе под нос, отводя взгляд.

"Сработает, чёрт возьми...только так!"

Эйден подошёл к старому металлическому шкафу у стены, открыл его, и оттуда донёсся характерный запах кожи, пыли и моторного масла. Внутри висели его вещи: байкерские куртки, толстовки, перчатки, несколько пар брюк, шлемы. Он молча вытащил чёрные мото-штаны, чуть свободные, с защитными вставками на коленях, и старую, но мягкую серую термофутболку.

Потом повернулся к Адель:

— Надевай это. Не слишком красиво, зато безопасно.

— А ты решил сразу лишить меня всякой элегантности, да? — фыркнула она, с улыбкой беря вещи. — Ну ладно. Хоть раз в жизни буду "девчонкой в байкерских штанах".

— Ты и так выглядишь лучше, чем половина этих гонщиков, даже если бы надела на себя мешок.

— Ты это сейчас комплимент сказал или обидел?

— Это я сказал, что ты сносишь мне голову, снежинка. Переодевайся уже.

Она скрылась за металлической перегородкой, которая отделяла маленькую "зону отдыха" в гараже. Через минуту донёсся её голос:

— Слушай, эти штаны как броня. Они должны быть такими плотными?

— Да. И они должны спасать твою прелестную попу, если ты решишь вдруг сойти с байка не по графику.

— Ты романтик, конечно...

Вскоре она вышла — волосы собраны в хвост, в его одежде, чуть мешковатой, но... будто созданной для неё.Штаны сидели чуть свободно, но придавали образу ту самую "байкерскую дерзость", а серая футболка подчёркивала хрупкость её фигуры, даже в защитной экипировке.

Эйден вскинул бровь, осмотрел её с ног до головы:

— Вот теперь ты похожа на настоящую гонщицу. Осталось только посадить тебя на байк — и можно брать в банду.

— Главное, не забудь дать мне кличку. Ну там, "Фурия", "Вихрь" или "Катастрофа".

— Ты и без клички уже катастрофа для моей головы. — пробормотал он себе под нос, бросив взгляд в сторону, будто жалея, что сказал это вслух.

Он протянул ей второй шлем, с тёмным визором, и чёрные перчатки с мягкими накладками:

— Готова?

Адель натянула шлем, застегнула ремешок, и — несмотря на непривычную экипировку — выпрямилась и с вызовом посмотрела на него:

— Рождена быть легендой. Учитель, веди.

Эйден усмехнулся, откатил байк из гаража, и они вышли вместе —в свет утреннего Грейбарна,где улицы ещё пусты,и где девушка в его одежде только что сделала первый шаг в его мир.Добровольно.И с улыбкой.

Байк стоял в ожидании, как верный зверь — чёрный, с матовыми вставками, будто знал, что сегодня его поведёт не Эйден.Он остановился, повернулся к Адель, серьёзный:

— Сначала — теоретическая часть. Это не игрушка. Он тяжёлый, мощный и не прощает ошибок. Но если доверишься — поедешь.

Она кивнула, сосредоточенно:

— Я готова. Не слабо же я с тобой гонки выдержала, да?

— Это ты держалась за меня. А теперь — держишься за руль. — он откинул подножку и жестом пригласил её подойти.

Адель осторожно подошла, и он начал показывать:

— Вот сцепление. Газ — здесь. Тормоз — справа. Левая нога — переключение передач. Тело — всегда в балансе. Управляешь не только руками, но и всем собой.

Она слушала внимательно, чуть нахмурившись. Сложно — да. Страшно — немного. Но внутри у неё было странное волнение, как будто это не просто байк, а ключ к его миру.

— А теперь садись. Я буду держать, не бойся.

Адель перекинула ногу, села, и даже через плотную экипировку ощутила вес машины под собой.Она положила руки на руль, пальцы слегка дрожали. Эйден встал сбоку, обнял байк с другой стороны, удерживая его:

— Ты в порядке? — спросил он, глядя снизу вверх.

— Да. Хотя сердце бьётся, как будто я в первый раз призналась кому-то в любви.

— Ну, в каком-то смысле, ты сейчас признаёшься в любви свободе.

Он подал ей знак:

— Плавно, медленно, без рывков. Только газ. Без сцепления пока. Почувствуй отклик.

Адель крутанула ручку газа. Байк зарычал, но стоял на месте.Она засмеялась — нервно, но искренне:

— Чувствую себя укротителем дракона.

— Он только с виду дракон. Если ты будешь нежной — он подчинится. Как и я. — тихо добавил он.

— Что?

— Ничего. Гони.

Они начали с малого: она тренировалась просто тронуться, проехать пару метров, остановиться. Эйден всё время был рядом: поддерживал, корректировал, иногда просто смотрел — и не мог оторвать глаз.

И каждый раз, когда у неё получалось — она оборачивалась к нему с такой искренней гордостью, что внутри у него что-то сжималось и расправлялось одновременно.

— Ты справляешься. Серьёзно. Ты — прирождённая гонщица. — сказал он спустя полчаса.

— Ты же понимаешь, что теперь я захочу свой байк? И шлем с блёстками.

— Если ты получишь байк, я начну седеть раньше времени.

Она слезла с сиденья, подошла к нему, сняла шлем, смахивая пряди со лба:

— Признайся, ты гордишься мной.

Он подошёл ближе, положил ладони на её талию, притянул к себе:

— Я больше, чем горжусь. Я... начинаю бояться..

Адель ничего не ответила. Только прижалась лбом к его груди.А он обнял её — крепко, будто держал не девушку, а смысл.И в этот момент весь шум города, гонок, мести — исчез.Они были вдвоём.Среди бетона, моторов и утреннего солнца.И всё было правильно.

Они стояли посреди пустынной улицы Грейбарна, окружённые покосившимися зданиями и длинными тенями, что отбрасывало утреннее солнце. Воздух был тёплым, пах маслом и пылью. Адель всё ещё стояла в его мотоэкипировке, волосы немного растрёпаны, щеки горели от адреналина и счастья.

Она подняла голову и посмотрела на Эйдена, чуть сощурившись от света:

— Слушай, а тебе разве не жалко свой байк? — спросила она. — Я ведь могла его поцарапать... или уронить. Или, не знаю, врезаться во что-нибудь. Он ведь для тебя — как часть тебя, да?

Эйден усмехнулся. Не с насмешкой, а с каким-то удивительным спокойствием, которого в нём почти никогда не было.Он подошёл ближе, положил руку на сиденье байка и провёл пальцами по металлу:

— Да, он часть меня. Я собирал его сам. Переживал с ним всё — аварии, победы, проигрыши. Этот байк знает меня лучше, чем многие люди.

Он посмотрел ей в глаза, и в его взгляде появилась глубина, совсем не свойственная уличному гонщику. Медленно, твёрдо он продолжил:

— Но ты — важнее.

Адель замерла. Он не шутил. Не кокетничал. Он сказал это просто. И честно:

— Если бы ты уронила его — я бы помог тебе встать. Если бы поцарапала — я бы посмеялся и сказал, что это новый стиль.А если бы врезалась — я бы проклинал себя за то, что не стоял рядом. Потому что ты дороже всего железа в этом чёртовом городе.

Адель молчала, глядя на него широко раскрытыми глазами.Никаких бравад. Никаких "я же прикалываюсь".
Только он. И правда.

Она медленно подошла ближе, обняла его — крепко, со всей благодарностью, что невозможно было выразить словами:

— Я не знаю, что ты со мной делаешь, Эйден Уэст, — прошептала она. — Но, кажется, мне уже всё равно на Альтхейв. Я хочу быть там, где ты.

Он закрыл глаза, прижал её ближе.
И в этот момент понял:

"Я не смогу её предать. Даже если всё внутри будет гореть.Потому что она — не часть моего плана.Она — моя точка спасения."

Они всё ещё стояли рядом с байком, среди пыльных улиц Грейбарна, в его одежде и под солнцем, которое уже поднималось выше, золотя волосы Адель. Она всё ещё была прижата к нему, пока он не отстранился чуть-чуть, чтобы посмотреть ей в глаза.

Эйден провёл рукой по её плечу, поправляя тонкую складку на рукаве:

— Знаешь, у меня сегодня снова гонка.Небольшой заезд ближе к вечеру.

Он замолчал, будто выбирал слова:

— Я подумал... может, ты захочешь посмотреть?

Адель чуть удивилась:

— А ты не хочешь снова взять меня с собой? Как тогда...

Эйден на секунду замер, потом опустил взгляд:

— Нет. Не сегодня.

— Почему? — мягко спросила она, но в голосе уже была тень.

Он медленно выдохнул:

— Потому что трасса будет опаснее. Это не обычный заезд. И парень, с которым я катаюсь — не новичок. Он ездит грязно. Без тормозов, без мозгов. И ему плевать, кто рядом.

Она нахмурилась:

— Но... ты же справишься, да? Всё будет в порядке?

Он взглянул на неё. В глазах — напряжение, но и что-то тёплое, искреннее:

— Я всегда справлялся. Но с тех пор, как ты рядом... мне страшнее.Потому что если что-то случится — ты будешь это видеть. А я не хочу, чтобы ты смотрела на боль. Тем более мою.

Адель молча обняла его за талию, прижавшись лбом к его груди:

— Я всё равно приду. Ты же знаешь.Не потому что хочу адреналина. А потому что хочу быть рядом.

Она подняла голову, улыбнулась:

— Так что, мистер Грим, готовь место на трибуне из ящиков и бочек. Я буду болеть за тебя. Даже если ты весь день будешь строить из себя героя.

Эйден усмехнулся, обнял её крепче:

— Сделаю табличку "Снежинка VIP". Только ты не плачь, если я буду весь в пыли.

— Ты будешь весь в пыли — я поцелую тебя прямо таким.

— Опасная ты девочка, знаешь?

— Ты сам меня такой сделал.

Они провели день так, как будто никто и ничто в мире не могло их тревожить.

После утренней тренировки с байком Эйден отвёл Адель в небольшую кофейню на границе Грейбарна, ту, где его знали, но молчали — из уважения. Они сидели у окна, делились пирогом с вишней, он рассказывал о самых безумных заездах в своей жизни, а она — о том, как в детстве мечтала стать архитектором и строить мосты между городами. И людьми.

Потом они гуляли. По пыльным улицам, между граффити, вдоль грохочущих поездов на старых рельсах. Она впервые держала его за руку на улице — без страха, без маски, просто как девушка, которая выбрала его. И он это чувствовал всем телом:

— Ты слишком хрупкая для этого района. — сказал он однажды, когда они проходили мимо толпы курящих парней у ворот гаража.

— А ты слишком живой для того, чтобы прятать себя в нём. — ответила она, не отпуская его пальцев.

К вечеру небо потемнело, загустело городским дымом, и улицы начали оживать в другом ритме — в ритме моторов и азарта.

Эйден подвёз Адель к месту гонок — это была широкая заброшенная развязка под мостами, с покосившимися знаками, забором с дырой и колоннами, исписанными краской. Уже собралась толпа. Байки выстраивались. Музыка орала из багажников машин. Фары слепили. Воздух звенел от ожидания.

Адель слезла с байка, поправила волосы, и Эйден накинул ей на плечи свою куртку. Она стояла рядом с ним — как часть команды. Как та, кто пришла не просто посмотреть, а быть рядом.Но он ещё не знал, что среди толпы уже был Стефан.

Стеф увидел их сразу.Он стоял у другого байка, в тени, в чёрной кожаной куртке, с застывшим лицом.У него в руках была пластиковая бутылка с водой, которую он едва не сжал до треска.

Адель.
В его куртке.
С этим ублюдком.
С его врагом.

Он шагнул вперёд, но кто-то из его людей — Трой — осторожно тронул его за плечо:

— Стеф... не сейчас.

Стеф ничего не ответил. Только смотрел.
А в его глазах медленно поднималась волна холодной ярости.

"Она выбрала его.И он усмехается, будто всё идёт по плану.Господи, Адель... что ты творишь?"

Адель пока не заметила брата. Она стояла рядом с Эйденом, поправляя куртку, и тихо сказала:

— Вон там вроде бы неплохой обзор. Я пойду туда, ты скоро на старт?

— Через двадцать минут. Я найду тебя глазами.

Она кивнула, улыбнулась и пошла.А Стеф следил за каждым её шагом.

На месте гонки становилось всё шумнее. Музыка била по асфальту, фары машин рассекали тьму, и воздух уже был густой от бензина, сигарет и предвкушения скорости. Эйден стоял чуть в стороне от общего круга, прислонившись к своему байку. Куртка осталась на Адель, и он впервые чувствовал, как внутри — тепло. А не холод.

К нему подошли Кэсс и Джаро, как всегда — с ухмылками, сигаретами и немного слишком громкими голосами:

— Ну здравствуй, гонщик-романтик. — протянул Кэсс, хлопая его по плечу. — Ты снова притащил свою снежинку, а? Прямо как в кино: он — с района, она — с холма. Блин, чувак, ты влюбился или как?

Эйден усмехнулся, но в его взгляде не было иронии. Он загасил сигарету об подошву, выпрямился и посмотрел на них спокойно:

— Я знаю, что вы думаете. И раньше вы бы, может, были правы.Но теперь мне похуй. На Айса. На его взгляды. На месть.

Кэсс нахмурился:

— Ты ведь ради этого всё затевал, помнишь? "Сделать больно через самую слабую точку". А теперь что? Всё — насмарку?

Эйден пожал плечами, глядя в сторону, где Адель стояла чуть в отдалении, у импровизированной "трибуны" из покрышек и ящиков.Она поправляла волосы, смотрела на байки, потом — будто почувствовала — повернулась к нему и улыбнулась.

— Мне нужна только она. — сказал он, спокойно, но твёрдо.— Никакая месть не стоит того, чтобы разрушить то, что я чувствую рядом с ней.

Джаро хмыкнул:

— Ты реально вляпался, брат. Глубоко.

Эйден кивнул:

— Знаю. Но мне впервые в жизни не хочется выбираться.

Он посмотрел на свои руки, потом — на байк. Сердце билось иначе — ровнее и без ярости:

— Я не собираюсь скрываться. Если Айс хочет сжечь мир — пусть пробует.Но я его сестру не отдам. И это ни ради гонок, ни ради плана.Она теперь — моя слабость.И мой выбор.

И он даже не заметил, что всё это слышал Стефан, стоящий за соседним внедорожником, в тени.Слышал.И кипел.
Потому что знал: его сестра уже не просто рядом с врагом.Она — в его сердце.А это значит, что всё вышло из-под контроля.