14. Ваня
23 декабря
Когда я проснулся, Полина лежала свернувшись калачиком рядом со мной. Осторожно, стараясь не трясти кровать, я повернулся на бок к ней лицом. Ее волосы разметались по подушке, а на спящем лице не было беспокойства, которое обычно оттягивало краешки ее губ и заставляло ее морщить лоб. Она казалась такой умиротворенной, когда над ней не нависала тень прошлого. Она не касалась меня, но я мог с легкостью подвинуться к ней поближе и притянуть ее к груди. Мог обнять ее и почувствовать, как, несмотря на холод, между нами растет жар.
А что потом? Ты ее поцелуешь? Или пойдешь дальше? А завтра отпустишь ее в Филадельфию и помашешь ручкой, зная, что она едет навстречу своим страхам в одиночестве?
Я вылез из кровати и осторожно поковылял по направлению к кухне. Судя по ощущениям, ссадины на моей правой икре начали затягиваться. Я попробовал покрутить ступней и тут же почувствовал адское жжение, но, быстро оглядев ногу, убедился, что она и правда выглядела гораздо лучше, чем вчера. Полина сделала все просто замечательно. Я бросил на нее взгляд: она по-прежнему спала на моей кровати, и было так легко представить, что теперь она станет спать здесь всегда.
Поезжай в Филадельфию. Будь храброй. А я буду ждать тебя, когда ты вернешься. Этого мало, но это все, что я могу.
Я собирался сварить кофе, но вместо этого подошел к столику, за которым работала Полина. Схватив первую попавшуюся ручку и открыв альбом на чистом листе, я принялся писать.
23 декабря
Дорогая миссис Джей,
Я часто вижу во сне наше ограбление. Не сомневаюсь, что вы тоже. Этот сон приходит не реже раза в неделю и почти всегда развивается одинаково.
Все очень размыто или происходит на бешеной скорости, словно кино на ускоренной перемотке. Я вижу, как мы с тремя сообщниками обшариваем гостиную, бросая в сумки ценные вещи – ваши семейные реликвии? – которые подвернутся под руку. Я чувствую, как к нижней части моей спины прижимается засунутый под ремень джинсов пистолет.
А потом все замедляется, и мое внимание фокусируется на двери. Этот момент останется со мной навсегда. В замке, который мы взломали, поворачивается ключ, дверь открывается, и вы с мужем заходите домой. Я тянусь за пистолетом, как мне сказал мой друг Нэш – предводитель нашей банды. Я хочу вас напугать.
И мне это удается.
Я не знаю, зачем пишу вам все это. Наверняка эти письма причиняют вам больше боли, чем мне. Простите меня за это. Но я не могу не задаваться вопросом: миссис Джей, вам тоже кажется, что вы застряли в этом моменте? Переживаете ли вы снова и снова то мгновение, когда мистер Джей начинает падать? Вы тоже не можете освободиться от этого воспоминания? Или вам удалось вырваться и двигаться дальше?
Двигаться дальше. Мне постоянно говорят, что нужно двигаться дальше, а я не понимаю значения этих слов. Как можно двигаться дальше, когда в твоей жизни произошла трагедия? Мне кажется, мы можем лишь найти способ, как с этим жить, потому что время действительно будет двигаться дальше, изо дня в день волоча нас за собой, словно ленточный конвейер под ногами. Неважно, хотим мы этого или нет. Готовы мы к этому или нет.
Мой путь ведет к будущему, в котором я развожу заказы на велосипеде, убираю посуду со столов и, как чертов сумасшедший, мечтаю перемотать свою жизнь назад, чтобы предотвратить то, что случилось. Потому что, сколько бы времени ни прошло между тем мгновением и моим сейчас, его всегда будет слишком мало. Я могу в любой момент обернуться и увидеть тот страшный день за своей спиной. Он всегда рядом, висит над моим плечом. Но когда я смотрю вперед, то не вижу ничего, кроме серости.
По крайней мере, так было до того, как в моей жизни появилась Полина.
Вы ее помните? В прошлом месяце я рассказывал вам о ней. Она стала моей соседкой по комнате. Ей нужно было где-то жить, пока она работает над проектом, а мне нужны были деньги. Теперь мне кажется, что, пустив ее в свой дом, я нарушил данный вам обет. Серая дымка будущего передо мной по-прежнему не имеет четких очертаний. В ней нет ничего определенного. Но я готов поклясться, я слышу в тумане какой – то шепот. И вижу лучик ярко – зеленого цвета, который ведет меня к чему-то совершенно другому.
Я не прошу вас простить меня, миссис Джей. Никогда не просил и никогда не буду, какими бы жалобными ни казались мои письма. Как бы я ни ныл и ни жаловался на будущее, потому что у вашего мужа никакого будущего нет.
Но я не знаю, что мне делать. Я потерялся в этой серой дымке, и я задаюсь вопросом: возможно, вы тоже в ней заблудились?
Мне очень жаль.
Иван Бессмертных
Я посмотрел на слова, которые написал в альбоме Полины одной из ее специальных ручек. Потом тихонько вырвал лист и сложил несколько раз, чтобы он залез в конверт. У меня дрожали руки и путались мысли. Умиротворение, которое я испытал, проснувшись рядом с Полиной, смешалось в моем сердце с тем кошмарным днем, когда произошло ограбление. Ее живая энергия и тепло разительно контрастировали с воспоминанием о том, как умер человек.
Я засунул письмо в конверт и написал на нем «миссис Джей». А потом взял телефон и отправил Рою СМС.
Я сегодня не работаю. Можно устроить нашу ежемесячную встречу, если вам удобно.
Ответ пришел несколько секунд спустя.
Мне удобно. Я могу прийти в десять часов?
Конечно. Увидимся.
Я отложил телефон и покрутил письмо в руке. У меня чесалась кожа от сумасшедшего, отчаянного желания передать его миссис Джей как можно скорее.
Полина зашевелилась, потом присела и остановила взгляд на письме в моей руке.
– Пишешь послания с утра пораньше? – спросила она с улыбкой. – Нужна марка?
– Ага. – Я снова и снова переворачивал письмо в руке. – Это для… Не важно. Слушай, не хочу казаться козлом, но я попросил Роя зайти ко мне этим утром. Нам же нужно встречаться каждый месяц. На работу я не пойду, поэтому подумал, что удобно будет сделать это сегодня.
Полина озадаченно улыбнулась.
– Ладно. А почему ты должен из-за этого казаться козлом?
– Потому что я хочу попросить тебя, чтобы ты на это время куда-нибудь ушла.
Она слегка поморщилась. Я знал, что так и будет.
– Прости, пожалуйста, – сказал я, проводя рукой по волосам. – Просто все это и так капец как унизительно.
Полина подвинулась к краешку кровати.
– Что унизительно? То, что ты встречаешься с Роем? Нет в этом ничего…
– Еще как есть, Поль. Это унизительно. Чертов инспектор будет обыскивать мою квартиру – нашу квартиру – на предмет незаконных вещей и задавать чертовы вопросы о моей личной жизни.
Полина встала с кровати, обнимая себя за локти.
– Я и так уже все это знала, Вань, – проговорила она со смесью обиды и решимости. – Это для меня не откровения. Я знаю и…
Она пожала плечами и заставила себя посмотреть мне в глаза.
– И мне на это плевать.
Господи, она была слишком красива. Сейчас, когда она только вылезла из моей кровати и мягким голосом говорила, что может разглядеть во мне нечто большее, она казалась прекрасной как никогда.
Просто она не видит то, что вижу я, стоит мне оглянуться назад.
Во мне не осталось ни злости, ни боли – на сердце было одно лишь болезненное сожаление.
– Но мне на это не плевать, – тихо произнес я. – И мне бы не хотелось, чтобы ты это видела.
Она еще секунду смотрела мне в глаза, а потом тряхнула головой.
– В любом случае, никакой проблемы нет, – сказала она. – У меня сегодня смена в ресторане, и я вернусь домой не раньше двух.
Она сгребла в кучу свою рабочую одежду и пошла в ванную.
– Схожу в душ. Скажи кофейной фее, чтоб приступала к делу, хорошо?
Наигранная легкость в ее голосе ранила меня больше, чем если бы она на меня накричала.
Выпив кофе и сказав мне несколько до боли натянутых фраз, Полина ушла на работу, а я принялся нервно хромать по квартире, чем и занимался, пока не пришел Рой. Он не успел произнести «доброе утро», как я уже махал перед его носом письмом.
– Скажите мне правду, – попросил я. – Вы передаете ей мои письма?
На лице Роя появилось удивление, тут же сменившееся печальной улыбкой.
– Да, передаю. Все до одного.
– Но вы отправляете их по почте, так? Не отдаете лично в руки?
– Я их отправляю.
Я кивнул и продолжил мерить комнату шагами, подволакивая ногу. Моя правая штанина была завернута до колена, чтобы рана дышала.
– Господи, Ваня, что с тобой случилось?
Я не ответил, потому что мои мысли на бешеной скорости неслись в другом направлении.
– То есть вы понятия не имеете, читает она их или нет? Вы отправляете их, и на этом все. Возможно, она каждый месяц выбрасывает их в мусорку.
– Ну, я…
– Вероятно, так она и делает. Видит, кто их написал, и тут же выкидывает на помойку. Так ведь?
– Ты не можешь знать наверняка.
– Чего я и правда не знаю, так это почему меня это вообще, черт побери, волнует.
Я дотащился до мусорного ведра, стоявшего на кухне, и бросил в него письмо. Потом поковылял к дивану и опустился на него. Все это время Рой молча смотрел на меня.
– Приступайте, – сказал я. – Начинайте обыск. Давайте побыстрее с этим покончим.
Рой помолчал еще несколько секунд, а потом присел на стул рядом со мной и положил планшет на стол.
– Расскажи мне, что случилось, – попросил он.
– Какой-то козел повернул прямо передо мной, я вылетел на обочину. Все нормально.
Он нагнулся, чтобы получше разглядеть мою ногу.
– Рана выглядит чисто.
– Полина о ней позаботилась.
Рой посмотрел мне в глаза, и я отвернулся. У меня заныла грудь. Я сложил на ней руки и попытался сглотнуть колючий комок, застрявший в горле, но ничего не получилось.
– Я гребаный идиот, – хриплым голосом произнес я. – Не нужно было соглашаться, чтобы она здесь жила. Я понял это, как только она меня об этом попросила. Нет, даже раньше. Когда мы впервые встретились. Я знал, что это будет ошибкой.
– Почему ты считаешь это ошибкой? – мягко спросил Рой. – Что-то произошло?
– Нет, – ответил я. – И не произойдет, потому что я живу в чертовой ловушке из-за тупого поступка, который совершил три года назад.
– Ты не…
– Разве нет? – со злостью переспросил я.
Меня переполнял гнев, и я чувствовал, что взорвусь, если не перенаправлю его куда-нибудь еще.
– Мне нужно поехать в Филадельфию, Рой. – Каждое мое слово сочилось сарказмом. – Я запрашиваю у вас разрешение на выезд из штата с двадцать четвертого декабря по двадцать шестое. Может, немного дольше. Ну как, договорились? Можете мне его подписать?
Губы Роя сжались в тонкую полоску.
– Нужно тридцать дней, чтобы…
– Да, я знаю. Заявку на разрешение о выезде из штата необходимо подавать за тридцать дней. Но жизнь устроена не так. Я нужен Полине сейчас, а не через тридцать дней. А теперь скажите мне, что я не живу в чертовой ловушке.
Рой не заслужил мою тираду. Он не был виноват в том, что я испортил себе жизнь. Но сейчас мне не хотелось об этом думать. Поэтому я сидел, словно камень, недвижимый и раскаленный до предела.
Рой засунул планшет под мышку, молча встал, подошел к мусорной корзине и достал из нее письмо. Стер пару катышков кофейной гущи, прилипших к одному краю, и засунул его в карман куртки. А потом остановился у входной двери.
– Я не смогу отпустить тебя завтра в Филадельфию. И, как твой инспектор, я должен предостеречь тебя: пожалуйста, не делай ничего, что может подорвать твою репутацию в глазах департамента исполнения наказаний.
Выражение его лица смягчилось.
– Но наше с Мэри приглашение по-прежнему в силе. Если хочешь, приходи на Рождество к нам. И приводи Полину. Мы будем рады вам обоим.
Мне захотелось протянуть к нему руки, но я лишь сжал их в кулаки. Еще не хватало расплакаться перед Роем, словно я чертов ребенок.
Рой вышел из моей квартиры, и я вдруг понял, что он не стал читать письмо для миссис Джей на моих глазах.
Ну и что? Он все равно прочитает его, прежде чем отправить. Да и в любом случае, только напрасно потратит деньги на марку.
Я долго сидел на одном месте, ожидая, пока меня отпустят эмоции. Я чувствовал себя ужасно из-за того, как разговаривал с Роем. Нужно было попозже отправить ему СМС с извинениями. Но сейчас я мог только упиваться горем – разодранное сердце болело и жглось сильнее, чем нога. Внезапно мой взгляд упал на гроздь оранжевых, красных и желтых цветков. На столе стоял горшок с растением, который я до этого не замечал.
Я доковылял до стола и опустился на стул, рассматривая буйство цвета на фоне зимней серости города. Полина принесла в дом растение. И гирлянды. И ковер. Она наполнила эту паршивую квартирку яркостью и светом.
Мой взгляд упал на ее скетч. Райдер выпрыгивал из пространственно-временной дыры, чтобы не дать Кире убить человека.
Я моргнул.
– Райдер, – проговорил я.
Райдер.
Бесстрашный, надежный парень.
Я взглянул на облачко над головой Райдера. «Есть и другой путь».
В этот момент я мысленно дал Полине обещание: помочь ей найти другой путь, придумать, как облегчить страшный груз, который она была вынуждена нести на себе после того, как потеряла сестру. Я не мог поехать с ней в Филадель-фию…
…чтобы она чувствовала себя в безопасности…
Но все-таки я мог сделать для нее кое-что другое. Я должен был попытаться. «Проект “Бабочка”» не мог отправить меня в прошлое. А еще я два года не мог выезжать из Нью-Йорка.
Но все же, возможно, был и другой путь.