~проклятие или благословение~

Минас Тирит.
Все эти недели город старательно восстанавливали, и я, наконец, смогла рассмотреть его во всей красе. Белокаменный, величественный, он будто огромный корабль рассекал скалу, устремляясь вперед вытянутым в форме меча клином. Казалось, улицы взбирались к самым небесам, где необыкновенно обильно цвело Белое дерево, осыпая город крошечными белыми лепестками.
Мы медленно поднимались к площади, где должна была проходить церемония, и люди вокруг останавливались и, как зачарованные, смотрели на нас. На эльфов, что не были здесь так давно. В лицах их был Свет. Радость. Надежда. Уверенность. И спокойствие...
Все это пришло в эти земли с ним. Будущим Королем.
Когда я увидела дунадана, то даже не узнала его. Его лицо было так светло и величественно, так одухотворенно, что я не заметила роскошных одежд, что покрывали плечи Арагорна.
Гэндальф во всем великолепии снежно-белого цвета, царствующего в его облике, водрузил корону на голову Арагорна и провозгласил:
- Наступает эпоха Короля....
Как были выстраданы эти простые слова. Как мучительно долог, темен и безнадежен был путь Арагорна к этому моменту. Нам оставалось только догадываться, чего это ему стоило.
Взглянув на огромную толпу перед собой, Король расправил плечи, будто вместе с короной, надетой на голову, на него обрушился груз власти и ответственности.
Порывом ветра лепестки Белого дерева взмыли вверх, к небесам, осыпая нас этим чудесным дождем.
Один за другим люди склонялись, приветствуя Короля Гондора. Я видела Эовин, что счастливая стояла рядом с Фарамиром. Эомера, что гордо, но в то же время с уважением склонил свою буйную голову. Я видела Гимли, что с довольным видом сопровождал Арагорна.
Я шагнула вслед за Леголасом навстречу Королю, оставаясь пока незамеченной. Арагорн с удовольствием приветственно сжал плечо аранена и, когда Леголас склонил голову, указывая глазами за спину, дунадан увидел меня. Глаза его вспыхнули, и улыбка появилась на устах, но я ускользнула от его взгляда, открывая бледно-зеленое полотнище, на котором искусно было вышито Белое древо.
Не мне сегодня должен он улыбаться. Не мне…
И Арагорн забыл обо всем. Не замечая ни взглядов, ни голосов, ни чьего-то присутствия. С надеждой и болью протянул он руку, чтобы откинуть шелк полотнища, когда оно медленно стало отклоняться в сторону, открывая лицо той единственной на свете женщины, что была с ним и в грезах, и во снах.
Арвен взглянула на него так, что дух захватило. С дрожащими на ресницах слезами, с не смеющей тронуть губы улыбкой, она смотрела на него, будто весь мир ее был в нем... в его глазах, его дыхании. В его существовании. И ничто кроме этого не имело значения.
Я отвернулась. Смотреть на них в это мгновение было будто подсматривать... будто можно было случайно прикоснуться к чужому обнаженному чувству.
Это была радостная встреча. Но слезы были на моих глазах. Я с таким же почтением преклонила колени перед хоббитами, как и остальные, кто присутствовал на коронации, хотя мне хотелось побежать вперед и обнять их.
Я понимала, что в глазах моих ужас. Ужас от того, насколько они изменились. Фродо и Сэм. Как похудели, осунулись и внутренне... истончились, истаяли. И если в Сэме я всегда видела этот несгибаемый стержень, то Фродо был похож на хрустальный фиал, наполненный светом и такой же хрупкий.
Наверное, то же самое испытывал Леголас, когда увидел меня тем вечером, после помолвки.
Свадьбу долгожданного короля Гондора, такую внезапную, но оттого не менее радостную, решили провести через день после коронации, чтобы успеть подготовить все для множества гостей, что пожелали почтить ее своим присутствием.
Большинству высокопоставленных особ предоставили покои в королевском дворце. А так как с некоторых пор я стала относиться к этой малочисленной части населения, у меня появилась своя небольшая комната с неописуемо огромной кроватью с шикарным балдахином и занавесями. О том, что Леголас может разделить ее со мной, речи не шло.
Ему достались покои по соседству с Гимли, на половине жениха, так называемые холостяцкие комнаты. Замена неравнозначная, о чем мне с грустью сразу же сообщил аранен.
Пир в день коронации был настолько щедрый, что это поражало воображение. На всех ярусах города открывались бочки с пивом и вином, раздавались хлеб и фрукты. Королевский стол ломился от яств. И, казалось бы, свадебный пир не мог быть более роскошным, чем этот, но судя по слугам, которые с радостным воодушевлением мелькали перед нами, он обещал быть не менее грандиозным.
Назвать это девичьим вечером не поворачивался язык.
Не было ни деревьев, украшенных лентами, где невеста могла бы завязывать узелки с желаниями о будущей замужней жизни, ни тихих вод, на которые мы могли бы спустить венки любви и смотреть, чей уплывет дальше, ни шепота деревьев, в котором можно было услышать имена будущих детей...
Нет, девичником это нельзя было назвать.
Но мы тихо пели любовные баллады, плели косы и украшали комнату Арвен цветами.
Сама невеста была в состоянии радостного транса. По-другому я бы не могла назвать то мечтательное и в то же время полное радостного предвкушения состояние, в котором пребывала Арвен. Мне кажется, она нас вообще не замечала. А я смотрела на нее и думала, что вскоре и мне предстоит с таким же трепетом ждать, когда наступит желанный рассвет.
Когда мы разошлись, была глубокая ночь.
Я быстро разделась и, накинув кружевную ночную сорочку, исключительно потому, что она у меня теперь появилась, нырнула в кровать. Это было преступлением - ставить такую кровать на женской половине. На ней реально можно было спать поперек.
Только вот одной в ней было очень одиноко.
Я безуспешно пыталась заснуть. Видимо, сказывалось отсутствие теплых рук, что обняли бы меня, и хриплого голоса, что сонно прошептал:
- Спи...
Вдруг я услышала это странное шебуршание у дверей. Будто поскабливание. Но решила, что это ретивые слуги что-то посреди ночи делают в коридоре. Поэтому только крепче зажмурила глаза.
Из постели меня поднял аранен. Он пел балладу о Нимродэль. В полный голос. Прямо под дверью.
О, Эру!
Соскочив с кровати, я распахнула дверь и втащила даэра в комнату.
- С ума сошел?!
Но вопрос был риторический, так как я увидела, что Леголас абсолютно счастливо пьян. Мальчишник, судя по всему, удался.
- Разве я плохо пою? – обиженно спросил он, целуя меня в плечо, с которого сползла сорочка.
Я была вынуждена согласиться, что хорошо, и аранен тут же сгреб меня в охапку и, усадив на широкий подоконник, снова запел.
Я со смехом смотрела на его озорное лицо, когда он вдохновенно выводил рулады, и проворонила момент, когда Леголас заинтересовался моей ногой, высунувшейся из-под подола сорочки и раскачивающейся под мелодию.
У него хватило усилия воли и самоконтроля допеть балладу и только потом начать целовать мою коленку. Затащив меня в постель и целомудренно задернув занавески, Леголас увлеченно шептал мне всякие нежности, перемежая их с поцелуями. Отбивалась я недолго.
Ровно до того момента, когда аранену пришло в голову продекламировать лиричные стихи неизвестного мне автора.
Вообще, вид даэра, стоящего посреди комнаты в чем мать родила и читающего стихи, необычайно меня развеселил. И я, уже смеясь, стала подманивать аранена. Леголас жадно смотрел, но стоически декламировал...
Сдавшись, последние слова он досказал все же в постели. И, когда мои губы нашли его, я даже не поняла сразу, что произошло... так как аранен не ответил на мой поцелуй.
А когда поняла, смех и сожаление овладели мной.
Леголас спал.
- Я заснул?!
Я кивнула и рассмеялась.
Застонав, Леголас ухватил себя за голову. Утро далось ему тяжело.
Я оделась и быстро заплела косу. Посмотрев на аранена, что старательно пытался прийти в себя и тихо мучился, я покачала головой. Нужно было сходить за свежей водой, а то в моей комнате вода была лишь в вазе с цветами.
Интересно, гном только его одного опять напоил или кто-то еще поддался его заводному «очарованию». То, что это работа Гимли, я нисколько не сомневалась.
Я собирала разбросанные араненом вещи, когда вдруг вытащила из одежды даэра розовый женский чулок. Мгновение я рассматривала его ошеломленно. Чулок?! А еще упрекал меня когда-то за непристойно выставленные уши...
Повернувшись к аранену, я ядовито поинтересовалась:
- Это ты что ли такие носишь?! Вот не ожидала! – и, глядя на залившегося краской эльфа, не без издевки спросила: - Или ты для меня их приобрел?!
Леголас замахал руками и спрятал бледное лицо в ладонях.
А я продолжала сердито допрашивать даэра.
- Вы в борделе были?!
С болью взглянув на меня, аранен простонал:
- Откуда ты слова-то такие знаешь?!
Ответить я не успела, так как шум возле дверей заставил меня кинуть ему рубашку.
Не прошло и секунды, как в мою комнату беспардонно ввалились Элладан и Элрохир. Вид у них был едва ли не хуже, чем у аранена.
Так, еще одни жертвы гнома. Становится все интереснее.
- Кроха! Сжалься! – пробормотал Элладан, вспоминая мое детское прозвище. - Гном сказал, что ты бесподобно утром облегчаешь муки!
Элрохир просто молча умоляюще смотрел на меня.
- Парни, ее даже я не могу разжалобить... – пробормотал Леголас. – Найдите Гимли, она питает к нему необъяснимую нежность!
Воззрившись на помятых братьев, я ядовито спросила:
- Вы тоже были в борделе?
Элладан с укором посмотрел на аранена.
- Зачем рассказал-то?
Леголас сморщился и отрицательно покачал головой.
Я возмутилась:
- Какого назгула вы вообще туда пошли?!
- А мы знаем?! – пожал плечами Элрохир. – После того, как гном угощал нас чудным умбарским вином, я вообще мало что помню!
Я не выдержала и засмеялась. Гимли!
Едва я успела подумать о моем волосатом друге, как он тут же явился. Правда, не один. Я глазам своим не поверила. Гимли буквально впихивал Эомера под пятую точку в мои покои. Вид у обоих был и смешной, и бледный. Рохиррим старательно пытался удержать лицо.
- Слышишь, смеется... Значит остроухому удалось ее умаслить!..
Ошеломленно посмотрев на троих эльфов, Эомер икнул и спросил:
- Которому из них?
Я сердито швырнула розовым чулком в рохиррима. Он вяло увернулся от него, и фата цвета цветущей вишни досталась гному.
- Кто нас сдал? – бодро сдернул с себя атрибут женской одежды Гимли.
Братья Элрондионы кивнули на Леголаса.
- Да ты подкаблучник! – с укором прошептал Эомер.
Аранен сердито замотал головой и охнул.
Гном вертел в руках розовый чулок.
- Похоже, это Фарамир подсунул, – хмыкнул Гимли задумчиво.
- Не, он не мог, – снова икнул Эомер. - Он же нам только показал место и ушел. Не мог же он сначала руки моей сестры просить, а потом идти со мной в... туда.
Рохиррим смущенно посмотрел на меня.
А Гимли, с задумчивым недоумением смотрящий на чулок, вдруг залился румянцем.
- Ох! Да это ж я...
- Ты?! - с мучением выдохнул Леголас, глядя на гнома, что сам обалдел от такого озарения. – Но зачем?!
- Вы эльфы такие правильные, что стоило тебе репутацию подпортить! Думал, сегодня повеселюсь от души! Кто же знал, что ты к изумрудику моему попрешься среди ночи?!
- Гном! Это мой изумрудик! Тьфу... – аранен распалился. - Моя динэт! Куда же мне идти?
- Вообще-то в холостяцкую спальню! – вставила я.
Но никто не заметил моего замечания.
- Надо было тебя убить там, у Мораннона! – морщась, заявил аранен.
- Остроухий эгоист! Бриллиантик мой все глазки выплакала бы по нам двоим! – возмутился гном.
Тут уж я решила, что пора вмешаться, и нежно поцеловала Гимли в щеку, и погладила по голове. Гном крякнул. Братья переглянулись. А Леголас махнул рукой в мою сторону.
- Ну вот! Я же говорил!
- Почему только гнома? – вдруг встрепенулся, икая, Эомер.
Элладан и Элрохир засмеялись.
Кто-то деликатно постучал в дверь и мужчины переглянулись.
- Эйриэн! – позвал из-за двери голос Мэнэл.
В смятении переглянувшись, мои непрошеные гости затрясли головами. Меня разобрал смех. Ох, как им не хочется попасть на ее острый язычок, который разнесет эту историю на весь мир, так как язвительность Мэнэл явно покинет эту комнату.
Я махнула им на балкон, но мужчины, замешкавшись, почему-то выбрали кровать с балдахином, и, утаскивая за собой подбирающего вещи полуодетого аранена, полный комплект мужского населения Средиземья поспешно спрятался. Я хмыкнула. Только с похмелья им могло прийти в голову прятаться в кровати.
Да, Мэнэл могла гордиться собой. Три эльфийских принца, король Рохана и гном, готовые даже в таком состоянии выступить против орды орков, спрятались от хрупкой прелестной эльфийки.
- Ты представляешь, они в борделе были! – с порога заявила эллет.
- Ты видела Румиля! – с пониманием усмехнулась я.
- Вот! – Мэнэл помахала передо мной второй парой розового чулка.
И я, не выдержав, захохотала.
Гимли! Рыжий греховодник! Как же тебе не дает покоя безвинность эльфов!
На месте Элрохира и Элладана я бы проверила карманы, а то вытащат из кармана невзначай игривые женские трусики при отце. Сопение из-за занавесей кровати доказало, что братья уже сообразили, как могут влипнуть.
- Чего ты смеешься! Если твой серенады пел под окном...
- Под дверью, - поправила я, давясь смехом, - но это не важно!..
- ...это еще не значит, что он не был в борделе! – Мэнэл от негодования задохнулась.
- Ну, это же мальчишник! Может, они там и не были вовсе! Может, над Румилем подшутили просто! - попыталась я успокоить разошедшуюся Мэнэл.
- Кто?! – тяжело дыша, спросила она. - Гном?!
Я закашлялась и замахала руками.
- Почему сразу гном?!
Мой кашель и выкрик перекрыл сиплый вопль и возню за балдахином.
- А кто?!
- Ой, ну мало ли! Я вообще однажды Леголасу чернила в одежду налила! – призналась я, проклиная пыхтящую кровать.
Не в силах ничего сказать, махнув в мою сторону розовым чулком, Мэнэл пошла к дверям. И, давясь смехом, наконец, спросила:
- А кто вообще эльфов додумался напоить?
Я развела руками, хотя знала абсолютно точно.
Оборвав занавеску, с кровати скатились мужчины. Гном брыкался. Эомер икал. Аранен со смехом, падая, пытался одеться. А братья уже утирали слезы.
- Так вот почему Леголас тебе пятнадцать лет гадости говорил, - выдавил сквозь смех Элрохир. – Злопамятный какой...
В этот момент Элладан нашел запихнутую в сапог подвязку в бантиках, все к тому же чулку, и взревел:
- Гном!
В итоге мне пришлось приводить в чувство это братство чулок и подвязок. К их счастью, в общей суете никто не поинтересовался, зачем мне большое ведро с водой и пять кружек.
Вскоре все жертвы гнома, обыскавшие друг друга на предмет сюрпризов Гимли и нашедшие еще одну подвязку за пазухой у Элрохира, получив свою дозу заговоренной воды, с облегчением покинули мои покои. Все, кроме аранена.
Усевшись к нему на колени, я виновато прошептала:
- Ты же не сердишься на меня за тот испачканный чернилами камзол?
Озорно сверкнув глазами, Леголас так же шепотом спросил:
- А ты простила, что я заснул?