6
Солнце только начинало медленно подниматься над горами, окрашивая небо оттенками алого и золота. Утро было тревожно тихим — будто сама природа затаила дыхание, предчувствуя, что в этот день произойдёт нечто важное. В воздухе витал аромат росы, вперемешку с запахом раскалённого железа. Алаэддин стоял у входа в конюшню, сжимая поводья своего скакуна. Его лицо было хмурым, взгляд — решительным. Он не спал почти всю ночь, мысленно прокручивая в голове десятки возможных сценариев: как спасти Амиру, как защитить её, как вернуть к жизни ту, которую он любил всей душой. Он чувствовал её боль даже на расстоянии — как будто между их сердцами была натянута тонкая нить, держащаяся из последних сил. Бала Хатун, его мать, подошла к нему и положила руку на плечо. Её глаза были полны тревоги, но в голосе звучала несгибаемая воля.
— мы вернём её и вернём честь нашей семьи
— я не позволю, чтобы кто-то ещё поднял руку на неё — прошептал Алаэддин — клянусь, мам
В это же время Осман Бей давал последние распоряжения воинам. Его голос был спокоен, но твердым, как скала.
— мы едем за моей дочерью за дочерью всего бейлика за девушкой, что не испугалась ни страха, ни насмешек, ни предательства сегодня она станет под защиту рода Кайи и пусть земля дрожит под копытами наших коней, если кто-то осмелится встать у нас на пути
Фатьма, стоя рядом с отцом, поправила пояс с кинжалом. Хотя она была ещё юна, её лицо выражало железную решимость. Она считала Амиру сестрой — и не могла простить себе, что позволила ситуации дойти до предела. Орхан стоял немного в стороне, в молчании. Его плечи были напряжены. В этот момент появилась Холофира, с не заметно округлившимся животом. Она еле сдерживала слёзы. Подошла к Осману и прошептала.
— не оставьте её, не отдавайте этим чудовищам она добрая она спасла меня тогда, когда могла отвернуться
Осман мягко кивнул и коснулся её плеча.
— ты под защитой тебя и дитя никто не тронет Малхун останется с тобой, пока нас не будет — Холофира с благодарностью посмотрела на Османа который стал для неё отцом и отошла в сторону, чтобы не мешать сборам. Малхун Хатун, вторая жена Османа, сдержанно и чётко отдавала распоряжения — сколько охраны оставить в стойбище, кому подчиняться в её отсутствие. Её лицо не выражало эмоций, но внутри неё всё кипело. Она не любила Амиру, но то, как с ней поступили… было недопустимо. Она не простила бы подобного и с врагом.
— мы готовы, Бей — сообщил Джеркутай Бей. Осман сел на своего коня. Один за другим к нему присоединились Алаэддин, Орхан, Бала и Фатьма. За ними — отряд из двадцати лучших воинов, лично отобранных для этой миссии.
— сегодня мы не просто возвращаем девушку — сказал Осман, глядя на всех — мы восстанавливаем справедливость и пусть Аллах будет с нами
Раздался боевой клич. И караван тронулся — с каждым ударом копыт всё ближе к земле, где держат Амиру
Дорога до западных земель Сераханов заняла день. Тяжёлый, утомительный путь. Всадники неслись почти без остановок. Алаэддин не чувствовал усталости. Его мысли были заняты Амирой. Он помнил её глаза — живые, смеющиеся. Он помнил, как она держала лук, как шила одежду детям, как могла одной фразой успокоить его гнев. Сейчас её могли убить в любую минуту. Когда они прибыли к подножию холма, их уже ждали. Воины Бегюм расставили стражу. Среди шатров, окружённых заграждениями, был один — с двумя вооружёнными мужчинами у входа. Там держали Амиру. Бегюм вышла навстречу. Высокая, в длинном чёрном покрывале, с холодным взглядом. Рядом стоял её советник.
— Осман Бей — начала она с ледяной вежливостью — мои условия прежние стойбище и независимость иначе я прикажу убить её
— я пришёл за своей дочерью — спокойно ответил Осман — и я не торгуюсь с теми, кто держит женщин как товар
— тогда ты рискуешь потерять её — прошипела Бегюм. Она махнула рукой. Из шатра вывели Амиру. Вид у неё был измождённый, одежда разорвана, волосы спутаны. Но спина прямая, взгляд гордый. Один из воинов держал её за плечи, а другой приставил кинжал к горлу.
— вот она делай выбор, Осман — Бала сжала кулаки. Орхан нахмурился, а Фатьма закрыла глаза. Алаэддин застыл. Он смотрел только на Амиру. Их взгляды встретились. В этот миг весь мир исчез. Амира знала: момент настал. Она почувствовала, как рука воина слегка дрогнула. Всё, что её учили братья, ожило в ней. Когда она увидела Алаэддина, сердце забилось быстрее. Но страх исчез. Осталось только желание выжить. Ради него. Ради себя. Ради их будущего. Она резко дернулась, вбок, ударив локтем воина в живот. Его рука ослабла. Она перехватила кинжал и одним движением вонзила его в его шею. Всё произошло в одну секунду.
Крик. Кровь. Паника.
Алаэддин сорвался с места. Он добежал до неё и заслонил своим телом. Орхан выхватил меч. Началась схватка. Но она была короткой — воины Бегюм не ожидали сопротивления. В это время Осман ворвался в шатёр, где держали Джавида. Его тоже освободили. Воины поднимали мечи защищая Амиру.
— за бейлик за Кайи — крикнул он, поднимая оружие. Бегюм пыталась убежать, но была схвачена. Её скрутили и повели к Осману.
— ты будешь отвечать за всё — сказал он тихо, но жёстко — за пленение женщины, за угрозы суд тебя ждёт
Когда пыль битвы улеглась, наступила тишина. Амира стояла рядом с Алаэддином. Он держал её за плечи. Она смотрела на него — с благодарностью, с любовью. Они ничего не говорили, но всё было понятно.
— ты спасла себя сама — прошептал он.
— ты пришёл — ответила она — я знала, что ты придёшь
Когда первые всадники показались на горизонте, из стен бейлика Кайы прозвучал радостный крик. Весть о победе и возвращении Амиры разлетелась по стойбищу быстрее ветра. Люди высыпали из шатров и домов — старики, дети, женщины, воины, торговцы. Всё стойбище словно ожило, зашумело, задышало надеждой. Караван воинов въезжал в ворота под восходящее солнце. Его лучи отражались в полированных доспехах, на лезвиях мечей и в глазах тех, кто вернулся победителями. Спереди ехал Осман Бей, за ним — Алаэддин, не отводивший взгляда от девушки, которая сидела рядом с ним. Амира. На её лице читалась усталость, но в глазах горело пламя — несломленное, сильное, живое. На ней был плащ, прикрывавший следы борьбы, и волосы, немного растрепанные, развевались на ветру. Рядом Джавид сидел на коне, бывший в плену вместе с ней. Теперь он держал поводья коня с такой гордостью, будто вёл за собой саму победу. Дети бежали рядом с всадниками, тянулись руками к Алаэддину и Амире. Кто-то крикнул.
— она вернулась наша Амира Хатун вернулась
Женщины плакали, закрывая лица руками. Мужчины стояли плечом к плечу, отдавая честь воинам. Повсюду раздавались благословения, крики радости, молитвы. На пороге бейлика стояли Малхун Хатун и Холофира. Несмотря на беременность, Холофира вышла навстречу, прижав ладонь к округлившемуся животу. Лицо её было озарено светом облегчения и доброты. Когда Амира приблизилась, она подошла к ней, распахнув объятия.
— ты дома — прошептала Холофира, заключая Амиру в объятия, мягко прижимая к себе — слава Всевышнему
Амира прижалась к ней, слёзы блеснули в уголках глаз. Это были слёзы облегчения. Холофира — та, кого она когда-то защищала, — теперь встречала её как сестру. Малхун Хатун подошла чуть позже. Сдержанная, как всегда, она не улыбалась, но в её взгляде не было прежней холодности. Она кивнула одобрительно, и только это стоило многого.
— моя дочь — сказала она негромко — добро пожаловать домой
В эту же минуту сквозь толпу пробился Гази. Его лицо было искажено переживаниями, он быстро бежал. Увидев девушку, он поспешил к ней и заключил в объятия, не в силах вымолвить ни слова. Она гладила его по голове, по плечам, словно не верил, что снова держит её в живых.
— Амира Хатун наша воительница, наша сила — только и шептал он. Осман подошёл ближе, и, глядя на Амиру, тихо и властно произнёс.
— ты воительница ты достойна быть невесткой рода Кайи
Амира подняла глаза на него и кивнула, чувствуя, как в груди разгорается тепло, которого ей так не хватало в холоде плена. Всё стойбище приняло её. Теперь — окончательно.
Сумерки опустились на бейлик, озаряя шатры мягким светом лампад и костров. В честь возвращения Амиры и победы над враждебным стойбищем устроили скромное, но тёплое торжество. Это был не праздник с золотой и роскошью, а вечер благодарности, сплочённости и радости за живых. На широком ковре перед центральным шатром разложили угощения: свежий хлеб, жареное мясо, фрукты, медовые лепёшки. Звучала музыка — спокойная, тёплая, лечащая раны. Воины делились историями о сражении, дети смеялись, кружа в танцах, женщины перешёптывались, глядя на Амиру с восхищением. Амира сидела рядом с Алаэддином. Её платье было простым, волосы заплетены в одну косу, но ни один человек в стойбище не сомневался — перед ними сидит настоящая невестка. Девушка, что победила страх и вернулась, несломленной. Алаэддин держал её за руку. Он почти не выпускал её с момента освобождения. Их пальцы были переплетены — как символ того, что теперь между ними не будет больше разлуки.
— я не позволю больше никому причинить тебе боль — прошептал он, не сводя с неё взгляда. Амира наклонилась к нему, прижавшись лбом к его лбу.
— а я больше никогда не позволю себя забрать — ответила она — мы теперь одно целое
Когда костры начали догорать, и народ стал расходиться по шатрам, Амира, не сказав ни слова, поднялась. В её движениях была лёгкость, будто с плеч упала огромная тяжесть. Она направилась в сторону холма, возвышавшегося у окраины бейлика. Этот холм был её любимым местом, когда она жила в Кайы до всех бед. Там можно было подумать, помолчать, спрятаться от суеты. Алаэддин не отставал. Он шёл за ней молча, не спрашивая, зачем. Он просто знал — ей нужно, чтобы он был рядом. Они поднялись на вершину. Перед ними расстилалась ночь — чёрная и глубокая, усыпанная мириадами звёзд. Лёгкий ветер трепал волосы, играл с полами плащей. Внизу мерцали огоньки стойбища. Всё было спокойно.
— всё изменилось — сказала Амира, глядя вдаль — я уже не та, что приехала сюда когда-то внутри будто выросла скала
— но ты не одна — сказал он — скала не стоит одна на неё опирается весь род я с тобой
Она повернулась к нему. В её глазах была сила, но также — нежность, как никогда раньше.
— но одно не изменилось — Амира подарила своему мужу нежную улыбку.
— что — спросил Алаэддин и поправил её тюрбак.
— я люблю тебя — и в ту же секунду, не дожидаясь ответа, она потянулась к нему. Он улыбнулся — искренне, как в детстве. И, не говоря ни слова, поцеловал её. Долго. Тихо. Без суеты, без клятв — просто поцелуй, как подтверждение всего, что они прошли вместе. Ветер уносил прочь пепел войны. В этой тишине начинался новый день. День, в котором Амира больше не была пленницей. Она была свободной женщиной. Келин рода Кайи. И её сердце принадлежало мужчине, который сражался за неё до последнего удара меча. Это был только один шаг в длинной дороге. Впереди были войны, политические союзы, потери, победы, предательства.