Два командира

31 мая 1941 г.

Один из моих товарищей посоветовал мне вести дневник. Конечно, он аргументировал это самыми прекрасными и благодетельными намерениями, но я всё ещё уверена, что ему просто надоело слушать меня. Тем не менее я всё же завела тетрадь, хотя говорить и писать остаются разными чувствами. Именно «говорение» даёт мне исключительное, ни с чем несравнимое удовольствие. Язык у меня никогда не болит, а вот рука — постоянно. Да и ручкой писать неудобно, чернила постоянно размазываются. Наверное, придётся писать карандашом, а потом просить Гюнтера обвести. Или лучше оставить карандаш? Он ведь не так сильно выгорает на солнце, а ещё он не может размыться. Наверное, оставлю лучше карандаш. Плохо, что его нужно постоянно точить, но хорошо, что я в армии. Ножей и острых предметов здесь всегда в достатке… Ужас, у меня уже болит рука.
Гюнтер постоянно занят и где-то шляется по училищу. Может, он избегает меня? Он не поздравил меня с днём рождения. Пусть он вернётся ко мне, я не буду обижаться на него. Все в училище слишком напыщенные и важные, мол, будущие офицеры. Я тоже будущий офицер, но мне хватает ума общаться со всеми, а не только с «избранными».

13 июня 1941 г.

Каждый день писать сюда не получится. Во-первых, нет времени, во-вторых, я устаю, в-третьих, мне просто лень. Герр Шиффер постоянно изматывает нас физическими нагрузками, а потом, кое-как умывшись, мы бежим на теорию к герру Зоммеру. Теория и практика у меня выходят значительно лучше, чем бег и отжимания. Герр Дикман намекает, что моё место будет в штабе, если я буду особенно стараться в дальнейшем. С одной стороны, это хорошо. С другой, я планировала находиться с солдатами.
Наверное, придётся позаниматься и бегом. А то всегда приходить последней не очень хорошо. Надо мной все смеются из-за этого.
За два месяца, которые я нахожусь в офицерском училище, я так ни с кем и не подружилась. Я скучаю по своему взводу, который сейчас, наверное, отдыхает где-нибудь. Неизвестно ещё, вернусь ли я в свою дивизию. Говорят, что не всех офицеров отправляют в их старые части. Меня могут отправить в какую-нибудь другую дивизию, что ещё хуже.
Эх, жизнь моя разветвлённая!
Я всё-таки нашла Гюнтера и поздравила его с прошедшим днём рождения. Надеюсь, ему стыдно. Но теперь он стал чаще проводить со мной время. Не знаю, что это был у него за бзиг.

14 июня 1941 г.

Герр Зоммер не может смириться с тем, что я левша. Он либо бьёт меня по левой руке (как в старые добрые мои школьные годы), когда проходит мимо моей парты, либо заставляет писать правой, а потом демонстративно смеётся над моим почерком. Я бы посмотрела на его чистописание, если бы он писал левой рукой. Каждый горазд смеяться над особенностью другого, притом осознавая, что сам не справился бы с этой особенностью.
Другие поддакивают ему и тоже в удобный случай потешаются над моей леворукостью. Один раз кто-то из курсантов стёр половину моего конспекта, написанного карандашом. Я не посмела жаловаться герру Зоммеру. К тому же он сам потом это увидел и отправил меня на гауптвахту. Моего обидчика он похвалил.
Ничего, я им ещё покажу Кузькину мать!

20 июня 1941 г.

Меня напрягают газетные сводки о том, что к границам СССР стягиваются войска. С каждым днём их всё больше и больше. Зреет война с СССР. Страшно.

22 июня 1941 г.

Объявили о вторжении на территорию СССР. Многие курсанты рады этому, как и преподаватели. Но я всё же нашла двух человек, у которых новая война не вызвала восторга (Гюнтер не в счёт): наш старенький инструктор, которому довелось поучаствовать в войне 1914-1918 годов и какой-то новоприбывший курсант, который боится всего на свете. Не зря боится.
Что мне делать? Меня скоро отправят на Восточный фронт. Всю ночь прорыдала в подушку.

30 июня 1941 г.

Я сдала все экзамены, закрыла всё. Я спросила у герра Гранда, куда меня могут определить. Он сказал, что меня отправят в 3-ю танковую дивизию в качестве гауптмана 1-й роты. Он назвал номер батальона, но я не запомнила его.
Мне плохо. Не знаю, что делать. Может, смириться и попытаться что-то сделать? Я рассуждаю как маленькая девочка.

5 июля 1941 г.

Я решила не читать новостных сводок с Восточного фронта. Мне надо прийти в себя. Завтра я покидаю училище и отправляюсь на Восток.
Единственное, что меня радует, так это высокая вероятность того, что Гюнтера могут определить в тот же батальон, что и меня. Но Гюнтеру ещё нужно закончить курс обучения, а для этого нужно ого-го сколько времени! Он пришёл в это училище на два месяца позже, чем я.

6 июля 1941 г.

Сейчас я еду в поезде, в одном купе с моим новым майором. Как свела судьба! Познакомилась с 3-й дивизией, не доезжая до неё! Надеюсь, это знак белой полосы в моей жизни.
Майор оказался премилым человеком. Он был участником той войны, поэтому настроен на войну с СССР достаточно пессимистично. Думаю, я ему понравилась. Мне пришлось достать все свои знания мировой литературы, искусства, науки, истории и прочего. Наконец-то они мне пригодились! Цитаты из Шекспира пришлись очень кстати, чтобы впечатлить этого милого старика. Я попыталась склонить его в сторону русской классики, но майор оказался невеждой в этом плане. Жаль! Он не очень интересуется Россией.

7 июля 1941 г.

Очень волнуюсь по поводу своей роты. Надо не ударить в грязь лицом.

8 июля 1941 г.

Я ударила в грязь лицом! Мало того, что я несла всякую чепуху на построении, так ещё и командование батальона воспринимает меня как шута в военной форме! Мне дали адъютанта, а он годится только на уху! Ну и мерзавец!
Из хорошего: познакомилась со своим экипажем и встретила старого друга Клауса. Мой экипаж хороший, сплошь молодняк, кроме Гельмута. Мне кажется, у Гельмута есть семья. А Рейн и Адольф хорошие и весёлые. Ну и слава богу!»

15 июля 1941 г.

У меня подозрительно много свободного времени. Бои идут каждый день, но мы больше тратим время на марши по 10-30 километров за сутки! Я хорошо показала себя в нескольких боях, поэтому некоторые танкисты стали присматриваться ко мне. Но я всё равно каждый час слышу смазливые и пошлые шуточки. Что поделать! Придётся шутить вместе с ними, а потом отправлять в первую линию атаки.

17 июля 1941 г.

Мой адъютант, Эрих Маас, слишком самоуверен в себе. Вчера и сегодня я спасла от его гнева нескольких советских пленных, иначе они были бы расстреляны за просто так. К тому же он ужасно ведёт себя с гражданским населением. Я хлопочу за всю роту, чтобы местные не тыкали моих солдат вилами, но некоторые представители моей роты всё портят. Неделю назад я нашла труп одного из танкистов. Кажется, из 2-го взвода. У него был вспорот живот и выколоты глаза. Не знаю, почему никто из роты не всполошился насчёт его пропажи, но это мне только на руку. Я быстро закопала его труп, а потом расспросила у местной хозяйки, не знала ли она убийцу. Хозяйка, конечно, отнекивалась, но я по глазам видела, что она чуть ли не сама была причастна к этому убийству. Я очень рада, что простые люди могут постоять за себя.
Маасу тоже нужно вспороть живот и подвесить на собственных же кишках на берёзе.

1 августа 1941 г.

Слишком позитивные фронтовые сводки. Не хочу им верить, но то, что меня окружает, намекает на долю правду в газетах.
Гюнтер должен совсем скоро приехать. Без него скучно и некомфортно. Скоро нас перебросят под Киев. Кажется, блицкриг даёт трещину.

15 сентября 1941 г.

Ничего не писала сюда целый месяц! Совсем забыла про свой дневник. Дивизия несёт большие потери, мы стоим под Киевом три дня. Весь месяц шли ожесточённые бои, моя 1-я рота совсем исхудала и обнищала. Иногда мне становится жаль своих солдат. Среди них очень много молодых, но большинство из них насквозь пропитаны пропагандой. Я до сих пор не наладила с некоторыми контакта. Я могу по пальцам пересчитать тех, кто благосклонен ко мне: майор, Гельмут, Адольф, Рейн и Бруно, может быть, Клаус и несколько человек из взводных. Я не нравлюсь солдатам только потому, что не разрешаю им грабить. Ничего, за это они скажут мне спасибо потом.
Тем не менее ситуация в сентябре гораздо лучше, чем в первые дни моего пребывания в роте. Пошлые анекдоты теперь не рассказываются в моём присутствии, солдаты пытаются вести себя прилично при мне. Может, это потому, что всех ротных маргиналов я «вырезала», устрашив тем самым других. Надеюсь, меня потом не вырежут в ответ. Я искренне пытаюсь понравиться своим солдатам, без них у меня ничего не получится.

17 сентября 1941 г.

Началась белая полоса в моей жизни: Гюнтер приехал! А ещё за эти два дня танкисты полюбили меня. Благодаря мне рота продвинулась на восток, многие получили награды. Майор доволен мной. Наконец-то жизнь стала налаживаться!
Приехал с учёбы Гюнтер. Теперь от двусмысленных взглядов и следа не останется, Гюнтер будет ходить за мной, как в старые добрые. Его определили командиром 2-й роты, что может поспособствовать сближению двух рот. Чистка моей роты почти завершена, теперь остались те, кто мне угоден.
А ещё Гюнтер пообещал разобраться с Маасом. Сегодня вечером у меня с Эрихом случился неприятный разговор.

27 сентября 1941 г.

Сегодня пасмурно, но на рассвете я видела клин журавлей. Ужасно тоскливое зрелище. Днём был бой, в котором я обхитрила противника. Не хочу описывать все свои бои в подробностях. К тому же я почти в них не участвую, а стою в стороне и всем заправляю. Кто-то ставит мне это в укор. Мне всё равно, пусть думают, что хотят. Мои солдаты рады своим успехам, а это главное. Мой авторитет начинает расти.

28 сентября 1941 г.

Наши роты затеяли соревнования между собой: кого больше похвалят в штабе. Интересное соперничество, полагаю, оно благотворно скажется на внутренних взаимоотношениях.

1 октября 1941 г.

Я поняла, что́ нравится солдатам! Они любят мирную жизнь!
После нескольких отбитых контратак я собрала роту в своей землянке и стала рассказывать им о Древнем мире. Многим понравилась тема неолита, но Египет заинтересовал их больше. Я пообещала рассказать им потом про древнегерманские мифы, а после плавно перейти к древнеславянским племенам. Солдаты слушают, раскрыв рты, как дети. Некоторые изъявили желание послушать про войны. Что ж, придётся рассказывать и про войны.

3 октября 1941 г.

1-го числа, перед боями, я встретилась с разведбатальоном. У него достаточно дурная репутация да и разведчики меня не шибко любят. Но 1-го октября в батальоне появились два брата, близнецы. Гюнтер с ними сразу подружился, а вот надо мной братья посмеялись. Особенно посмеялся младший брат, кажется, его зовут Вальтер. Едкий тип.

5 октября 1941 г.

С появлением братьев разведка наладилась. Разведчиков стали хоть немного уважать. Старший близнец, Хорст Мельцер, перестал надо мной подшучивать. Гюнтер не двусмысленно намекает, что это его рук дело. Спасибо ему.

7 октября 1941 г.

Начались проливные дожди, танки и машины застревают в грязи, люди по пояс ходят в размокших дорогах. За три дня слегло два взвода с температурой под 40, все хрипят и не могут нормально говорить. Начались первые перебои со снабжением. Батальон держат и не пускают дальше, потому что впереди леса, где сидят партизаны.
Каждую ночь идут ливни, недавно прошла гроза.
Из хорошего: танк Эриха Мааса подбили, но его (Эриха) вытащили. Ожоги почти на всём теле. Мааса отправят в тыл. Надеюсь, больше я его не увижу.

10 октября 1941 г.

Хорст Мельцер доверился мне, но не его брат. Не знаю, что делать с Вальтером. Когда я пытаюсь заговорить с ним, он либо не обращает на меня внимание, либо демонстративно уходит.
Сегодня вечером рассказывала солдатам о Космосе. Им понравилось, но через несколько часов у меня случилась истерика.
Боже, что же я твою! Нет мне прощения!
Гюнтер сказал, что вскоре нам придётся воевать бок о бок с эсэсовцами. Я скоро повешусь.

11 октября 1941 г.

Чуть не проиграли в боях за какую-то деревню. Клауса сильно ранило. Я навестила его, но в итоге разочаровалась в нём ужасно.
Зато я сделала хорошее дело. Очередное.

12 октября 1941 г.

Ночью Клаус умер.

13 октября 1941 г.

Командиру 1-го взвода оторвало голову.

14 октября 1941 г.

Проходили через одну деревню, где были эсэсовцы. Видела осину, на которой висели трупы местных жителей. В подвале нашла трёх мёртвых женщин: двум на вид было лет по 50, третьей — не больше 13-ти. Их изнасиловали.

15 октября 1941 г.

Майор требует, чтобы именно я пошла вместе с ним к эсэсовцам. Не могу видеть их рожи после увиденного вчера.
Плохая погода. Завтра надо идти.

16 октября 1941 г.

Смешанные чувства. Я встретилась с Вертэром Зиндерманом. Он поступил в СС. Что мне думать о нём? Я много размышляла об этом и сначала хотела написать всё сюда, но уже поздно. Я кое-как урвала свободную минуту.

17 октября 1941 г.

Мы приехали в мою роту. Вертэр с нами, из-за чего майор, кажется, злится на меня. Я до сих пор не могу привести свои мысли в порядок после вчерашнего, но что-то мне подсказывает, что Вертэр не способен превратиться в чудовище. Мне по-человечески жаль его. Он один у мамы, а она от него отказалась. От него все отказались, а я не имею никого морального права отказываться от его. Мне всех жалко.
Поссорилась с майором, сожгла все письма от опекунов.
Не хочу писать про СС. Мерзкий у них майор, мерзкие солдаты. Особенно одна собака прицепилась ко мне — Йохен. Почему-то мне не везёт с Йохенами и с Эрихами. Все д…

18 октября 1941 г.

Вертэр вернулся в свой батальон. К нам пришло пополнение. Рейн заболел, вместо него теперь моим меховом будет Томас Шефер. У меня нет сил, чтобы подробно писать. Ярость и осень всё высасывают из меня. Эти дни мы будем готовиться к боям.

20 октября 1941 г.

Началось.

21 октября 1941 г.

Русские не сдаются.

22 октября 1941 г.

Мне приснился сон про училище. Я сидела за партой у окна, а на подоконнике лежала ветка каштана. Было тихо и пусто, но так тревожно-спокойно. Потом в класс залетела ласточка с окровавленной грудью и всё билась в окно, пока не оставила на нём красный круг. Затем ласточка упала ко мне на парту. Она оказалась мёртвой.
Мне кажется, Вертэр умрёт. Перед сном я вспоминала наш поседений разговор. Он и сам понимает, что умрёт.

24 октября 1941 г.

Война, война, что же ты делаешь.

25 октября 1941 г.

Деревни переходят из рук в руки. Солдаты не узнают себя, они похожи на живые трупы.

27 октября 1941 г.

Мне опять снилось пустое училище и мёртвая ласточка. Мне страшно.

30 октября 1941 г.

Меня мучает тот же кошмар. Он преследует меня даже когда я засыпаю на 15-20 минут. Всю ночь никто не спал, мы отбивали атаки русских танков.

1 ноября 1941 г.

Сны бывают вещими.

1 декабря 1941 г.

Майор дал мне отпуск, чтобы я «развеялась». В последние несколько дней я узнала Гюнтера лучше. Неужели он любит меня? В середине ноября он вытащил меня из петли, на днях говорил с майором по поводу отпуска, вчера вечером бежал за мной, поняв, что я хочу уйти.

2 декабря 1941 г.

На днях я познакомилась с Вернером Брахтом. Именно из-за этого малыша я решила остаться. Я не могу бросить их всех, я прикипела к ним. Пускай я не пишу сюда все те ключевые моменты, ибо они должны остаться в памяти, а не на бумаге. Я слишком много думаю и поэтому я физически не могу написать сюда все свои мысли. У меня хорошая память, чтобы помнить всё.
Вернер Брахт левша. Я люблю его. Он сын священника, раньше пел в хоре. У меня появились на него планы.

5 декабря 1941 г.

Гюнтер помог выйти мне из апатии.

7 декабря 1941 г.

Контрнаступление под Москвой. Я окончательно вышла из апатии.

8 декабря 1941 г.

С местными жителями иногда тяжело, но я всё ещё могу найти с ними общий язык. Под Москвой живут очень милые бабушки и очень злые дедушки, которые иной раз любят потыкать вилами моих солдат в бок.

9 декабря 1941 г.

Томас постоянно вертится под ногами.

13 декабря 1941 г.

Сказала своей роте, что уезжаю в отпуск. Мне ужасно стыдно перед солдатами!

14 декабря 1941 г.

Села на поезд. Всё ещё мучает стыд и совесть. Мне кажется, майор слишком печётся обо мне. За последние недели сильно разочаровалось в нём, потому что он опекает меня. Наверное, Бог не дал ему дочери, иначе я не могу объяснить такую отцовскую любовь, которая к тому же выставляется на всеобщее обозрение. Мне ужасно стыдно перед солдатами и перед своими командирами. Глупый майор! Терпеть не могу, когда ко мне относятся с таким снисхождением и особым трепетом! Это в разы хуже, чем презрение и насмешки.

16 декабря 1941 г.

Я в Берлине. Встретилась с опекунами, потом пошла к Паулю. Очень скучала за ним с момента нашего расставания в 38-м году. Он хороший парень и я рада, что познакомилась с ним. Но даже Пауль не упустил возможности намекнуть на тёплые чувства со стороны Гюнтера.
Гюнтер — слабый мужчина, иначе я не могу объяснить, почему же он сам не может напрямую сказать мне о своих чувствах. Или поступки всё же громче слов? Или я просто глухая?

21 декабря 1941 г.

Ненавижу Генриха, видеть его не могу! И Барбару ненавижу, и Марию, и Шарлотту, и Альберта, и Лукаса! Всех ненавижу!

25 декабря 1941 г.

Рождество. Я скучаю за фронтом, за войной! И только из-за своей роты! В здравом уме никто бы не стал приближать день своего отъезда.

27 декабря 1941 г.

Пришло письмо от Гюнтера. Уже сижу в поезде и еду на фронт.

1 января 1942 г.

С Новым годом!

2 января 1942 г.

Приехала в свою роту. Подвёз Томас, он немного изменился в лучшую сторону, но я всё равно буду держать его на расстоянии. Солдаты были очень рады моему приезду. Выиграла в словесной перепалке с Вальтером, разочаровалась в Вольтере, за что шокировала его.
Гюнтер заболел, у него умерли мать и сестра. Пришлось полежать с ним, пока он не уснёт. Ещё я сказала, что люблю его, но по-своему. Ложь во благо! Иногда мне кажется, что я похожа на Луку из пьесы «На дне»: то ли я святая, то ли лукавая.

3 января 1942 г.

Русский перебежчик!

__________________________
2946 слов