1
12 мая 1942 года. Город горел. Немецкие войска продвигались вперёд, а советские солдаты отчаянно пытались сдержать натиск. Катя, невысокая кареглазая медсестра, едва успевала перевязывать раненых. Ей завтра должно было исполниться восемнадцать, но сейчас было не до праздников.
— Быстрее! — крикнул старший врач, — Они уже врываются в город!
Девушка кивнула, стиснув зубы. Она не боялась смерти. Боялась только двух вещей — оказаться беспомощной или бесполезной
Внезапно раздался оглушительный взрыв. Земля содрогнулась, и её отбросило вперёд. Она врезалась во что-то твёрдое… нет, в кого-то..
Губы коснулись чужих.
Она резко отпрянула, осознав, что лежит на немецком офицере. Голубые глаза, широко раскрытые от шока, смотрели прямо на неё.
— Was zum Teufel?! (Что за чёрт?!) — вырвалось у него.
Она тут же откатилась в сторону, но было уже поздно. Немцы схватили её и остальных выживших.
*****
Катю бросили в холодный сарай вместе с другими пленными. Она сжалась в углу, стараясь не привлекать внимания. Но её знание языков быстро сделало её «ценной».
— Эта знает немецкий? — усмехнулся один из солдат, разглядывая её.
— Да, знаю — ответила она тихо, но чётко.
— О, тогда тебя ждёт интересная жизнь, Mäuschen (мышонок) — он провёл пальцем по её щеке.
Ей стало дурно.
Но самое страшное случилось позже.
Трое немцев ворвались в барак, где держали женщин. Их крики, смех… Катя поняла, что сейчас будет.
— Нет… — она попятилась назад.
— Ах, эта ещё сопротивляется! — захохотал один, хватая её за руку.
Её повалили на стол, рванули гимнастёрку. Сердце бешено колотилось, в глазах потемнело.
И вдруг — резкий окрик:
— Was macht ihr hier?! (Что вы тут делаете?!)
Дверь распахнулась, и на пороге стоял он — тот самый немец, с которым она столкнулась после взрыва.
— Фишер?— один из солдат скривился. — Ты чего?
— Она нужна для работы с ранеными — холодно сказал Эрих.
— А нам она нужна для другого — засмеялся второй, оглядывая девчонку
Эрих шагнул вперёд, его лицо исказилось от отвращения.
— Я сказал, она нужна в лазарет.
Те переглянулись, но не стали спорить.
Екатерина дрожала, когда он резко кивнул ей:
— Komm mit. (Пошли.)
Она недоверчиво посмотрела на него, ожидая подвоха.
— Ты… ты сейчас…
— Если бы я хотел тебя изнасиловать, Mäuschen, я бы давно уже это сделал,— он усмехнулся. — Но сегодня не в настроении
Она сглотнула, но пошла за ним.
****
В лазарете он бросил ей чистую ткань и ведро воды.
— Приведи себя в порядок
Она молча начала стирать грязь с лица.
— Сколько тебе лет? — неожиданно спросил он.
— Сегодня исполнилось восемнадцать, — ответила она, не глядя.
Он замер.
— …Что?
— Двенадцатое мая. Мой день рождения — она продолжала смотреть в пол
Эрих резко рассмеялся, но не злорадно, а скорее с каким-то странным недоумением.
— Мне двадцать четыре. А тем уродам — под сорок.
Она взглянула на него.
— Какая разница? На войне все равны.
— Ты… странная, — пробормотал он.
— Чья бы корова мычала — буркнула она на русском, тот не расслышал.
Он задумался, глядя на эту хрупкую, но такую упрямую девчонку.
И что-то внутри него дрогнуло.