Набросок на холсте памяти
«...ты осталась наброском на холсте моей памяти...»
Из дневника Майрона Флинта.
Она сидела на пирсе, вглядываясь в даль моря и пытаясь избавиться от печальных мыслей. Не получалось. Новость о внезапном переезде, как надоедливая муха, жужжала в голове и нервировала. Эйвери почти каждый день приходила к берегу, чтобы успокоиться и вдохнуть свежий воздух. Прохлада обволакивала кожу и развевала пшеничного цвета волосы, даруя приятные ощущения. Она любила море, любила его величественное спокойствие и молчание, любила его верность. Оно словно хранило ее тайны, никому не рассказывая.
Мягкие теплые руки закрыли ей глаза, прося угадать, кто же стоит позади. Она уже заранее знала. Так делал только один человек в ее жизни. Человек, которому Эйвери ею обязана.
Они познакомились на крыше богом забытого недостроенного здания, на которую девушка забралась, чтобы спрыгнуть. В пятнадцать лет все проблемы кажутся серьезными и нерешаемыми: родители не понимают, нагрузка в школе, экзамены и шутки со стороны друзей. Юношеский максимализм сделал свое дело, и девочка, все обдумав, решила улететь на облака. Сейчас она понимает, что это глупо, но тогда это казалось единственным выходом из ситуации. Эйвери уже стояла на краю и хотела сделать шаг в пропасть, как тихий мальчишеский голос спутал ей все планы. Она вспоминала тот момент каждый день и помнила его первую фразу: «Завещание написала? Меня зовут Майрон, и я не прочь напоследок получить ваше сердце». Это вызвало у нее улыбку. В карих глазах парня, что был старше ее на два года, отражался свет от уличных фонарей, отчего они казались теплого медового цвета. Он сел на выступ крыши, где она стояла, и задал абсурдный вопрос:
— Погуляем завтра? — голос ломался.
— Я завтра не смогу. Мои планы на всю жизнь заканчиваются сегодня.
— Какая драма! Тогда погуляем сегодня.
И они действительно гуляли всю ночь. Родители тогда отпустили ее «к подруге Джейн на ночевку», а Эйвери в тот момент проникалась симпатией к обычному парнишке с крыши, что рассказывал ей байки про то, как он воровал краски из магазина канцтоваров.
— Майрон Флинт! Я угадала? — она обернулась и как всегда увидела улыбающегося юношу, чей взгляд вызывал лишь тепло где-то в районе груди.
— Да, ты всегда угадываешь. Даже как-то неинтересно, — пробурчал он, сев рядом и свесив ноги. В то время как она думала, в какой форме ему лучше сказать об их последней встрече, он начал рисовать ее профиль. Почти все его рисунки были связаны с ней. Некоторые он ей не показывал, а некоторые дарил в знак неизменной любви. Мягкие черты лица, тонкая фигура, пронзительный взгляд болотных глаз — казалось, она была создана для искусства.
— Ты снова меня рисуешь? Не надо, —Майрон сразу понял, что настроение девушки оставляет желать лучшего, когда она вместо того, чтобы позировать, опустила голову, закрыв лицо волосами.
— А кого мне еще рисовать? Толстую тетку возле моего дома? Она некрасивая и подумает, что я ее домогаюсь, - юноша поморщился и продолжил наносить штрихи. Его юмор всегда смешил ее, но не в этот раз.
— Я уезжаю, — выпалила Эйвери, сама от себя не ожидав. Карандаш застыл в его руке.
— Насколько?
— Навсегда, — ком скопился в горле и мешал нормально говорить. Она ненавидела себя за эмоциональность, но знала, что нужно отрезать сейчас, чтобы потом не было больно.
— На какое «всегда»? — вопрос был до жути глупым.
— На пожизненное всегда! — она повысила тон, и слезы покатились по щекам сами по себе. Эйвери не могла их остановить и, когда парень попытался ее обнять, резко его оттолкнула. Этот жест, как нож по сердцу, прошелся по Майрону.
— Родители отправляют учиться во Францию, — добавила она. Они оба знали, почему ее родители отправляют свою дочь ни с того ни с сего учиться в Париж. Просто Майрон, по их мнению, был не самой лучшей парой для Эйвери. Разница в социальном статусе играла для них огромную роль. Они с самого начала были против, поэтому Эйвери три года бегала на свидания с парнем тайно. Родители догадывались и теперь отправляют дочь в другую страну, чтобы разорвать связь с нищим Майроном.
— Ты же знал, что так рано или поздно случится. Я не верю в любовь на расстоянии. Это все сказки. Поэтому давай останемся просто теплым воспоминанием в памяти друг друга, - слова давались слишком тяжело. С каждым услышанным звуком на сердце будто оставляли рваные раны. Взгляд карих глаз уже не казался таким теплым, как было раньше. Ему хотелось кричать до хрипоты, сорвать голос и сброситься с этого же пирса. И спасать теперь его некому, как ее когда-то.
Он был слишком горд, чтобы умолять ее остаться, но сердце рвалось наружу и билось в бешеном ритме, крича обратное. Горькая усмешка сорвалась с уст. Парень хотел что-то сказать, но она не дала, прикоснувшись губами к его губам и робко углубив поцелуй. Слезы все также бежали по щекам, но это не мешало им в последний раз насладиться друг другом.
— Прости, — тяжело дыша, прервав поцелуй, она прошептала на ухо.
— Никогда не думал, что будет так больно, — улыбаясь и пристально смотря ей в глаза, проговорил юноша. Он держал ее лицо в своих ладонях и пытался запечатлеть в памяти прекрасный образ, который и так вьелся в мысли.
— Прощай, Майрон, — Эйвери поднялась и без лишних колебаний оставила его одного.
— Эйвери! — крикнул он вслед. Сердце замерло, девушка обернулась. – Будь счастлива, - подмигнул, подобрал блокнот и продолжил рисовать ее очередной портрет. Изображать спокойствие трудно, когда внутри бушует ураган.
Она запомнила его первую и последнюю фразу. Помнила его взгляд и улыбку. Хотела забыть, но не учла одну простую истину: что мы больше всего желаем забыть, помним годами. Он забрал ее сердце однажды, в первый и последний раз, как и хотел в их первую встречу.