Глава 8
— Хосок! Я тут! — крикнула я ему, бедному и несчастному.
— Зачем ты спряталась так далеко! Я не мог найти тебя! Я волновался! — чуть ли не плакал Хося.
Я подошла и обняла его. Его плечи затряслись.
— Не плачь, я больше так не буду! Правда! Обещаю! — слезы пробились и у меня на глазах, но я пыталась их сдержать, чтобы друг не начал плакать еще сильнее.
— Проводишь меня домой? — спросила я, когда мы уже сидели на качелях.
— Но до твоего дома слишком далеко. А уже устал. — начал протяжно жаловаться он.
— Как хочешь... — мы обнялись, и каждый разошелся по своим сторонам.
Каждый божий день мы не переставали появляться в этом парке. Каждый божий день мы играли в эти чертовы прятки, и каждый начинал плакать, если мы друг друга не находили.
«Спрячусь за стеной этого дома, посмотрим заплачет или нет?» — подумала я.
На улице уже стемнело, но я не хотела возвращаться домой из-за отца. Тот снова выпил. Он снова избил маму. А я не хотела на это смотреть. Перед глазами снова встала мама, вся побитая и вся мокрая. Ее губа разбита, а возле глаза течет красная кровь. Я хотела закричать, но прикрыла рот руками, чтобы задержать ту боль, которая пыталась вырваться.
Хосок нашел меня и обнял. Крепко-крепко. Я разрыдалась ему в плечо, а он начал плакать, потому что опять не мог меня найти. Прохожие оглядывались на нас, пытались спросить, что случилось, но мы не отвечали и просто плакали. А потом снова сидели на качелях и разговаривали подолгу. Досидев до половины одиннадцатого, Хосю начинали искать родители и звать домой, а вот я так и продолжала сидеть на качелях до самого утра, пока не наступит время идти и собираться в школу.
На уроке нам опять объясняли не понятную тему, которую я решила не слушать. Все равно не понимаю и напишу контрольную на двойку.
К вечеру меня из спортивной школы должен был забрать отец, которого я ненавидела, а он делал это взаимно. Я хотела заехать по пути в магазин и купить там мой любимый сок, но отец проигнорировал меня и мои просьбы. Все было как всегда...
Один раз я пришла под утро домой, потому что.. была особая причина, по которой кошмары мне снятся до сих пор. Юбка была задрана, ноги расцарапаны, а руки.. Руки все в крови. Нет, я не дралась. Но когда отец увидел меня, даже не проявил капельку сожаления и добавил мне. С Хосей мы не виделись около двух недель. А потом мама сказала ему, что я уехала.
— Ты не можешь этого сделать! — кричала я на всю квартиру.
— Не ори на мать! Все будет так, как отец скажет. Мы уедем! — крикнула она последнюю фразу.
Я помню, как я рыдала в подушку и сутками до уезда не выходила из комнаты. Мне было больно. Больно, что вся радость, которой я наслаждалась быстро ушла. Я не верила, что ничего не бывает навсегда.
**
Глаза заслонила пелена слез, но через полусознательное состояние я чувствовала, как где-то в груди снова заболела та же рана. В ушах отдавались чьи-то голоса, тревожные, но безумно знакомые. Я не хотела, чтобы кто-то видел меня, чувствовал и прикасался. Я была убита и помята. Все повторялось из-за дня в день. И та боль, которая осталась в сердце навсегда.
— Доктор, когда я смогу ее забрать? — говорил режущий по ушам голос, но до безумия знакомый и такой родной.
— Пока что девушка... О, смотрите, она приходит в себя! — радостно сказал врач, и оба посмотрели на меня.
Передо мной стоял... Хосок. Его глаза заблестели на солнце, которое выглядывало из окна, и он искренне, как умел, улыбнулся. И я любила эту улыбку, больше всего на свете.
— Я вас оставлю. — проговорил врач.
— Привет, — сказал после небольшой паузы Хосок уже взрослым голосом и присел на постель возле меня, когда врач ушел.
Я улыбнулась. Его рука скользнула под мою и захватила ее. По телу тут же пробежало легкое тепло. Как я давно его не видела... Его лицо ничуть не изменилось: глаза все так же смотрели с нежностью, добром, теплотой и.. заботой. Он пробежался своим взглядом по моему телу и приметил, что я слишком исхудала с тех пор. Как мы давно не разговаривали... Его голос стал грубее и взрослее. Конечно, ему уже должно быть 25-27 лет. Примерно на столько же он и выглядит, но манера та же: смех, взгляд, улыбка — все напоминало те времена, когда мы играли в наши любимые «чертовы прятки». Когда мы плакали и быстро успокаивались. Когда мы переживали все, что невозможно было пережить одному человеку.
— Как ты себя чувствуешь? — прошептал Хося, чтобы не нарушать тишину.
— Когда ты рядом, я всегда чувствую себя лучше. — мне просто было необходимо это сказать, даже если было трудно.
— Я посижу с тобой, а ты отдохни. Просто посмотрим друг на друга? — вопрос Хосока, на который я кивнула, казался мне тем, чего я ждала всю жизнь.
Иногда у меня такое бывает. Нет, у меня это с рождения. Мой двоюродный дядя, к которому меня иногда отправляли на лето, имел какие-то связи, вел какие-то дела, переговоры, в которых часто звучали слова «убить», «пистолет» и «кровь». С тех пор я поняла, что сущесттвую преступники, которым нет равных, которые не знают законов, а если и знают, то не соблюдают. Преступники, которые безжалостно убивают людей, что-то им пообещавших, но не выполнивших свою просьбу. С такими, как мой дядя, дело было вести опасно.
Один раз я присутствовала на одном из переговоров. Дядя мечтал, чтобы я стала самой настоящей «мафиози», как он тогда говорил, а мне это слово было не понятно, но время близилось, и я начала понимать, что становиться «мафиози» не хочу. Мужчина, который что-то пообещал моему дяде отчаянно кидался ему в ноги, молил о пощаде. А у дяди глаза становились полностью черными и буквально убивали наповал. Но он доставал огромный пистолет с длинным дулом, что, я потом поняла, он называет глушителем, и стрелял.
Я помню, как на меня брызнула кровь. Помню этот звук. Помню, как все помутнелось, и как мозг начал отключаться, не выдерживая страха. С тех пор я ужасно боялась пистолетов, крови и трупов.
Когда Мин Юнги достал пистолет, я уже была готова упасть с обоморок и больше никогда не проснуться. Но он добавил сахара и выстрелил прямо в лоб мужчине так, что кровь разлетелась по задней стене. Я не выдержала и упала. А потом и не помню, что было дальше. Кстати...
— Хось, можно спросить? — я повернула к нему голову.
— Конечно, спрашивай. — он улыбнулся.
— Кто меня привез? — прямо спросила я.
Хосок возвел глаза вверх, а потом в бок и вниз. От меня не укрылось его волнение при этом, видимо, он вспоминал что-то неприятное.
— Хось?
— Тебя привез твой начальник. Это все, что я знаю. — Его речь стала слишком быстрой и сбивчивой. Я знаю, что врать он никогда не умел. У людей с добрым сердцем не хватит совести соврать.
**
— Займись подготовкой к корпоративу. К среде должна успеть все оформить и украсить. Меня не волнует, как ты это сделаешь.
— Да, президент Мин.
Его взгляд скользнул по моему телу. Сегодня я не отличилась и была в той же форме. Обычная белая блузка и темная юбка чуть ниже колен.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался он.
От этого вопроса я улыбнулась. Приятно, когда кто-то беспокоится о твоем самочувствии.
— Сегодня уже лучше. Я смогу работать.
— Прекрасно, тогда приступай. — он отвернулся к принтеру и стал ждать выхода листка.
— Что с тем мужчиной? — тихо и неожиданно спросила я. Мой голос застрял где-то между тишиной и потолком.
— Не поверишь. Вчера его похоронили на мои деньги. Даже не жалею. — Он встал со стула и подошел к окну, засунув руки в карманы. Его грудная клетка на фоне крыш высотных зданий и рассвета медленно поднималась и опускалась, в соответствии с его тяжелым дыханием. Взгляд был устремлен куда-то вдаль.
— За что вы его уб...
— Вернись к работе, Хуан, не заставляй меня думать, что замену нужно искать уже сейчас. — жестким и твердым голосом проговорил Президент Мин.
После его слов я как заводная мышь начала работать: проверяла документы, предупреждала о графике, следовала расписанию. Перед обедом, я прошлась в кабинете Президента по цветам, которых там было больше, чем у нас в доме. В столовой компании людей было мало, когда я туда зашла, чтобы выбрать себе, что перекусить. Через некоторое время на моем подносе оказались апельсиновый сок и яблочко.
— Ты чего так мало взяла? — обратилась ко мне какая-то девушка с кудрявыми волосами и пирсингом в губе. Ее я никогда не видела в компании, но она выглядела необычно и привлекательно для того, чтобы ее можно было заметить.
Я хотела что-то ответить, как какой-то парень промчался мимо нас и толкнул сразу обоих так, что все содержащееся на наших подносах полетело вперёд. Вся столовая замерла. А я не знала, что делать в этой ситуации, потому что Президент в буквальном смысле стоял напротив нас с тарелкой пюре от кудрявой на голове.
Он не требовал извинений. Думаю, ему было достаточно того, что я посмотрела на него с сочувствуем. Его отсутствие после этого инцидента было немного пугающим и тихим. Из офиса буквально уходила тяжелая атмосфера, от которой даже глаза слизились.