Война на ромашковом поле

Власть Юж­ной Ко­реи пред­чувс­тво­вала не­лад­ное, аги­тиро­вав на­род сво­ей стра­ны, что она не­побе­дима. Мно­гие ве­рили в это, а не­боль­шая часть на­селе­ния го­това бы­ла плю­нуть в ли­ца «слу­жите­лей на­рода». Ведь за пос­ледний год ар­мия КНДР драз­ни­ла сво­ими про­лета­ющи­ми са­моле­тами над 38-па­рал­лелью. Вой­на на­чалась ра­но ут­ром двад­цать пя­того и­юня 1950 го­да. В тот день мно­гие юж­но­корей­ские семьи прос­ну­лись под зал­пы се­вер­ной ар­тилле­рии. В пер­вые ча­сы бо­евых дей­ствий се­вер­ная ар­мия прод­ви­нулась на во­семь ки­ломет­ров от 38-па­рал­ле­ли. Тан­ки «Т-34» ез­ди­ли по уз­ким улоч­кам го­рода Кай­сен и гро­мили все на сво­ем пу­ти, лю­ди в па­нике бро­сали все свои ве­щи, они ста­рались убе­жать по­даль­ше от на­вис­шей над их го­лова­ми уг­ро­зой. Ули­цы го­рода по­лыха­ли в ог­не, слы­шал­ся горь­кий дет­ский плач и вопль жен­щин о по­щаде.

      Мин­сок чи­тал об этой тра­гедии в га­зете, си­дя в мяг­ком крес­ле, за чаш­кой го­ряче­го чая. Отец Ки­ма ве­рил в свою стра­ну и в сво­их сол­дат, его пат­ри­отиз­мом был про­питан весь не­боль­шой дом. Флаг ЮК ве­сел над обе­ден­ным сто­лом, а гимн сво­ей стра­ны отец на­певал, ког­да у не­го вы­дава­лась сво­бод­ная ми­нут­ка. И Мин­со­ка всег­да удив­ля­ла та­кая силь­ная лю­бовь сво­его от­ца к ро­дине, в глу­бине ду­ши, Мин да­же ду­мал, что тот с лег­костью про­даст сво­их род­ных, ес­ли это бу­дет во бла­го ро­дине.

      Ка­залось, на­чалась вой­на, и мно­гие со­седи су­лят ей та­кие же пос­ледс­твия, как и пос­ле Вто­рой Ми­ровой вой­ны, но Мин­сок не чувс­тву­ет опас­ности. Его ма­лень­кий жал­кий го­родок на­ходит­ся воз­ле Пу­сана, и се­вер­ным вой­скам ни за что сю­да не доб­рать­ся. Так ду­мал Мин­сок, ког­да шел в свой кол­ледж, по­лучать зна­ния. Па­рень был глу­боко уве­рен в том, что ско­ро это за­кон­чится, что се­веря­не ско­ро за­берут свои вой­ска и вер­нуть­ся вос­во­яси. Но вой­на ды­шала ему в за­тылок.

      Отец Ки­ма ра­ботал мяс­ни­ком, по­это­му пос­ле уче­бы Мин­сок час­то при­ходил к не­му в лав­ку и по­могал с ра­ботой. Как бы его ста­рик не мо­лодил­ся и не го­ворил, что его спин­ная гры­жа рас­со­салась чуд­ным об­ра­зом, Мин­сок при­ходил в лав­ку и ста­рал­ся боль­ше пот­ро­шить и ре­зать жи­вот­ных. Вна­чале ему ка­залось это про­тив­ным и каж­дый раз, пот­ро­ша оче­ред­ную ку­рицу, он сдер­жи­вал рво­ту и во­ротил нос, но с каж­дой но­вой жер­твой, чувс­тво брез­гли­вос­ти при­туп­ля­лось, и он мог пот­ро­шить все боль­ше и боль­ше жи­вот­ных. Од­нажды он раз­де­лывал свинью, и, по­хоже, ког­да ее за­реза­ли, она бы­ла бе­ремен­на. Мин­сок вса­дил ей в пу­зо нож, про­вел к зад­ним но­гам, а из жи­вота по­пада­ли си­ние, еще в проз­рачном пу­зыре, сви­нята, их бы­ло шесть. Рань­ше бы Ким за­вопил, бро­сил все и убе­жал об­ни­мать­ся с его бе­лым дру­гом в ван­ной, но сей­час, он вы­рос, и Мин прос­то сло­жил их вмес­те, что­бы пос­ле ра­боты за­капать за при­лав­ком.

      Все бы­ло от­но­ситель­но спо­кой­но, ко­ман­ди­рова­ние юж­но­корей­ских вой­ск на­чало спеш­но под­тя­гивать вто­рые эше­лоны и ре­зер­вы, и смог­ли по­давить нас­тупле­ние, юж­ный на­род нем­но­го от­ды­шал­ся. Но се­вер­ные вой­ска все бли­же и бли­же под­би­рались к Се­улу. Лю­ди, жив­шие в сто­лице, ес­ли у них есть родс­твен­ни­ки и те, кто был сог­ла­сен при­ютить их на вре­мя вой­ны, пе­ре­ез­жа­ли бли­же к Тэ­гу. С 27 и­юня в вой­не ста­ла при­нимать учас­тие ави­ация США, что не мог­ло не ра­довать, но это­го бы­ло ма­ло, что­бы ос­та­новить чу­довищ­ную ма­шину убий­ств. В две­ри пос­ту­чали пло­хие но­вос­ти с фрон­та. 28 и­юня, два дня с на­чала вой­ны, юж­но­корей­ские сол­да­ты в пух и прах про­иг­ры­ва­ют, они от­да­ли се­веря­нам Се­ул, а те, слов­но чу­ма рас­простра­ня­ет­ся даль­ше, зах­ва­тывая еще боль­ше и боль­ше зем­ли. На­род в па­нике и ник­то не зна­ет, что бу­дет даль­ше. Ока­зыва­ет­ся юж­ные вой­ска, в от­ли­чие от се­вер­ных, бы­ли ужас­но ос­на­щены, у них не бы­ло столь­ко мо­щи.

      С на­чала вой­ны Мин­со­ка вклю­чили в сис­те­му под­го­тов­ки офи­церов за­паса, а зна­чит, весь­ма вы­сока бы­ла ве­ро­ят­ность то­го, что по окон­ча­нии кол­леджа он бу­дет от­прав­лен на вой­ну в зва­нии лей­те­нан­та. По­это­му мать Ки­ма все вре­мя пла­кала и мо­лилась мо­гущес­твен­но­му Буд­де, что­бы тот не от­прав­лял ее сы­на на вой­ну. Ко­неч­но, гос­по­дин Ким не под­держи­вал свою же­ну (он же ярый пат­ри­от и счи­тал, что уме­реть на бла­го сво­ей ро­дины очень дос­той­но) и час­то ру­гал­ся с ней, но он то­же хо­дил по до­му по­нурый. Воз­можно, это из-за то­го, что его пе­рех­ва­лен­ная стра­на и ее вой­ска ока­зались бес­по­лез­ны и бес­силь­ны про­тив се­вер­но­го нед­ру­га, а мо­жет отец Мин­со­ка все-та­ки пе­режи­вал за свою род­ную кровь, прос­то не хо­тел по­казы­вать это. Но факт ос­та­вал­ся фак­том, Ким млад­ший уй­дет во­евать. По­вес­тку о за­чис­ле­нии в ар­мию прис­ла­ли бли­же к ав­густу, ког­да юж­но­корей­ские вой­ска и ее со­юз­ни­ков от­бро­сили бли­же к югу в рай­он Пу­сана. Ки­ма, как и ос­таль­ных ре­бят от 18 до 30 лет уса­дили в по­езд. Там на­ходи­лось мно­го не­нор­маль­ных, так от­ме­тил про се­бя Мин, они бы­ли в бе­лых фут­болках и в по­вяз­ках, кри­чали о люб­ви к ро­дине и что го­товы уме­реть ра­ди нее. Их взгля­ды не раз­де­ляли толь­ко лю­ди в здра­вом уме, ид­ти на вой­ну и уме­реть, не вхо­дило в пла­ны боль­шинс­тва.

      Мин­со­ка от­пра­вили в са­мый эпи­центр сра­жения — Пу­сан­ский пе­риметр. Это бы­ло де­сятое ав­густа, ли­нию ог­ра­ничив­шую рай­он на край­нем юго-вос­то­ке Ко­реи, удер­жи­вали аме­рикан­ские и юж­но­корей­ские вой­ска. Ма­шина, в ко­торой, как цып­ля­та, при­жав­шись друг к дру­гу си­дели мо­лодые бой­цы, ос­та­нови­лась под крик стар­ше­го лей­те­нан­та. Раз­дался взрыв, и ку­соч­ки зем­ли по­пали пря­мо внутрь ма­шины. Каж­дый из маль­чи­шек си­дев­ших там внут­ри й­ок­нул и при­жал­ся к дру­гим пот­ным, но еще по­ка жи­вым те­лам. Они си­дели и тряс­лись, на кур­сах во­ен­ной под­го­тов­ки им объ­яс­ня­ли, что и как де­лать, учи­ли стре­лять и сю­да от­пра­вили толь­ко луч­ших, но слу­шать лек­цию об этом си­дя в бе­зопас­ности од­но, а ког­да те­бя при­вез­ли в са­мое пек­ло, что­бы ты под­став­лял свою грудь под пу­ли дру­гое.

      Пер­вое, что пред­ста­ло пе­ред гла­зами у но­вых сол­дат это длин­ные и глу­бокие око­вы, ко­торые бы­ли за­литы кровью. В воз­ду­хе чувс­тво­валась смесь га­ри и пеп­ла. А ког­да но­воб­ранцев по­вели для ре­гис­тра­ции, меж­ду их стро­ем про­бежа­ли сол­да­ты с но­сил­ка­ми. Не ус­пе­ли но­вич­ки сде­лать па­ру ша­гов, как об­ратно сквозь них прош­ли дру­гие уже сол­да­ты, и на кро­вавых но­сил­ках ле­жал па­рень с от­рублен­ны­ми но­гами по ко­лен­ные ча­шеч­ки, его ли­цо бы­ло все баг­ро­вое, буд­то его ва­рили ми­нут со­рок, сол­дат был бес­созна­ния, по­это­му он не во­пил от жут­кой бо­ли. Они шли даль­ше по про­топ­танной тро­пин­ки, Мин­сок ста­рал­ся иг­но­риро­вать на­вяз­чи­вый за­пах кро­ви, бла­го за вре­мя ра­боты в лав­ке от­ца он смог это­му лег­ко на­учит­ся. Строй шел мол­ча, а вок­руг тво­рил­ся ха­ос, сол­да­ты ко­рей­ской ар­мии кла­ли тру­пы дру­гих сол­дат в ку­чу с та­ким пре­неб­ре­жени­ем и от­вра­щени­ем, что Ки­му ста­ло жал­ко тех ре­бят.

      — Пусть сго­рят эти крас­ные дот­ла! Будь­те прок­ля­ты, — один из тех сол­дат, что ки­дал тру­пы, вы­шел впе­ред и смач­но так хар­кнул на гор­ку, а по­том под­жег. Мин­сок хо­тел бы вма­зать то­му, кто это сде­лал, ведь не факт, что эти лю­ди са­ми при­няли ре­шения уби­вать. Ско­рее все­го, их, как и са­мого Ки­ма приз­ва­ли слу­жить. Ес­ли бы у Мин­со­ка был бы вы­бор, он точ­но не по­шел слу­жить.

      Строй шел ров­но, каж­до­го но­воп­ри­быв­ше­го сол­да­та пос­тро­или ров­ной ше­рен­гой пе­ред, по­хоже, са­мым глав­ным. Это был до­воль­но ма­лень­кий рос­том че­ловек. На его ли­це бы­ли глу­бокие шра­мы, ко­торые толь­ко не­дав­но на­чали за­тяги­вать­ся. Ким поч­ти не слы­шал, что го­ворил этот че­ловек, он да­же не за­пом­нил, как его зва­ли. Он ду­мал о ро­дите­лях, ос­тавших­ся в го­роде без прис­мотра. Мин­сок на­де­ять­ся, что они ус­пе­ли у­ехать по­даль­ше. Хо­тя, ку­да они мо­гут у­ехать? Есть ли в этой стра­не бе­зопас­ное мес­то, где мож­но спря­тать­ся от вой­ны? Нет.

      Им по­каза­ли ка­зар­му, ко­торая ста­нет их но­вым до­мом. По­лови­на ржа­вых кро­ватей бы­ли об­ли­ты кровью, по­это­му сталь­ной за­пах въ­едал­ся в ко­жу. Смерть бро­дит ми­мо окоп, тру­пов тле­ющих на по­ле, кри­ков бо­ли сол­дат. Мин­сок по­нима­ет, это не его вой­на. Не этих ре­бят, ко­торые идут на встре­чу со смертью. По­чему они дол­жны уми­рать здесь, а не ле­жа на сво­ей кро­вати, об­ни­мая лю­бимую? Его ма­ма ис­по­веду­ет буд­дизм, она с пе­ленок вну­шала ма­лень­ко­му Ми­ну, что есть пе­рерож­де­ние, и те, кто умер­ли се­год­ня, вче­ра или пос­ле зав­тра, опять спус­тятся с не­бес на зем­лю, толь­ко в но­вой обо­лоч­ке. Мин­сок си­дел на ма­миных ко­лен­ках и ду­мал, на­вер­ное, это ужас­но, ведь они ни­чего не пом­нят, не пом­нят то­го че­лове­ка, ко­торо­го лю­били в прош­лой жиз­ни, а зна­чит, они по­луча­ет­ся, из­ме­нят ему, хо­тя обе­щали лю­бить толь­ко его? Ка­кие глу­пые мыс­ли ле­зут в го­лову Мин­со­ка.

      Пер­вый бой Мин­со­ка сос­то­ял­ся пят­надца­того ав­густа. По­нача­лу все бы­ло хо­рошо, ес­ли мож­но так ска­зать. Строй рва­нул впе­ред с бо­евым кли­чем, дер­жа креп­ко в ру­ках ору­жие. Над го­лова­ми ле­тели пу­ли и со свис­том про­лета­ли гра­наты, ос­тавляя пос­ле се­бя глу­бокую ды­мящу­юся во­рон­ку, ми­ны под­бра­сыва­ли кус­ки зем­ли и час­ти ра­зор­ванных сол­дат вверх. По­вален­ные де­ревья слу­жили прик­ры­ти­ем от пуль, об их ви­ти­ева­тые кор­ни сол­да­ты веч­но цеп­ля­лись но­гами и па­дали, на них час­то нас­ту­пали свои же, в па­нике не за­мечая хрус­та кос­тей под бер­ца­ми. Мин­сок пы­тал­ся отс­тре­ливать­ся вин­товкой «М-1», ко­торую ему вру­чили пе­ред бо­ем, сна­чала он ни­кого не мог убить, а вот пу­ли вра­гов гра­дом нап­ра­вились к не­му. Они свис­те­ли и ба­хали прям воз­ле ушей, заг­лу­шая со­бой все. Ким по­шат­нулся и ку­барем по­летел вниз — в окоп, ког­да гра­ната про­тив­ни­ка ра­зор­ва­лась сов­сем ря­дом. Мин не мог ды­шать, воз­дух был рас­ка­лен, хо­телось пить, в гор­ле за­бил­ся пе­сок. Ог­ромные кус­ки влаж­ной зем­ли упа­ли на не­го, слов­но го­воря, что его хо­тят по­хоро­нить тут за­живо. От­хо­дил не­имо­вер­ный жар, слов­но ад под­нялся на нес­коль­ко уров­ней вы­ше и еще чуть-чуть, и чер­ти по­лезут из рас­ще­лин, ко­их на по­ле слиш­ком мно­го.

       Од­но ухо пло­хо слы­шит и из не­го строй­ным ру­чей­ком сте­ка­ет кровь. Но сей­час Ки­му все рав­но, он об­ло­котил­ся спи­ной на зем­ля­ную стен­ку око­па и го­тов выть, слов­но зверь. Ему страш­но, нет, он не хо­чет уми­рать, он хо­чет жить. Ему нуж­но до­мой. До­мой. К ма­ме, к от­цу, к друзь­ям. Он дол­жен сей­час си­деть за сво­им сто­лом и чи­тать га­зету, а не здесь. Мин­сок ду­мал, что смо­жет по­давить свою ис­те­рику, но не смог. Он стал пла­кать, над­рывно, зах­ле­быва­ясь сле­зами и зем­лей, по­ка не по­чувс­тво­вал не­имо­вер­ную боль в рай­оне пра­вого пле­ча, ру­ка реф­лектор­на дер­ну­лась к оча­гу бо­ли. Кровь со­чилась меж паль­цев, ок­ра­шивая со­бой зем­лю. В не­го выс­тре­лил сол­дат КНДР, он смот­рел на ра­нено­го Ми­на и це­лил­ся ему в го­лову. Ким не знал, что де­лать. Мозг стал ват­ным и не со­об­ра­жал со­вер­шенно ни­чего. Тог­да, пусть он выс­тре­лит в Ми­на, что­бы уже тот смог пе­реро­дить­ся не в это вре­мя. Па­лец вра­га опус­тился на спуск, тот от тя­жес­ти стал мед­ленно опус­кать­ся. Мин­со­ку ка­залось, что он слиш­ком мед­ленно опус­ка­ет­ся. Мо­жет тот па­рень, его воз­раста, не хо­чет уби­вать Ки­ма? Это не его вой­на то­же? Ким хо­чет ска­зать ему, что­бы он стре­лял уже быс­трее. Но в вак­ха­налии шу­мов вой­ны, он не рас­слы­шал выс­трел. Те­ло об­мякло и упа­ло на зем­лю. Из дыр­ки на лбу вы­тека­ла кровь, а ка­рие гла­за ос­та­лись рас­кры­ты, они смот­ре­ли в лу­жу собс­твен­ной кро­ви. Ми­нус один.

      К Мин­со­ку по­дошел мо­лодой па­рень, лет во­сем­надца­ти, он при­сел пе­ред ним на кор­точки и отор­вал ру­ку от ра­ны. Ким сполз по стен­ки и ни­чего не по­нимал со­вер­шенно, его тряс­ло. Он жив? На­вер­ное, ведь пе­ред его гла­зами ле­жит труп сол­да­та, ко­торый хо­тел его толь­ко что убить. На пле­че сол­да­та, что толь­ко что спас Ки­ма, при­шит флаг США. Зна­чит он свой. Он не мог ус­по­ко­ить­ся, ему опять хо­телось раз­ры­дать­ся, как ма­лень­кая дев­чонка. Его же мог­ли убить, это мог бы ле­жать его труп, а не то­го пар­ня. И глав­ное, он уже сам за­хотел уме­реть.

      — Я Ли Марк, — с не­боль­шим ак­центом ска­зал па­рень, пе­ревя­зав пле­чо Мин­со­ка тканью. Он под­хва­тыва­ет его за та­лию, а ру­ку Ки­ма кла­дет се­бе на пле­чи и ве­дет по ла­бирин­там окоп.
Зем­ля вок­руг раз­во­роче­на, ды­мит, но ог­ня не ви­дать. Слыш­ны лишь сто­ны ра­неных и кри­ки сра­жав­шихся за спи­ной пар­ней. Кровь ре­кой раз­ли­валась на по­ле бит­вы и Ми­ну ста­нови­лось страш­но ид­ти по ней, ведь он мог нас­ту­пить на труп.

***

      Нас­тупле­ние быс­тро на­чалось и так же быс­тро за­кон­чи­лось. Ко­рей­ские сол­да­ты и по­дос­певшие им на по­мощь аме­рикан­ские, опять про­иг­ра­ли и ус­ту­пили нес­коль­ко ки­ломет­ров Пу­сан­ско­го пе­римет­ра. Это бы­ло на­чало кон­ца и все это прек­расно по­нима­ли, даль­ше не­куда бы­ло от­сту­пать, ес­ли они про­пус­тят се­верян даль­ше хоть на мил­ли­метр, то мож­но со­бирать свои ве­щи, по­дымать бе­лый флаг и го­товить­ся к расс­тре­лу.

      Мно­жес­тво ра­неных уло­жены в по­ряд­ке оче­реди, что­бы по­лучить ме­дицин­скую по­мощь. Мед­сес­тра в бе­лом ха­лате под­хо­дила сна­чала к то­му, кто смог учас­тво­вать даль­ше в вой­не, а те, кто уже бы­ли на гра­не смер­ти — к ним мед­сес­тру не пус­ка­ли. Марк уса­дил Ми­на на зем­лю. Маль­чиш­ка с ка­рими боль­ши­ми, как у оле­нен­ка, гла­зами ока­зал­ся нам­но­го му­жес­твен­нее, чем Мин­сок стар­ше его на три го­да. Ли до­был от­ку­да-то фля­гу с во­дой и на­по­ил Ми­на. Ким хо­тел поб­ла­года­рить маль­чиш­ку, но мир вдруг рез­ко зап­ля­сал. От это­го пар­ня на­чало му­тить, а кар­ти­на ми­ра по­тихонь­ку ус­коль­за­ла от не­го. В гла­зах Ми­на ста­ло тем­неть. Марк уви­дев, что сол­да­ту пло­хо под­нял ру­ку вверх. К ним сра­зу же по­дош­ла мед­сес­тра. Её ха­лат был ис­пачкан кровью и зем­лей. Они с Мар­ком за­тащи­ли Ми­на в па­лат­ку, где ле­жали та­кие же ра­нен­ные. Вок­руг них сто­яли мед­сес­тры, пе­ревя­зыва­ли и об­ра­баты­вали ра­ны, а сол­да­ты кри­чали от бо­ли.

      Мед­сес­тра, что по­дош­ла к Мин­со­ку, дос­та­ла из кар­ма­на пе­рочин­ный нож и раз­ре­зала ткань, ко­торой Марк ра­нее пе­ревя­зал ру­ку Ми­на, и ста­ла стя­гивать с не­го вер­хнюю одеж­ду. Па­рень был обес­си­лен и да­же не смог соп­ро­тив­лять­ся. Де­вуш­ка ос­матри­вала ра­ну спе­реди, по­том рез­ко вста­ла и поп­ро­сила при­дер­жать Мар­ка Мин­со­ка, она обош­ла пар­ня сза­ди и ос­мотре­ла ра­ну.

      — Име­ет­ся уме­рен­но кро­вото­чащая ра­на, неп­ра­виль­но ок­руглой фор­мы, на зад­ней по­вер­хнос­ти — ана­логич­ная ра­на нес­коль­ко боль­ших раз­ме­ров с не­ров­ны­ми кра­ями, — ска­зала се­бе под нос она. Марк по­нима­юще за­мотал го­ловой и ку­да-то ушел. — Как се­бя чувс­тву­ете? — она об­ратно при­ложи­ла к ра­не по­вяз­ку.

      — Пло­хо, го­лова кру­жить­ся и спать хо­чет­ся, — Мин­сок дер­жал по­лу­от­кры­тые гла­за.

      — Зо­вут Вас как? — из то­го же кар­ма­на от­ку­да она рань­ше дос­та­ла нож, де­вуш­ка вы­тащи­ла тет­радь и руч­ку.

      — Ким Мин­сок.

      Че­рез нес­коль­ко ми­нут к ним вер­нулся Марк, па­рень дер­жал на под­но­се мно­жес­тво хи­рур­ги­чес­ких инс­тру­мен­тов и шпри­цы: один боль­шой, дру­гой по­мень­ше. Сза­ди не­го сто­ял муж­чи­на с бе­лой мас­кой на ли­це.

      — За­чем это? — ко­мок под­сту­пил к гор­лу, а внут­ри все сжа­лось. Мин удив­ленно ме­тал взгляд от мед­сес­тры до Мар­ка и на­обо­рот. Он по­нимал за­чем, но не хо­тел осоз­на­вать это­го.

      — Сей­час мы Вам рас­се­чем ко­жу, убе­рем пу­лю и об­ра­бота­ем. Бу­дешь, как но­вень­кий! — ска­зал доб­ро­душ­но муж­чи­на.

***

      Пос­ле опе­рации Ки­ма по­ложи­ли в ла­зарет. Поч­ти каж­дый день к не­му при­ходит мо­лодая мед­сес­тра Со Дей­джи. Ког­да она впер­вые по­яви­лась в па­лате Ми­на, рас­ка­лен­ный ав­густов­ский воз­дух, слов­но стал еще жар­че. Все внут­ри зад­ро­жало, а Мин­сок толь­ко и мог ду­мать нас­коль­ко кра­сива Дей­джи.
От­крыв дверь, она лу­чезар­но улыб­ну­лась, и си­яние ее улыб­ки зат­ми­ло все со­бой вок­руг. Как бы глу­по это не ка­залось, но Со бы­ла по­хожа на ро­маш­ку. Де­вуш­ка все вре­мя хо­дила в бе­лом, а вы­гово­рив­шие на сол­нце во­лосы, от­да­вали при­ят­ной жел­тизной. Она за­ходит каж­дый день к Мин­со­ку и об­ра­баты­ва­ет ра­ны. Смот­рит, как про­ходит за­жив­ле­ние и хму­рит свои бров­ки, зас­тавляя каж­дый Бо­жий раз, Ми­на уми­лять­ся с это­го. Па­рень сму­щен­но от­во­дит взгляд и пря­чет влюб­ленную в каж­дые ме­лочи Дей­джи улыб­ку. Но са­мое не­лов­кое, ког­да де­вуш­ка при­ходит к не­му ме­нять по­вяз­ку. Она нак­ло­ня­ет­ся так близ­ко к Ми­ну, что их ру­ку и иног­да пле­чи соп­ри­каса­ют­ся, от че­го сер­дце бе­шено иг­ра­ет на реб­рах, слов­но на кси­лофо­не, от­би­вая рит­мы люб­ви. Чувс­твуя ее ды­хание на сво­ей ко­же, Ким, как ду­рак, от­пря­нул от нее и смот­рит, слов­но ба­ран на но­вые во­рота. Со за­бав­но хо­хочет и бь­ет его не­силь­но по здо­рово­му пле­чу.

      — Ще­кот­ки бо­ишь­ся? — она со­бира­ет ис­поль­зо­ван­ные бин­ты. Под­няв свои тем­но-шо­колад­но­го цве­та гла­за. В них го­рят ис­корки дет­ско­го озорс­тва, Ми­на веч­но удив­ля­ло это. Она всег­да улы­балась. Нес­мотря на вра­жес­кие са­моле­ты, про­лета­ющие над ее го­ловой и стрель­бу за ок­на­ми, она всег­да улы­ба­ет­ся. Она не спит и не ест, по­тому что у не та­ких боль­ных, как Мин­сок ты­сяча и у нее веч­но не хва­та­ет вре­мя всем по­мочь.

      — Не то что­бы. А ка­кие ты цве­ты лю­бишь? — де­вуш­ка за­хихи­кала. Она соб­ра­ла бин­ты и по­ложи­ла их на ка­кую-то алю­мини­евую плош­ку оваль­ной фор­мы.

      — Ро­маш­ки нра­вить­ся, а что? — её ще­ки ук­ра­сил выс­ту­пив­ший ру­мянец. Она смот­ре­ла на Ми­на сквозь по­лу­опу­щен­ные рес­ни­цы, зас­тавляя пар­ня за­бывать, как ды­шать. Он вды­ха­ет по­боль­ше воз­ду­ха в лег­кие.

      — Тог­да, да­вай я со­беру для те­бя са­мый кра­сивый бу­кет ро­машек, а пос­ле при­ду сю­да и ты… Ты сог­ла­сишь­ся стать мо­ей же­ной? — па­рень зас­ме­ял­ся, ког­да уви­дел столь ред­кое вы­раже­ние ли­ца Со. Удив­ле­ние! Де­вуш­ка, слов­но ста­туя сто­яла с рас­кры­тым ртом.

      Каж­дый день Со за­ходи­ла к не­му, уто­пая в ав­густов­ских еще теп­лых лу­чах сол­нца. Ким смот­рел на нее, та­кую стран­ную вол­шебную, ма­нящую, ему ка­залось, будь Дей­джи его, он был бы счас­тли­вее все­го на све­те.

***

      При­ят­ные мо­мен­ты дол­жны ког­да-то за­кан­чи­вать­ся. Вот и нас­ту­пил этот день, Мин­со­ку при­нес­ли его не­навис­тную тем­но-зе­леную фор­му. Он по­тихонь­ку на­тяги­ва­ет ее здо­ровой ру­кой, пра­вая еще по­бали­ва­ет. Па­рень до сих пор пом­нит, как хи­рург, что его опе­риро­вал, ска­зал ему, что при выс­тре­ле за­дели нерв и те­перь рез­кая стре­ля­ющая боль его спут­ник до кон­ца жиз­ни. Это ни­как не вли­яет на ра­ботос­по­соб­ность, прос­то при­носит дис­комфорт.

      Его соп­ро­вож­да­ют по ко­ридо­рам не­из­вес­тные ему пар­ни. Мин­сок впи­ва­ет­ся взгля­дом в каж­дый мил­ли­метр ком­на­ты и лес­тни­цы. Что­бы по­том, ког­да пу­ли бу­дут свис­теть ему над ухом, а кри­чащие от бо­ли сос­лу­жив­цы по­явят­ся пе­ред его гла­зами с отор­ванны­ми от сна­рядов ко­неч­ностей, он смог зак­рыть гла­за и пред­ста­вить это зда­ние и улыб­ку Дей­джи. Свет сол­нца про­бира­ет­ся сквозь рас­кры­тые ок­на, ози­рая все вок­руг, но то­ли лу­чи ста­ли свет­лее, то­ли у Ки­ма улуч­ши­лось зре­ние, ког­да в про­ходе по­яви­лась в при­выч­ном бе­лом ха­лате Со, мир за­мед­лился, а кар­тинка ста­ла чет­че. Вот опять Мин ни­кого не ви­дит, кро­ме нее, де­вуш­ка поп­ра­вила во­лосы, а ког­да ее гла­за встре­тились с его, стес­ни­тель­но опус­ка­ет вниз, буд­то на по­лу что-то весь­ма ин­те­рес­ное. Мин про се­бя хо­хочет, как же мо­жет это де­вуш­ка быть та­кой уди­витель­ной? Он ос­та­нав­ли­ва­ет­ся, а во­ен­ные, что сто­яли по оба его пле­ча, про­ходят нем­но­го, а по­том за­меча­ют «про­пажу». Они обо­рачи­ва­ют­ся и воп­ро­ситель­но смот­рят на пар­ня.

—       Ре­бята, мож­но я кое с кем поп­ро­ща­юсь, а по­том к вам спу­щусь. Я не­дол­го, обе­щаю! — во­ен­ные по­чеса­ли свои за­тыл­ки, по­шеп­та­лись и раз­ре­шили Ки­му, но с ус­ло­ви­ем, что пар­ню от­да­но все­го три ми­нуты не боль­ше. Ким бла­годар­но от­дал каж­до­му пок­ло­ны и по­бежал по лес­тни­це на­верх, где, как он пред­по­лага­ет бу­дет Со.

      Де­вуш­ка си­дела на не­боль­шом бал­ко­не, ве­тер тре­петал ее во­лосы, а вол­шебные ка­рие гла­за ус­трем­ле­ны на бе­лые стра­ницы кни­ги. Она не за­меча­ет, ког­да к ней под­са­жива­ет­ся Ким. Па­рень па­ру се­кунд прос­то смот­рит на нее, за­поми­ная, где на­ходит­ся каж­дая ее ро­дин­ка, вды­ха­ет аро­мат ухо­дяще­го ле­та и ее за­пах ро­маш­ки. Ким за­бира­ет кни­гу из рук Дей­джи и смот­рит наз­ва­ние « Про­щай, ору­жие!».

      — Хе­мин­гу­эй? — Со нер­вно вздрог­ну­ла. Де­вуш­ка обер­ну­лась, и ее ли­цо за­си­яло счасть­ем.

      — Ты по­чему здесь? Раз­ве те­бя не заб­ра­ли?

      — Мне да­ли три ми­нуты, что­бы я поп­ро­щал­ся с то­бой. Хо­чу уточ­нить, Со Дей­джи, вы же бу­дите мо­ей же­ной, пос­ле то­го, как я вер­нусь с са­мым ог­ромным и кра­сивым бу­кетом по­левых ро­машек?

      — Ду­рак! — де­вуш­ка зак­ры­ла кни­гу и пих­ну­ла ей же си­дяще­го ря­дом Ки­ма, а по­том при­выч­но рас­сме­ялась. Мин ду­мал, что нет луч­ше ус­ла­ды для его ушей, чем ее смех. Он, как маль­чиш­ка за­улы­бал­ся, а ког­да де­вуш­ка от­ве­тила: «Ко­неч­но!», го­тов был тан­це­вать от счастья и во­пить, как силь­но он её лю­бит.

***

      Смерть ви­тала вок­руг. Бук­валь­но каж­дая кру­пица род­ной зем­ли про­пита­на ею. Под неп­ре­рыв­ным ог­не­метом се­верян, слож­но бы­ло пог­ре­бать те­ла уби­тых, но сол­нце ра­бота­ло неп­ре­рыв­но быс­тро. Ночью, ког­да сол­да­ты ви­дели вол­шебные сны про лю­бимых ро­дите­лей, как они воз­вра­ща­ют­ся до­мой жи­выми и нев­ре­димы­ми, ве­тер до­носил при­тор­ный уду­ша­ющий тя­желый за­пах мер­тве­цов, раз­дувших от га­зов. От это­го не­куда бы­ло деть­ся, и, ког­да по­ут­ру ар­мия вновь всту­пила в схват­ку, за­пах раз­ла­га­ющих тел под­ни­мал­ся. Они буд­то ста­ли приз­ра­ками, вновь не­види­мые мо­лодые ре­бята шли в бой ус­тавшие, го­лод­ные и без ка­кой-ли­бо на­деж­ды в гла­зах. Но на са­мом де­ле от них ут­ром ос­та­ют­ся, ес­ли по­везет, толь­ко съ­ежив­ши­еся те­ла, мно­гие бы­ли лег­ки­ми и усох­ши­ми. В па­мяти они ос­та­нут­ся, лишь кос­тя­ми гро­мыха­ющи­ми в мун­ди­рах, став­ших для них ве­лико­ваты­ми.

      Про­тивос­то­ять се­веря­нам бы­ло слож­но, мож­но ска­зать, не­воз­можно, осо­бен­но, ког­да их пол­ки по­пол­ни­ла ки­тай­ская ар­мия. Их бой­цы бы­ли нас­толь­ко под­го­тов­ленные, они с лег­костью мог­ли убить и не мор­гнуть гла­зом, ка­залось, они бы­ли рож­де­ны для это­го.

      Се­рый и уны­лый день, дож­дик то мо­росил, то пре­рывал­ся, то опять на­чинал ка­пать. Фронт бу­шевал. В бой вве­ли тан­ки. На юге пе­ред­нюю ли­нию обо­роны уже от­бро­сили на­зад, но ко­ман­дир из ар­мии США уже нап­ра­вил ту­да свою ро­ту. Гу­дели в об­ла­ках са­моле­ты, раз­ре­зая се­рыми крыль­ями та­кие же не­беса. Ро­та жда­ла при­каз, что­бы рва­нуть в бой. Мин­со­ку и па­ру сол­да­там бы­ло ве­лено по­мочь ра­неным доб­рать­ся до ты­ла. Это­му Ким был нес­ка­зан­но рад, пос­ле встре­чи с Дей­джи, па­рень мак­си­маль­но обе­регал се­бя, ему нель­зя уми­рать. Там за ды­мом от бомб и пуль, ждет его ро­маш­ка, ско­рее все­го, сто­ит воз­ле ок­на, ус­тре­мив свои тем­но-оре­ховые гла­за на фронт, сто­ит и мо­лит­ся, что­бы с ее лю­бимым все бы­ло в по­ряд­ке.

      Мин­сок и па­рень схва­тили но­сил­ки с ра­неным. Сол­дат ока­зал­ся нем­но­го стар­ше Ки­ма, весь в гря­зи и кро­ви. Они та­щили че­рез все по­ле. Зас­лы­шав ави­амо­тор со­вет­ско­го «Миг-15», они приг­ну­лись, а но­сил­ки с ра­неным опус­ти­ли на зем­лю. Мо­тор та­рах­тел, буд­то пле­вал­ся мас­лом и сам за­дыхал­ся в собс­твен­ном ды­му. Ис­тре­битель па­дал, слов­но под­би­тая на охо­те пти­ца с не­ба. Он вре­зал­ся в де­ревья, а пи­лот спус­кался на па­рашю­те, лов­ко ма­нев­ри­ровал меж при­род­ных пре­пятс­твий.

      — Что де­лать бу­дем? — спро­сил сол­дат Ки­ма.

      — Я най­ду то­го па­рашю­тис­та и возь­му его в плен. А ты по­ка по­будь с ра­неным, — сол­дат за­мотал го­ловой.

      Мин­сок при­гото­вил ору­жие и нап­ра­вил­ся на при­мер­ное мес­то при­зем­ле­ния вра­га. Ему бы­ло ин­те­рес­но уз­нать кто это. Как-то ему уда­лось еще раз встре­тить­ся с Мар­ком, что спас его жизнь в пер­вом бою. Он рас­ска­зывал, что аме­рикан­ским раз­ведчи­кам уда­лось пой­мать рус­ско­го, он был пи­лотом чуд­ной се­реб­ристой пти­цы «МиГ-15», ко­торая са­мо­от­вержен­но бо­ролась с ис­тре­бите­лем США ти­па F-80. К кон­цу боя, со­вет­ский са­молет был слиш­ком пов­режден и пи­лот «МиГ-15» при­нял ре­шение ка­тапуль­ти­ровать­ся, прям из ка­бин­ки.
      Ким был на­гото­ве к лю­бым неп­ри­ят­ностям, па­рень мо­тал го­ловой, что­бы най­ти сво­его вра­га, а тот, буд­то сквозь зем­лю про­валил­ся. Мин­сок шел даль­ше, а де­ревь­ев ок­ру­жало его все боль­ше и боль­ше. Зе­леная фор­ма уто­пала в лис­тве. Он дви­гал­ся даль­ше ос­то­рож­нее, прис­лу­шива­ясь, но все бы­ло ти­хо. Свин­цо­вые об­ла­ка ста­ли рас­хо­дить­ся, а пря­мой луч сол­нца был ус­трем­лен на поб­лески­ва­ющие от не­дав­не­го дож­дя ро­маш­ки. Мин опус­тил ору­жие. Па­рень встал в сту­пор от кра­соты, и сра­зу же на не­го на­вали­лась вол­на вос­по­мина­ний о вре­мени, ко­торое он про­вел в ла­заре­те вмес­те с его лю­бимой Джей­джи. Улыб­ка мед­сес­тры всплы­ла пе­ред гла­зами, а звуч­ный смех заг­лу­шил со­бой приб­ли­жа­ющи­еся ша­ги нез­на­ком­ца. Ким за­воро­жено лю­бовал­ся по­левы­ми цве­тами. Мысль бро­сить сей­час ору­жие и прис­ту­пить к вы­пол­не­нию сво­его обе­щания кру­тилась в го­лове. Он это сде­лал.

      — Зря ты так, — муж­чи­на, сто­яв­ший по­зади Ки­ма, нап­ра­вил на не­го пис­то­лет. Он го­ворил на не­понят­ном язы­ке, на слух при­кинул, что это не рус­ский, рус­ский нам­но­го гру­бее, это ки­тай­ский язык. Ког­да Мин хо­тел обер­нуть­ся и уви­деть то­го, кто нас­та­вил на не­го ору­жие, про­тив­ник цок­нул. — Не нуж­но обо­рачи­вать­ся. Мне зо­вут Чжан Исин. Я всег­да го­ворю свое имя пе­ред смертью вра­га.

      Мин­сок не по­нял, что ска­зал ки­та­ец, пе­ред его пос­ледним взо­ром на ро­маш­ко­вое по­ле, где си­дела и пле­ла се­бе ве­нок Дей­джи, она как всег­да лу­чезар­но улы­балась ему и хло­пала на мес­то ря­дом с со­бой. Она зва­ла его к се­бе. Мин не по­чувс­тво­вал бо­ли, прос­то го­рячая хлыс­та­ющая кровь оро­сила со­бою его лю­бимую ро­маш­ку.

      Как там го­ворил. Эр­нест Хе­мин­гу­эй: « Ког­да лю­бишь, хо­чет­ся что-то де­лать во имя люб­ви. Хо­чет­ся жер­тво­вать со­бой. Хо­чет­ся слу­жить».