Дыши, Маша. Дыши...
Палата была тишиной.
Бледный свет ламп освещал Машу, лежащую в полном покое, словно спящую.
Дима сидел рядом, держал её за руку. Тепло ещё было, но оно слабело.
Аппарат издавал ровные сигналы. Сердце Маши билось медленно… но неравномерно.
Врач заходил каждый час. Он молчал. Медсёстры переглядывались. Надежда — таяла.
— Ты сильная, — прошептал Дима, сжав её руку. — Ты ведь хотела уехать в Питер, помнишь? На рассвете.
Я тогда не верил, что ты реально сорвёшься.
Ты говорила, что хочешь просто дышать.
Он провёл пальцами по её волосам.
— Дыши, Маша. Дыши…
---
В 03:46 монитор резко пискнул.
— Что за… — Саша подскочил со стула. Медсестра побледнела. Врач влетел в палату.
Пульс — прерывистый. Давление падает. Ритм сердца… исчезает.
Врачи боролись. Электрошок. Адреналин. Кислород. Но сердце не реагировало.
Всё, как в кино. Только это было настоящим адом.
---
— Время смерти: 03:57, — прошептал врач, опуская голову.
Дима стоял. Не плакал. Не кричал. Просто молча смотрел на её лицо.
Мир остановился. Внутри него стало пусто.
Та пустота, которую уже ничем не зашить.
---
— Я… я не знаю, что сказать, — начал Саша, когда они вышли на улицу.
— Не говори, — сказал Дима. — Не сейчас.
Он достал сигарету. Закурил. Руки дрожали, но лицо — каменное.
Он смотрел в небо. Там уже начинало светать.
— Она была доброй, Дим.
— Она была живой, Саша. А теперь… нет.
И теперь у меня не осталось ни Маши…
Ни сдержек. Ни тормозов.
Саша молчал.
— А знаешь, что странно? Я не хочу умереть, — сказал Дима, —
я хочу, чтобы все, кто участвовал,
все, кто это позволил,
все, кто закрывал глаза…
чтобы они почувствовали то же, что чувствую я сейчас.
— Дим…
— Это не конец, — перебил он. — Это…
начало другой войны.
Он затушил сигарету о собственную ладонь.
И пошёл.
Один.