Ты будешь его слабостью
Холод был первым, что почувствовала Маша, когда пришла в себя.
Сырая бетонная стена, тяжесть в теле, жгучая боль в запястьях. Она попыталась пошевелиться, но всё тело было будто разбито. Глаза открывались с трудом — вокруг темнота, еле мигающий светильник под потолком.
— Очнулась, — раздался голос.
Двое мужчин подошли ближе. Те самые. Без масок. Без лишних слов.
Один курил, второй играл в руке ножом, наблюдая за ней с мерзкой усмешкой.
— Думаешь, он придёт? — хрипло произнёс один. — Придёт. Но не к тебе. Он придёт к твоим останкам.
Маша молчала, но страх уже пробирался под кожу. Она чувствовала, что они не просто пугают. Они готовы.
— Пора оставить ему подарок, — сказал второй и ударил её в живот. Боль была резкой, рвущей. Маша застонала.
— Мы не хотим тебя убивать, — почти ласково добавил первый, наклоняясь к ней. — Мы хотим, чтобы он нашёл тебя и никогда не простил себе.
Он взял её за волосы, приподнял голову и прошептал:
— Ты будешь его слабостью. Последней.
Следующие минуты были туманом из боли. Её били — по лицу, по ребрам. Один из них специально сломал ей два пальца, медленно, чтобы она почувствовала каждый хруст. Она больше не кричала — даже звука не оставалось. Только слёзы.
---
Где-то за стеной раздался глухой звук. Один из мужчин вздрогнул.
— Он близко.
— Тогда быстро, — прошипел второй. — Она уже почти не дышит.
В панике они толкнули Машу, и она ударилась головой о бетон. Всё исчезло.
---
Врач вышел из операционной с тяжёлым лицом.
— Состояние крайне тяжёлое. У неё сотрясение, сломаны рёбра, ушибы внутренних органов… И — кома.
Мы не знаем, очнётся ли она.
Саша стоял рядом с Димой, который молча смотрел на капающую из-под ног кровь. Не её кровь.
— Дим, ты их… — начал Саша, но замолчал, увидев его глаза.
Холодные. Тёмные. Без души.
— Я даже не начал, — тихо ответил Дима. — То, что они сделали с ней… это начало их конца.
Он достал из внутреннего кармана телефон. Старый номер. Голос на том конце молчал.
— Это я, — сказал Дима. — Подними тех, кто ещё жив.
Возвращаемся.
---
Он бросил последний взгляд на Машу — бледную, сломанную, но всё ещё живую.
— Ты проснёшься, — прошептал он. — А они — уже не увидят рассвета.