ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Мгла рассеялась, и теперь свет окружал их почти со всех сторон.
Сэм весь дрожал, и, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться, он крепче прижал к себе Оскара.
— Я боюсь, — сказал он. — Я не хочу неприятностей. Не хочу, чтобы мама ругалась. Не хочу, чтобы нас забрали чужие.
— Все будет хорошо, — ответил Чарли. — Поверь мне.
Сам он почувствовал, как тепло, исходившее от света, проникает внутрь и как слабеет терзавшая его боль.
— Обещай, что ты меня не бросишь, — сказал Сэм, протягивая ему руку.
— Обещаю.
— Клянешься?
— Клянусь.
— Клянешься всем, что у тебя есть? Клянешься жизнью и смертью?
— Да, — ответил Чарли. — А теперь обещай, что ты тоже не бросишь меня.
— Никогда, — сказал Сэм.
Глаза у него были широко открыты, и он смотрел прямо перед собой. Лицо его вдруг стало спокойным и умиротворенным. Никогда еще Чарли не видел брата таким тихим и мирным.
Они обнялись, потом встали рядом друг с другом, чувствуя, как сгущается свет вокруг них, превращаясь в ослепительное бело-золотое сияние.
— Ты, главное, не волнуйся, малыш, — снова сказал Чарли. — Все будет хорошо. Я тебе обещаю.
Флорио услышал писк монитора.
Может быть, это был святой Флориан. Или святой Иуда, брат Иакова. Или это была просто Божья благодать. Он снял электроды с груди мальчика и увидел на коже следы от ожогов. Линия электрокардиограммы показывала, что сердце внезапно забилось в нормальном синусовом ритме. Потом, к удивлению даже видавшего всякое Флорио, глаза парня медленно открылись — светло-карие, в окружении сеточки лопнувших капилляров. Он прокашлялся и уставился в потолок. Это был взгляд человека, только что вернувшегося из долгого и далекого путешествия.
— С возвращением, — сказал Флорио.
Парень выглядел смущенным и встревоженным, что, впрочем, ничуть не удивляло, учитывая обстоятельства.
— А где Сэм? — пробормотал он. — Я только что говорил с Сэмом. Я ему обещал…
— Как тебя зовут?
— …я обещал Сэму, что не брошу его.
— Скажи, как тебя зовут, сынок.
— Сент-Клауд, — отозвался тот слабым голосом. — Чарли Сент-Клауд.
— Все будет хорошо, Сент-Клауд. Сейчас я займусь Сэмом и обещаю тебе сделать все, что в моих силах.
Флорио перекрестился и мысленно вознес молитву:
Благодарю тебя за дар дыхания.
За дар жизни.
За дар каждого движения…
Потом он услышал, как Чарли снова сказал:
— Где же Сэм? Где мой брат? Я не могу бросить его…
Смысла этих слов Чарли как следует не понимал, зато отлично чувствовал напряженность в голосе мужчины. Так всегда говорят взрослые, когда выясняется, что дела идут неважно. Впрочем, нет: в тех случаях, когда все идет чертовски плохо. Парамедик, произнесший эти слова, продолжал возиться с Сэмом.
Систолическое давление — шестьдесят.
Сердечная деятельность отсутствует.
Интубировать не удается.
Тут Чарли вдруг почувствовал волну ужасной боли в спине и шее. Он вскрикнул, лицо перекосилось.
— Я здесь, с тобой, — сказал парамедик. — Я сейчас дам тебе кое-что, и ты поспишь. Не волнуйся, больно больше не будет.
Чарли ощутил, как по всему телу, от плеч к ногам, растекается тепло. Все вокруг стало расплываться, терять привычные очертания, но лишь одно он помнил ясно и отчетливо: он дал слово не бросать младшего брата. Пообещал заботиться о нем. Отцы могут приходить и уходить, но, что бы ни случилось, он никогда не бросит Сэма.
Конечно, угораздило их вляпаться серьезно. Мама еще очень долго будет сердиться. Ну и что? Долго не значит всегда. И потом, как бы она ни старалась, ей все равно не удастся прервать естественный ход вещей: дети растут, и ничто их не остановит.
В одурманенном мозгу роились и проплывали сбивчивые образы: когда-нибудь, и вообще-то уже довольно скоро, они вырастут настолько, что смогут покинуть дом, пойдут в хороший колледж, получат настоящую профессию и станут жить по соседству друг с другом. У них будут семьи. Они будут играть в мяч со своими собственными сыновьями и оба купят сезонные абонементы на матчи «Сокс».
Чарли раньше никогда не задумывался о будущем. Он жил в настоящем — вместе с Сэмом и Оскаром. Но сейчас, в данный момент, с фиксатором на шее и с иглой в вене, он каким-то образом представил себе жизнь на много дней и даже лет вперед — на дни и годы, которые они с братом проведут бок о бок, оставаясь вместе всегда, несмотря ни на что. Других вариантов не было. Чарли просто представить себе не мог жизнь без Сэма.
Он сумел дотянуться рукой до соседних носилок в кабине «скорой помощи». Пропихнув руку мимо объемистой талии парамедика, он нащупал костлявую ручонку Сэма, с торчащей из нее иглой, и бейсбольную перчатку, лежащую рядом. Он чувствовал руку брата, всю влажную и холодную. И Чарли сжал ее так крепко, как только смог.