Война шести

ДЖОН

Мое тело налилось свинцом, я едва мог поднять руки, мой разум почти устал от практики валирийского языка, дядя Деймон настоял, чтобы я выучил язык, который должны знать все настоящие лорды и леди.

Не то чтобы это имело значение, поскольку я не лорд и никогда им не буду, но если бы я попытался сказать ему, что я северный ублюдок, он бы бросил на меня холодный, пронзительный взгляд и начал бы говорить таким загадочным образом. Он бы сказал, что ты гораздо более велик, чем это, и однажды ты станешь величайшим из всех людей.

Я никогда не понимала, но мне нравится, когда он рядом, он рассказывал мне истории о моей матери, когда она была девочкой. Он заставил меня почувствовать себя желанной, в отличие от моих братьев и сестер, конечно, Роб обожает меня, то же самое можно сказать и об Арье, но Санса меня ненавидела. Она никогда не находила для меня доброго слова, а ее холодные безразличные взгляды заставляли меня вспылить.

Мне хотелось придушить ее порой, но я знала, что она моя сестра и не имела в виду, что она действительно любит меня по-своему. Бран молод и всегда тусовался со мной, но это было больше делом моего отца, чем чем-либо еще. Хотя даже сейчас, когда я стояла во дворе, я знала, что это леди-жена моего отца, и теперь я могла чувствовать ее холодный пронзительный взгляд ненависти. Бледно-белый свет зимнего солнца смотрел мне в спину.

Ледяные дорожки пота замерзли на моей спине, когда я тяжело вздохнул, когда густые серые грозовые облака уставились на меня, я знал, что нас ждет плохой летний шторм. Прошлая зима была суровой, и я до сих пор помню пробирающий до костей холод.

Всю эту зиму дядя Дэймон не выпускал меня из поля зрения. Он следил за тем, чтобы мне было тепло и безопасно, он говорил, что не хочет, чтобы я заболел трясучей, но кроме кори я никогда не болел.

Даже сейчас он нависал надо мной с холодными голубыми глазами и хитрой ухмылкой на лице. В последнее время он был другим. Они говорили, что это как-то связано с моим 12-м днем ​​именин завтра. Хотя мои именины не были чем-то калиброванным в доме Старков. Хотя были времена, когда поздно ночью я крадусь по замку и слышу, как дядя Деймон и отец говорят.

«Что не так, Джон, ты кажешься медленнее обычного?» Его тон был насмешливым, когда он ткнул меня своим спарринг-мечом. Я мог только нахмуриться, глядя на него, когда решительный огонь зарокотал в моей груди. Я вскочил на ноги и сделал выпад, держа свой собственный затупленный меч двумя руками, я сделал все возможное, чтобы сделать двуручный выпад в надежде сломать его защиту.

Но он легко отскочил, ударив меня по шее рукояткой своего клинка. Я споткнулся, и перед моими глазами заплясали черные точки, а щупальца боли пробежали по шее и дошли до моих ног.

Мягкий хруст снега начал заполнять мои уши, когда мое тело сильно ударилось о землю. Легкое хмурое выражение начало тянуть мое лицо, когда громкий ревущий смех моего дяди громко играл в моих ушах.

«Да ладно, это уже второй раз, когда ты влюбляешься в этого Джона, сегодня ты совсем не сосредоточен, в чем дело, давай, расскажи мне». Дразнящий тон моего дяди наполнил мои уши, когда он плюхнулся на снег рядом со мной, мягкая улыбка играла на его лице, когда он пристально посмотрел на меня, его мягкие голубые глаза сверкали в голубых глазах Дэймона, когда я сел.

Мои плечи сгорбились, когда легкая надутость начала тянуть мои губы, когда я пожал плечами, но на самом деле не сказал ни слова. Как будто он знал, что я что-то скрываю, он игриво толкнул меня в плечо, заставив меня поднять глаза на его мягкую нежную улыбку. Любовь согрела его глаза и лицо, его улыбка ослепила всех высокородных и низкородных дев Севера.

«Давай, Яйцо, я знаю, что тебя что-то беспокоит». Его голос становился любящим, когда он называл меня своим ласковым именем. Я так и не понял, почему его называли Яйцо, но он никогда не говорил этого при отце или других. Это заставило меня почувствовать себя немного более особенной. Один взгляд на его нежные глаза, и я поняла, что не могу лгать ему, поэтому я заговорила тихим угрюмым тоном.

«Я просто думал о леди Старк и ее детях, кроме Арьи и Роба, остальные относятся ко мне, как к какому-то насекомому или, может быть, дворняге из питомника, не стоящей их времени». Мой голос был холодным и полным боли, когда он обнял меня за плечо и нежно улыбнулся. «Завтра все изменится, поверь мне».

Его тон был ровным и всезнающим, когда его ухмылка исчезла с его лица, и вместо этого на его лице появилось выражение целеустремленности. Его глаза сияли на свету, а его целеустремленная маска создавала вид, будто он знал все ответы, и я поверил ему в этот момент, я знал, что все, что сказал мой дядя, было правильным, и что в его логике нет никаких ошибок.

«Ладно, пошли, нам нужно согреться, пойти и что-нибудь поесть, ладно, мне нужно поговорить с твоим отцом». Его тон был ровным, когда он вскочил на ноги, любовь в его глазах расширилась на мгновение дольше, но один только вид моего отца заставил его глаза зарычать и похолодеть. Я знала это, если он не очень любил моего отца. Но почему?

На самом деле, это почти странно, что единственный человек, который был со мной, он сказал, что у него был брат, который умер до моего рождения, и он был всем его миром. Он рассказал мне о своем лучшем друге, который трагически потерял свою жизнь из-за высокомерия и глупости своих собственных действий. Когда он говорил о нем, я мог видеть печаль и боль в его глазах и радость в голосе.

Вскочив на ноги, я наблюдал за ним мгновение, он чувствовал и выглядел напряженным отсюда, и когда я поднял глаза, чтобы увидеть леди Старк, она посмотрела на меня сверху вниз со своего места в зале. Холодный безразличный взгляд на ее лице. Ее губы были растянуты в холодной усмешке, и я знал, что в любой момент ее холодные ядовитые слова обрушатся на меня.

От одного взгляда на нее у меня пробежала дрожь по спине, когда я направился в большой зал. Мои кости ныли, когда я бросил свой спарринговый меч обратно в ведро. Родрик посмотрел на меня, когда я выходил из тренировочного двора. Я знаю, что он был раздражен моим отцом. Он не позволял Родрику тренировать меня, только мой дядя учил меня фехтованию.

Если я не был на тренировочном дворе, то меня запирали в башне мейстера, где я изучал высокий валирийский. Недавно дядя Деймон заставил меня прочитать много древних драконьих текстов, но только на высоком валирийском, что помогло мне лучше учиться. Но это было просто еще одной темой для споров с ним и отцом снова и снова.

Отец говорил, что мне не нужно изучать драконов, а дядя говорил, что это единственное, что имеет значение. Я не придавал большого значения своему интересу к драконам или тому, что отец всегда говорил мне следить за своим темпераментом, что бы ни случилось. Просто были времена, когда мой гнев становился настолько сильным, что казалось, будто я закручиваюсь в спираль.

Поэтому щадящий дядя Деймон сказал мне, что неважно, что мне нужно поговорить, выплеснуть гнев или просто подраться ради забавы, он всегда будет рядом. Но сейчас, когда я шел по большому залу, все странные события в замке затихали, когда меня приветствовала громкая, эхом звучащая тишина в большом зале.

Роб сел на высокие диас, его ярко-голубые глаза и мерцающие каштановые локоны уставились на меня. Он не заметил, как я вошла в комнату, и единственное, что меня спасло, - это то, что я не хотела находиться рядом с молодым лордом, не сегодня. Мой характер был особенно скверным, и я не хотела попасть в беду, если я его потеряю. На самом деле, с приближением дня моих именин я стала более раздражительной, чем когда-либо.

Поэтому я сел за стол, ближайший к двери, пока он громко смеялся вместе с Теоном Грейджоем, новым членом семьи. Он был мил со мной, пока я не услышал, что я ублюдок, а потом он просто сверлил меня взглядом и издевался надо мной. Мне хотелось ударить его, но я сопротивлялся непреодолимому желанию. Его насмешливая усмешка смотрела на меня, пока его яркие голубые глаза и безупречные белые зубы насмехались надо мной.

Мысль о нем даже сейчас заставляла мою кровь кипеть, поэтому вместо этого, я слушаю их смех, дева принесла мне миску тушеной говядины со свежеиспеченным хлебом. «Я слышала, что последняя принцесса Таргариенов очень красива и что она должна выйти замуж за сына короля».

Рейнис Таргариен, мой дядя, рассказывал мне истории о ней, когда она была маленькой девочкой с черным котенком Балерионом, когда я спрашивал его, откуда он ее знает. Он говорил, что все дорнийцы знают друг друга. Эта мысль заставила меня улыбнуться, когда я ел рагу, желая, чтобы холод ушел.

За столом царила мирная тишина. Тепло очага заставило меня расслабиться. Я не возражал против жара, которым наслаждался. Огонь смотрел на меня, пока голод нарастал в моей груди, когда я смотрел вниз на лижущее оранжевое пламя, сжигающее некогда толстые коричневые дрова. Когда я устал от мяса в рагу, горячий сок скользнул по моему горлу, и я почувствовал себя непринужденно.

«Ну что ж, если это не бастард Винтерфелла! Твоя мать отдала тебя отцу, потому что ты был таким неудачником или просто потому, что не могла выносить твою вонь ублюдка» Ярость начала клокотать прямо под моей кожей. Бушевала, как дикий зверь, пытающийся выбраться из клетки? Запрокинув голову назад, я увидел Теона, нависшего надо мной, и снова издевавшегося надо мной, на этот раз более жестоким голосом. «Я слышал, она покончила с собой, чтобы сбежать от тебя».

Мои глаза покраснели, когда я захотела, чтобы его самодовольная ухмылка смотрела на меня и кричала, чтобы я ударила его. Улыбка, которая кричала, что я лучше тебя, и прежде, чем мой разум успел постичь мое возмущение, я швырнула свою тарелку супа ему в лицо.

Его бледная белая кожа стала ярко-красной, но я не упал. Я крепко схватил его за воротник и ударил его в лицо, панические крики заполнили мои уши, когда тошнотворный щелчок, который, как я знал, был его сломанным носом, заполнил мои уши. Он попытался отступить, но моя хватка только усилилась вокруг его воротника, я приготовился ударить его, когда сэр Родрик поймал мой кулак. Отлично, просто отлично.

ЭДДАРД

Артур прислонился к стене, тупо глядя в окно. Толстая серая скала смотрела на меня, а резкие хлопки и треск отдавались эхом в моих ушах, когда я посмотрел на очаг.

Оранжевое пламя лизало поленья, а тени танцевали на моем лице, когда густой черный дым заставил когда-то белые кирпичи теперь стать черными, а дым ослепил меня. Я наблюдал за пламенем, пока Артур нарушал напряженную тишину.

«Мне все равно, чего ты хочешь, и я должен Лианне и Рейегару, я любил их и подвел их, я не смог спасти их от них самих или их плохих решений, но я могу сделать так, чтобы у Эйгона была лучшая жизнь, чем та, которой он живет. Я не позволю тебе заставить Эйгона жить жизнью, которая ему не принадлежит. Твоя жена и дочь ужасно с ним обращаются, и я уверен, что в тот момент, когда они узнают правду, они поступят так же».

Его тон был резким и холодным, часть меня знала, что его слова были правы, что Лианна не хотела бы такой жизни для своего сына. Но она хотела бы, чтобы он жил, и это то, что он делает.

Артур, высокородный, может, и не одобряет, но у Демона и выбора теперь нет, не так ли? Я многозначительно посмотрел на Артура, его глубокое синее море почти выглядело фиолетовым, как глаза, которые когда-то принадлежали Эшаре, если бы она не умерла, все было бы иначе? Тяжело вздохнув, я вежливо посмотрел на него, любовь, которую я испытывал к его сестре, не изменила бы моего мнения.

«Я не позволю тебе сделать это, Артур, у него есть жизнь, но ты так одержим призраком, что пускаешь его жизнь под откос. Рейегар в последний год своей жизни принял ужасное решение. Он убил людей, он поместил Лианну в башню, в которой не было никакой возможности выжить. Теперь он говорил о драконах, которые давно мертвы».

Мой голос мог бы начать расцветать, если бы не тот факт, что у стен есть уши, и эти уши принадлежат моему Коту. Артур, с другой стороны, издал горький смешок, он говорил холодным голосом.

«Если бы ты был моим господином, я бы послушал тебя, но я подчиняюсь приказам одного человека, и он устал от того, что со мной обращаются как с гражданином второго сорта. Я спрятал сундук, а не ты. Я защищал его, так что лучше поверь, что я отдам ему сундук завтра, будешь ты там или нет, для меня это ничего не значит. Я люблю этого мальчика, я видел, как он рос, и как бы ты ни хотел выдать его за своего сына, он больше сын Рейегара, чем твой».

Он мог бы сказать больше своими холодными узкими глазами и ненавистью, но дверь захлопнулась, когда сэр Родрик крепко обнял Джона. Ненависть пробралась в его ярко-голубые глаза, когда его белые волосы бороды уставились на меня. Густая борода уставилась на меня, когда я заметил, что его глаза загорелись огнем, когда они стали темно-винного цвета, почти черного. Артур дал ему неделю, но властно улыбнулся. «Джон, иди сюда»

Он протянул руку, и Джон не стал раздумывать. Он резко выдернул руку из крепкой хватки Родрика, пока тот не отпустил его. Он бросился к Артуру, в его глазах были яркие слезы, но я знала, что они были скорее от ярости и печали.

«Он сам напросился, дядя Деймон, он говорил о маме». Его тон был нежным и любящим одновременно, когда он бросил на сера Родрика взгляд, полный ненависти, когда Роб ввел плачущего Теона. Он выглядел ярко-красным, как леденец, когда запах готовящегося мяса наполнил воздух.

Я посмотрел на мальчика Я повернулся, чтобы посмотреть на Джона он цеплялся за руку своего фальшивого дяди, когда он смотрел на Теона. Ненависть вспыхнула в его глазах, когда мерцающее пламя охватило его глаза ложь как долго это продлится когда он посмотрит на это. Ярость Таргариенов это то, что нужно увидеть это точно, Теон, с другой стороны, выглядел жалко, как тонущий Кракен.

«Это была бы шутка, если бы я знал, что этот ублюдок сойдет с ума по мне. Я бы даже близко не подошел к этому уроду». Резкий хриплый голос Теона заполнил мои уши, когда я посмотрел на Джона, он говорил ровным тоном.

«Он сказал, что мать покончила с собой, чтобы просто уйти от меня». Артур зарычал, низкий опасный рык сорвался с его губ. Джон, возможно, и не был сыном Асахары, но Артур не позволил бы никому насмехаться над смертью его сестры, она была убита во сне, ее горло было перерезано, и теперь стало известно, кто это сделал. toed

Я не видел его несколько недель, когда она узнала, что покончила с собой, мысль о силе содрогается у меня по спине, когда я повернулся к Теону, он пожал плечами, как будто это было неважно. Хуже того, Кэт вошла в комнату с выражением полной ненависти и отвратительной силы, презрительная ухмылка дернула ее губы, когда она взглянула на Джона, который сжимал руку Артура.

Ненависть, пылавшая в ее глазах, сделала ее холодную маску безразличия еще сильнее, и по моему позвоночнику пробежала дрожь.

Я знал, что Теон ей не нужен, но Джон ей нужен еще меньше. Я бы даже сказал, что она его ненавидела. «Ну, ты слышал, как твой подопечный напал на него, что ты собираешься делать?»

Ее резкий убийственный тон сказал мне, что она оставит это без внимания, она вела себя так, как будто напали на Роба. Я знала, что Артур не допустит никакого наказания, когда речь идет о его сестре. Сделав тяжелую паузу, я холодно сказала: «Деймон, отведи его в его комнату, я буду там утром, Джон, ты останешься без ужина на ночь».

Я наблюдал, как их глаза расширились от шока и отвращения, когда Артур бросил на меня холодный убийственный взгляд, он говорил холодным тоном. «Если бы я не принял решение до того, как они вошли, я принял его сейчас. Давай к одному, Джон»

Он нежно вытащил Джона из комнаты, одарив каждого из нас взглядом, который мог убить, и прежде чем я успел это понять, он вышел из комнаты. Новое чувство замешательства начало наполнять мою грудь, когда я посмотрел на Кэт. Я мог видеть, что ее глаза были холодными и убийственными. «Мальчики, оставьте нас, и вы тоже, сэр Родик, Кэт, оставайтесь».

Чувство дурного предчувствия охватило меня, когда я шел перед пламенем, густой черный дым заставил мои глаза слезиться, а запах горящего дерева наполнил мой нос. Я позволил своим глазам просачиваться через гладкое кожаное кресло, стоящее перед огнем. Кэт бросила на меня ледяной голубой взгляд, пока ее рыжие волосы блестели на свету.

Тепло, охватившее мою кожу, когда я опустилась в кресло, дым окутал мою кожу, когда я подумала, что Джон наконец-то узнал правду. Я надеялась проигнорировать этот день, но, похоже, этот момент заставил Артура задуматься.

Дрожь пробежала по моей спине, когда я посмотрел на Кэт. Она замерла в своем глубоком серебристом плаще, меховой воротник был плотно натянут на ее шею, когда я посмотрел на толстый черный камин красного дерева. «Пришло время рассказать тебе правду о происхождении Джона, любовь моя, пожалуйста, сядь, нам так много нужно обсудить. Я не хотел никогда раскрывать эту правду, но я знал, что Артур не позволит этому умереть».

Сделав тяжелый скорбный вдох, я почувствовал, как мое сердце начало громко колотиться, а мое тело почувствовало, как вокруг меня обернуты грузы, которые медленно начинают тонуть. Глядя на Кэт, я мог видеть, как ее собственное тело становилось жестким и твердым, когда она слышала настойчивость в моем голосе.

Ее близорукость начала медленно отступать, когда она опустилась в кресло рядом со мной, и я видел в ее глазах сомнение и страх, которые копились в ней на протяжении 12 лет и еще долгие годы.

Сделав глубокий вдох, я посмотрел в ее гладкие голубые глаза. Они были измученными и закрытыми, готовыми ударить меня или убежать в зависимости от того, как пойдет этот разговор. Я не знал, с чего начать, поэтому я начал с самой важной детали, говоря тихим приглушенным голосом, я мог видеть ее страх, когда начал говорить.

Сомнение и отчаяние кипели в ее глазах, когда я заговорил о Таргариенах и обо всем, что произошло до и после войны. Я рассказал ей, кем на самом деле были Артур и Джон. Слова застряли у меня в горле, когда я с трудом выговорил все слова.

Я пытался защитить Джона, но он такой же Рейегар, как и злой. Я знал, что есть вероятность, что он возненавидит меня, когда узнает, что я заставляю его жить жизнью бастарда и ничего не делаю, чтобы защитить его от своей жены.

Кэт сидела там безмолвно, когда все мои объяснения были через ее жесткое плечо, уставившись на меня, и в ее глазах мерцало сомнение. Она выглядела так, будто пыталась стать меньше, когда ее зубы пробегали по губам, когда она говорила пустым и надломленным тоном. «Зачем говорить мне сейчас?» Глядя на нее, я мог видеть боль и возмущение, кипевшие в ее глазах, когда убийственная маска упала на ее лицо. Ее глаза были холоднее льда, покрывавшего окна.

«Рейегар и Лианна попросили Артура и меня подарить ему на 12-й день рождения сундук, который ему понадобится для путешествия к королевской власти. В нем было драконье яйцо, а также все доказательства того, что ему нужно стать королем семи королевств. Хотя сколько бы раз я ни говорил Артуру, он не слушает. Я пытался сказать ему, что он разрушил свою жизнь, но он отказывался верить мне, его вера в Лианну и Рейегара настолько велика».

Сделав судорожный вдох, я немного откинулся назад в кресле, глядя на танцующее на стене пламя. Я знал, что огонь - это сила. Это было то, что говорили Таргариены, и время от времени я слышал, как Джон говорил это, когда практиковал свой урок валирийского. Но мысль о том, что он будет Таргариеном, которого убьет Роберт, была. Он будет охотиться на Джона, и ничто его не остановит.

В ее глазах был этот затравленный взгляд, губы дрожали от муки, глаза начали слезиться, как будто все это было обо мне. «Нед, как ты мог лгать мне 12 лет, ты позволял мне ненавидеть этого парня 12 лет» Я тяжело покачал головой, я не заставлял ее делать что-либо, что она хотела, чтобы быть Писториусом, а не я.

«У меня не было выбора в моей любви, Лианна на смертном одре заставила меня пообещать, что я буду хранить эту тайну 12 лет. В день его именин мы с Артуром должны были сказать ему правду, чтобы он прочитал письмо, написанное Рейегаром».

«Завтра мы прочтем это письмо и начнем его путь к королевскому званию. В свой 16-й день рождения он будет достаточно взрослым, чтобы занять трон. Его отец умер, передав ему трон. У нас мир. Я не хочу его нарушать, но эта бедная девушка Таргариен, Таргариены, на которых охотятся на востоке. Все эти люди, которые погибли за Джона, если он этого не сделает, все будет напрасно».

Мои мольбы, похоже, мертвы, просто повисли в воздухе, мою жену, похоже, не волновало, что ее честь запятнана, и что бы ни случилось, эти пятна не исчезнут в ближайшее время.

«Пока нет смысла об этом твердить, завтра наступит тот день, и когда он узнает правду, ему придется решать, останется ли он Джоном Сноу или начнет свое путешествие как Эйгон Таргариен. Пойдем, мы должны поговорить с Робом и Теоном и убедиться, что с ними все в порядке, но никому об этом не говори».

На следующий день

Воздух казался тяжелым и изнурительным, когда я уставился на Артура. Он сидел за самым низким столиком, как можно дальше от высокого помоста. Тихие вопли Брэнда наполняли мои уши, когда он пытался дотянуться до Джона своим кулачком, но Кэт держала его крепко. Вместо того чтобы смотреть на мальчика с ненавистью и вздохом, она смотрела на него с подозрением и страхом.

Она ненавидела его как снег, но боялась его как Таргариена. Я не знаю, кто из них хуже, но Джон, казалось, не замечал нас всех. Он радостно подпрыгивал, разговаривая со своим лжедядей, будет ли он сердиться на меня?

Теон уставился на него с конца диа, пока Роб непринужденно разговаривал с Сансой. Которая, как и ее мать, одарила его холодным взглядом, который сказал мне, что она не хотела ничего, кроме как наорать на Джона. Не знаю, почему, но ее голубые глаза наполнились раздражением.

Артур нежно провел рукой по голове Джона, когда тот резко повернул голову к двери, поймав меня, уставившегося на него холодными глазами. Как будто говоря, если ты собираешься помочь, то тебе лучше встать сейчас. Я видела радость, которая горела в его глазах, когда они с Джоном вышли из большого зала. Дрожь пробежала по моему позвоночнику, когда я почувствовала пригвожденный взгляд Кэт за моей спиной.

Яркие серые глаза Арьи уставились на меня, пока слюни капали по ее щекам, она разрывала еду. С нежной улыбкой я поднялся со своего места, все мое тело было напряжено, и я чувствовал, что заблудился в своей собственной голове, когда сомнения и беспокойство заполонили каждый уголок моего разума.

Мои ноги двигались импульсивно, как будто знали, куда меня вести, даже если я этого не знал, все мое тело онемело, когда я вошел в зал. Прохлада воздуха помогла мне проснуться. Казалось, что он работает на парах. Мне не потребовалось много времени, чтобы добраться до комнаты Артура, только чтобы найти их обоих, отдыхающих на кровати. Валирийский сундук и аккуратно поставленный на его кровать.

Джон бросил взгляд на него, а затем на меня, прежде чем его головокружительные фиолетовые глаза снова переместились на сундук. Я знала, что он хотел только одного: открыть его, но Артур хлопнул в ладоши с дразнящей улыбкой на лице.

Он мягко кивнул мне головой, и я испустил долгий тяжелый вздох, прежде чем закрыть дверь и запереть ее, прежде чем направиться к Джону и тихо заговорить. «Джон, мне нужно кое-что рассказать тебе о твоей матери и твоем отце».

Теперь пути назад нет. Я видел, как в его глазах закипает смятение, когда он повернулся к Артуру, молча прося о помощи и решительно кивая головой. Лианна, надеюсь, это не очередное твое плохое решение, которое закончится смертью Джона.