Война сердец

Ксюша сидела за кухонным столом, обхватив ладонями горячую кружку чая. В доме  пахло мамиными пирожками – чуть подгоревшая корочка и сладкая вишнёвая начинка. Ветер за окном выл, задувая в форточку, и мама то и дело порывалась её закрыть, но отец, как всегда, ворчал:

— Пусть проветривается. А то душно, как в поезде.

— У тебя вечно душно, — вздохнула мама, снимая с плиты кастрюлю.

Ксюша машинально размешивала ложкой чай. В голове крутились слова Алины: «Ты просто не хочешь отпускать того, кого уже нет».

— Ты чего грустная? — Мама присела рядом, смахнув со стола крошки.

— Да так, устала, — пробормотала Ксюша, делая вид, что заинтересовалась газетой, лежавшей перед отцом.

— В школе что-то?

— Нет, мам, всё окей.

Мама недоверчиво покачала головой, но расспрашивать дальше не стала. Она вообще не любила настаивать.

Телефон зазвонил, и отец, недовольно буркнув, поднял трубку:

— Да... А, Санька, привет. Сейчас дам.

Ксюша тут же подскочила, забирая трубку:

— Алло?

— Ну, привет, сеструха, — голос брата звучал чуть устало, но всё равно тепло.

— Саня! — Она прижала трубку к уху. — Как ты?

— Да нормально, — он зевнул. — Космос сегодня как обычно такую хрень выкинул... Но это потом расскажу. Ты как там?

— У нас пирожки с вишней, — вдруг сказала Ксюша, сама не зная, почему решила сообщить именно это.

Саша рассмеялся.

— Ну вот, а я тут пельмени в кипятке давлю.

— Сам варишь?

— А то. Бабушка-то устала, не буду же я её гонять.

Ксюша улыбнулась, представив, как её брат ковыряется в кастрюле с шумовкой, матерясь себе под нос.

— Ты-то чего скучная?

— Не скучная я, — отозвалась она.

— Ксю.

Она вздохнула:

— Просто... ну, осень.

— Ага, знаю я эти осенние настроения. Чё стряслось то?

— Да ничего, — она не хотела ему врать, но и рассказывать всё не собиралась.

— А этот Ярик нормальный хоть?

Ксюша закатила глаза.

— Да нормальный.

— Смотри там.

— Ой, Саш, хватит.

— Ладно, ладно. Ты мне звони, если что — напомнил он.

— Угу.

Она положила трубку, а когда повернулась, мама уже разливала суп по тарелкам.

— Сашка как? — спросила она.

— Варит пельмени.

Мама хмыкнула.

— Помню как в детстве.. — остановилась мама.

— Так, Люд, давай уже суп подавай. — маму перебил отец, который уже злой сидел от голода.

Ксюша улыбнулась.

После ужина она сидела в своей комнате, листая учебник по истории. В дверь постучали, и, не дождавшись ответа, зашла мама.

— Завтра в магазин сходим? Надо продукты купить.

— А я с Алиной гулять собиралась, — Ксюша отложила книгу.

— Ну, тогда после. Или с утра сходим.

— Ладно.

— Что-то с тобой не так, — мама прищурилась.

— Мам, всё нормально, честное слово.

— Ясно.

Она ушла, а Ксюша снова уткнулась в страницу, но через минуту отложила книгу. В голове крутились воспоминания.

На следующий день Ксюша встретилась с Алиной у школьного забора.

— Ты вчера такая была... не знаю... задумчивая, — заметила Алина, разглядывая Ксюшу.

— Да просто устала.

— Не ври, я тебя знаю.

Ксюша отвела взгляд.

— Опять про него думаешь?

— Алина...

— Ну а что? Ты его месяц назад видела, а ведёшь себя так, будто он каждую ночь снится.

Ксюша ничего не ответила.

— А Ярик? — продолжала Алина. — Он хороший, симпатичный, любит тебя видно.

— Да знаю я, — Ксюша вздохнула.

— Ну и?

— Не знаю...

— Не можешь отпустить.

Ксюша кивнула.

— А хочешь?

Она не знала, что ответить.

— Ладно, пошли конфет купим - улыбнулась Алина и обняла подругу одной рукой.

После прогулки с Алиной Ксюша встретила Ярика. Он стоял возле их подъезда, засунув руки в карманы.

— О, привет, — он улыбнулся.

— Привет.

— Слушай, у меня тут билеты есть... ну, в кино. Может, сходим?

Ксюша задумалась.

— На что?

— Да какая разница.

—Ну.. можно.

— Отлично, тогда завтра?

Она кивнула, и он улыбнулся шире.

— Ну все тогда, до завтра, а то мне нужно бежать!

Ксюша проводила его взглядом.

Странно ощущение. Все вроде правильно, но внутри что-то не так..

В комнате было полутемно, лишь уличные фонари просачивались сквозь занавески, отбрасывая мягкие тени на стены. Ксюша лежала на своей кровати, завернувшись в старый клетчатый плед. Весь вечер она провела в какой-то туманной отрешённости, пытаясь читать книжку, но буквы расплывались перед глазами. Мысли снова возвращались к Филатову. Куда он мог пропасть? Почему так внезапно? Что с ним случилось?

Из кухни донёсся звук льющейся воды, затем скрип стула — мама снова поздно моет посуду. У неё была привычка оставлять чашки в раковине до вечера, а потом ворчать, что никто не помогает.

Ксюша села на кровати, сжав в руках подушку. Она уже давно держалась, но сегодня ощущение пустоты стало совсем невыносимым.

— Мам, — негромко позвала она.

Ответа не последовало. Только вода продолжала струиться. Ксюша встала, натянула тёплый махровый халат и босиком вышла в коридор. В кухне горел свет, мама стояла у мойки в своём выцветшем фартуке, сосредоточенно перемывая тарелки.

— Мам, — повторила Ксюша, подходя ближе.

Мама обернулась, удивлённо вскинув брови:

— Ты чего не спишь?

— Не могу.

Мать вздохнула, выключила воду и вытерла руки о полотенце.

— Что-то случилось?

Ксюша молчала. Конечно, случилось, но рассказывать не хотелось. Она просто пожала плечами и села за стол.

— Чай будешь? — спросила мама, уже ставя на плиту чайник.

Ксюша кивнула.

— А ты чего так поздно? — спросила она, чтобы не молчать.

— Да отец звонил, задерживается. Опять какая-то работа.

Ксюша кивнула. Это было привычным делом: отец всегда был на работе, и даже когда бывал дома, его мысли оставались где-то далеко.

Мама поставила перед ней кружку с горячим чаем, достала из шкафчика вазочку с печеньем.

— Ты вообще как? — вдруг спросила она, пристально вглядываясь в лицо дочери.

Ксюша опустила глаза.

— Нормально.

Мама усмехнулась:

— Ты всегда так отвечаешь, когда что-то не так.

Ксюша покрутила ложечку в руках, смотря, как чай завихряется от движения.

— Да просто... — начала она, но запнулась.

Как сказать, что её мучает тоска по человеку, с которым у неё не было даже ничего серьёзного? Который еще и старше её на 14 лет. Как объяснить это матери, которая не знала не про то что они гуляли, ни про её чувства?

— Осень на меня так действует, — наконец, пробормотала она.

— Угу, — кивнула мама, сделав глоток чая. — Это у нас семейное. Я тоже осенью грустная становлюсь.

Повисло молчание. Ксюша вдруг почувствовала, как глаза начинают щипать.

— Ладно, я спать, — поспешно сказала она, вставая.

— Давай, — мягко ответила мама.

Ксюша вышла из кухни, но, когда уже собиралась закрыть за собой дверь, услышала тихий голос:

— Если что-то не так, скажи мне, ладно?

Она не ответила. Только кивнула и пошла в свою комнату, закрывшись там.

Лёгла, натянув одеяло до самого носа. И снова долго смотрела в потолок, слушая, как чайник закипает, как мама негромко что-то напевает себе под нос.

А за окном шумели осенние листья, и где-то далеко-далеко был человек, о котором она не могла перестать думать.

***

Ксюша проснулась от запаха жареных гренок и кофе, доносившихся из кухни. Осеннее солнце лениво пробивалось сквозь шторы, заливая комнату мягким светом. Она пару секунд полежала, уставившись в потолок, потом села на кровати и провела рукой по лицу. Сонная тяжесть всё ещё держала её, но воспоминания о вчерашнем вечере быстро вернули её в реальность.

Она взглянула на часы — уже почти десять. Выходной. Значит, вся семья дома.

Сунув ноги в тапочки, Ксюша потянулась и, зевнув, поплелась в ванную.

На кухне было тепло и пахло чем-то сладким. На столе стояли тарелка с гренками, небольшая миска с вареньем и дымящаяся кружка чая перед отцом. Он, как обычно, сидел с газетой, глядя на мир поверх очков.

— Доброе утро, — пробормотала Ксюша, садясь за стол.

— Проснулась наконец, — отозвалась мама, вытирая руки о полотенце. — Я думала, ты до обеда спать будешь.

Отец хмыкнул, переворачивая страницу газеты.

— Тоже мне, молодежь... Всё бы спать да слоняться неизвестно где.

Ксюша сделала вид, что не услышала. Она взяла гренку и начала неспешно жевать.

— Мы тут подумали, раз у всех выходной, может, выберемся куда-нибудь? — предложила мама, садясь рядом.

— В парк, например, — добавил отец. — Воздухом подышим, погуляем.

— Или в центр, — продолжила мама. — Какао попьем, просто походим.

Ксюша замерла с кусочком гренки во рту.

Она же вчера согласилась пойти в кино с Яриком.

Чёрт.

Как теперь сказать?

Отец всегда был категоричен: никаких «этих ваших мальчиков» в шестнадцать лет. «Учёба важнее», «Не та пора», «Вам бы не гулять, а думать о будущем» — эти фразы она слышала с детства. Сказать, что идёт с Яриком, — значит, сразу обречь себя на допрос и, скорее всего, запрет.

Она быстро соображала.

— Ой, — начала она, стараясь, чтобы голос звучал естественно. — Я уже договорилась пойти в кино...

Отец медленно опустил газету.

— В кино?

— Да, — Ксюша откусила гренку, делая вид, что ничего необычного.

— И с кем?

Вот он, главный вопрос.

— С... — она запнулась ровно на секунду. — С Ленкой и Катей.

Это было первое, что пришло в голову. Лена и Катя — её подруги, отец их знал и не имел ничего против.

Отец чуть сузил глаза.

— И на что?

— «Москва слезам не верит».

Он снова поднял газету.

— Ну, раз с девочками, тогда ладно. Только домой сразу после фильма.

— Конечно.

Ксюша сделала глоток чая, стараясь не показать облегчения.

Главное теперь — не попасться.

Когда Ксюша зашла в свою комнату, её наконец-то отпустило напряжение. Теперь, когда завтрак и разговор с отцом были позади, можно было сосредоточиться на другом — на том, как она будет выглядеть на встрече с Яриком.

Она подошла к шкафу, открыла дверцу и задумалась.

Первым делом в руки попали джинсы и обычный свитер. Удобно, но слишком просто. Вторым вариантом была юбка и водолазка — уже наряднее, но, может, чересчур? В конце концов, это же просто поход в кино.

Покрутив перед зеркалом несколько комплектов, она выбрала светлый свитер с широким воротником и тёмные джинсы клёш. На улице было прохладно, поэтому сверху накинула кожаную коричневую куртку.

Затем она подошла к зеркалу и прищурилась.

— Может, накраситься? — пробормотала она, разглядывая своё отражение.

Она не любила яркий макияж, но сегодня хотелось выглядеть чуть лучше, чем обычно. В итоге она немного подвела глаза коричневым карандашом, накрасила ресницы и добавила блеска на губы. Лёгкий румянец на щеках — и можно идти.

***

У кинотеатра было многолюдно. Фильм «Москва слезам не верит» привлекал много зрителей. Ксюша огляделась, и вскоре заметила Ярика.

Он стоял у афиши, засунув руки в карманы куртки, выглядя так, будто небрежно ждал кого угодно, но не её.

Когда он увидел её, улыбнулся.

— Привет! — сказала Ксюша, подходя.

— Привет, — ответил Ярик, оценивающе оглядывая её. — Ты чего такая нарядная?

— Да не нарядная я, — отмахнулась Ксюша.

— Ну-ну, — он хмыкнул. — Готова к взрослому кино?

— Конечно, — усмехнулась она.

Они взяли билеты и прошли в зал.

При просмотре Ярик не позволял себе ничего лишнего, что обрадовало Ксюшу. Он был будто противоположность Филатова..

Фильм оказался интересным, хоть Ксюше местами и было скучновато. Но она старалась не показывать этого, ведь Ярику, похоже, понравилось. Он воодушевлённо обсуждал героев, пока они шли по улице.

— Представляешь, вот так просто приехать в Москву и выбиться в люди... — говорил он. — Вроде бы сказка, а вроде бы и правда бывает.

— Ну, мне больше вторая половина понравилась, — призналась Ксюша. — Где она уже успешная, но всё равно одинокая.

— Хм, а я думал, ты за романтику.

— Да просто жизненно это, — пожала она плечами.

Они продолжали идти, болтая, и Ксюша была расслаблена и довольна — до тех пор, пока не заметила его.

Отец.

Он шёл по другой стороне улицы, неспешно, в своём длинном тёмном пальто. И смотрел прямо на неё.

Ксюша застыла.

Ярик ничего не заметил, продолжая говорить, но у неё в ушах уже звенело.

Отец смотрел всего пару секунд, а потом отвернулся и пошёл дальше.

Но Ксюша знала: дома её ждёт серьёзный разговор.

Ярик сначала не обратил внимания, что Ксюша как-то странно молчит. Они шли по вечерним улицам, вдоль облупленных заборов и серых панельных домов, и вроде бы всё как всегда: у подъездов мужики в кепках, в подворотнях пацаны постарше гоняют «Козла», а из чьего-то окна на первом этаже доносится «Мираж». Осенний воздух пах прелыми листьями, табачным дымом и чем-то сладковатым — может, из открытого окна кто-то достал пирог из духовки.

Ярик говорил про какие-то приколы со школы, про новую приставку у соседа, но Ксюша не слушала. Она кивала невпопад, иногда выдавливала «Ага» или «Прикольно», но в голове у неё всё ещё звучал голос отца. Как сказать? Что сказать?

— Эй, Ксюнь, ты чё зависла? — Ярик щёлкнул пальцами у неё перед носом.

Она моргнула, очнулась.

— А? Чего?

— Да я тут уже минут пять болтаю, а ты как в вате. Чё случилось?

— Подожди.. А как ты меня назвал?

Ксюша приподняла брови от удивления как назвал её Ярик.

— Ксюня

Слегка улыбнулся он.

— Ладно..

Это было неожиданным для неё, так нежно её никто не называл.

— Так а что случилось? — Снова переспросил парень.

Ксюша сглотнула. Если бы можно было просто взять и рассказать.

— Да так, фигня... Устала, — отмахнулась она.

— Ага, — недоверчиво протянул Ярик. — Ну смотри.

Они свернули в её двор. Свет в окне кухни горел. Это значило, что отец дома.

— Ну ладно, бывай, — Ярик потоптался, засунул руки в карманы. — Ты это... Если чё — свистни.

Ксюша кивнула.

— Ага. Пока.

Ярик постоял ещё секунду, словно ждал, что она передумает и что-то скажет, но Ксюша уже открыла подъездную дверь и шагнула внутрь.

Подъезд пах сыростью. Ксюша медленно поднялась на третий этаж, каждую ступеньку проходя так, словно тянула за собой гири.

На площадке было тихо. Она приложила ухо к двери — внутри слышались шаги. Значит, отец не спит.

Она вставила ключ в замочную скважину, провернула его как можно тише, но дверь всё равно скрипнула.

— Ксения, — раздался голос отца из кухни.

Она поморщилась. Полное имя — это всегда к худшему.

Сняв кроссовки, она пошла в кухню. Отец сидел за столом в белой рубашке, отложив газету. Мама возилась у плиты, но по тому, как напряглись её плечи, было понятно — она тоже ждёт разговора.

— Добрый вечер, — сказала Ксюша, прислоняясь к дверному косяку.

— Где ты была? — голос отца был спокойный, но в этой спокойности было что-то опасное.

— В кино, — ответила она, сцепив руки за спиной.

— С кем?

Она сжала зубы.

— С другом.

В комнате стало ещё тише.

Отец приподнял бровь.

— С другом?

— Да, — упрямо повторила Ксюша.

Мама обернулась, посмотрела на неё тревожно, но промолчала.

— И кто этот друг?

Ксюша закусила губу. Она не собиралась рассказывать про Ярика.

— Просто друг, — повторила она.

— Фамилия у него есть?

Она понимала, что отцу это не нравится. Что он уже недоволен. Но отступать не собиралась.

— Пап, я уже сказала — друг.

— Я не разрешал тебе гулять с каким-то «другом».

— Мне шестнадцать лет, между прочим!

Мама напряглась ещё больше.

— Не тебе решать, с кем я могу гулять, а с кем нет! — добавила Ксюша, даже не успев подумать, прежде чем слова сорвались с языка.

В глазах отца что-то мелькнуло.

— Ты уверена?

Она сжала кулаки.

— Уверена.

Он медленно встал.

— Тогда, может, тебе не нужны мои деньги,жилье, раз ты уже взрослая?

Ксюша почувствовала, как внутри всё похолодело.

— Что?

— Ты взрослая. Ты решаешь, что тебе можно, а что нельзя. А в этом доме, если ты помнишь, решаю я.

Она молчала.

— Если ты думаешь, что можешь гулять с кем угодно, врать мне в лицо и не отчитываться, то ты ошибаешься.

Ксюша почувствовала, как к горлу подступает злость.

— Да я не врала! Я просто не хочу говорить! Это моё дело!

— Нет, не твоё, — отрезал отец. — Пока ты живёшь в этом доме, всё, что касается тебя, — моё дело.

Она закусила губу.

— Завтра после школы домой сразу. Никаких друзей.

— Это нечестно!

— Это не обсуждается.

Она резко развернулась и вышла из кухни, хлопнув дверью своей комнаты.

Сердце бешено колотилось. Она сжала руки в кулаки, потом бросилась на кровать, уткнувшись лицом в подушку.

Так не должно быть.