Глава 6
***
На утро Соны просыпается от болей. Жемчуг до синяков давит на позвоночник, и все, кажется, горит огнем. Девушка смотрит на
отвернутую от неё спину. Император обещал, а, значит, обязан сдержать свое слово. Подумала Соны. Поднявшись на ноги, Соны тут же с треском падает на пол, поскользнувшись на многочисленных бусинах и из-за того, что Император порвал нить.
Исин просыпается на шум, тут же замечая сидящую на полу Соны.
- Как ты там оказалась спрашивает Император, окидывая взглядом девушку, и хмыкает.
- Он присаживается на корточки, проводя рукой по нежной щеке.
-Не важно, просто отпусти меня. Ты обещал дать мне свободу, отворачивается от него Соны.
- Конечно, - Исин, стряхивает с
кровати жемчуг, а потом
осторожно поднимает девушку на
руки, неся обратно в постель.
-Быть моей любимой наложницей тоже своего рода свобода...
***
Слабый стон раздирает высохшее горло. Веки словно запаяны свинцом. А вес тела кажется в сотни, нет тысячи раз тяжелее, будто сверху лежит давящая на сердце грузом мраморная плита.
Чон Соны с огромным трудом открывает глаза до узенькой щелочки и сквозь пелену скопившейся влаги видит«крышу» шифонового балдахина темного цвета, который не дает солнечному свету пробраться к нему. Пошевелив тяжелым языком, Соны понимает, что очень хочет пить, и глухо стонет, снова страдая от боли в ободранном сухостью горле. Рядом раздаются шаги и сквозь многослойную воздушную ткань просматривается приближающийся силуэт.
Балдахин распахивается, и яркий свет пробирается к еще не привыкшим глазам.
- Прости, - шепотом, чтобы не раздражать слух, говорит Бекхен, заползая на кровать и плотно закрывая темный шифон.
- Наконец-то ты очнулась. Мы тут все волновались.
- Я... - мычит Чон Соны, потому что её губы слиплись. Бекхен говорит тихое «сейчас», быстро убегая и возвращаясь с кувшином воды. Соны сразу же делает жадный глоток, но тот застревает где-то в груди, отдаваясь болью. Тогда, немного переждав, она принимается потихоньку смачивать рот и только потом уже крупными глотками осушает половину графина.
- Я долго спала? - Соны ложится обратно на подушки.
- Уже второй день пошел. У тебя был сильный жар.
- Дикарь. Невежа. Грубое животное! - выплевывает яд вместе со словами Соны.
- Обманул меня! Переполненный праведным гневом принцесса приподнимается на локтях и пытается встать, но её тянет обратно к подушкам, и она обессилено падает.
- Император Исин! - раздается оповещающий голос из-за двери. Соны тут же закрывает глаза, а Бекхен слезает с кровати, запахивая балдахин. Тяжело, отчеканивая каждый шаг, как монету, входит Исин. Бекхен немного присаживается и опускает голову, приветствую Императора.
- Она ещё спит приходила в себя?
- Приходила, но теперь она просто спит, набирается сил.
Соны вздрагивает, чуть не открывая глаза, когда балдахин слишком резко распахивается, а кровать проминается от поставленного на нее колена. Дыхание спирает. Соны старается замереть, чтобы её не раскрыли. Она ожидает чего угодно, но не того, что её щеки касаются прохладные костяшки и нежно соскальзывают к скуле, очерчивая ее острую форму. Еще несколько минут девушка ощущает на себе внимательный, но совсем не тяжелый взгляд, а потом матрац вновь выправляется, раздаются тяжелые шаги и ощутимый хлопок массивной двери. Чон Соны хочет открыть глаза, но, кажется, вранье Бекхена становится не враньем, и она проваливается в сон, пробормотав еще несколько грубых слов в адрес чужого правителя.
***
После того, как Чон Соны просыпается во второй раз, она чувствует себя значительно лучше и даже в какой-то мере отдохнувшей. Насколько это возможно, конечно. Сил подняться все еще нет. Поэтому Соны просто лежит на мягкой кровати под теперь уже раздвинутым балдахином, рассматривая огромную, украшенную комнату из которой выходит еще несколько дверей. Как потом объяснил зашедший смотритель замка Сухо, Император выделил для Чон Соны личные покои и личную прислугу, что обрадовало принцессу. Не будет больше жесткой подстилки, не будет короткого одеяла, которое если натянуть на плечи, то оголятся ноги, а если прикрыть ноги, то оно съедет до середины груди, и самое главное - больше никто не заставит работать, копаться во всей этой грязи. Но горделивая принцесса не выдает своего облегчения, а только складывает руки на груди и презрительно фыркает, отвернувшись к окну, за которым уходит вдаль чистое небо. Так и идут дни. Исин после того раза не заходил, хотя Бекхен нашептывает, что Император каждое утро спрашивает о её состоянии, и помощник лекаря даже пару раз видел, как он, Император, останавливался возле заветной двери, смотрел некоторое время хмурым и неотрывным взглядом, а потом просто уходил, не проронив ни слова. Соны это радует. Ей совершенно не хочется видеть снова это, пусть и красивое, но ненавистное и лживое лицо. К тому же, она понимает, что вместо грязной работы, теперь придется ублажать чужие капризы, но пятая дочь короля Поднебесья - это не орудие для удовлетворения чужих плотских желаний, и она, Чон Соны, никогда не позволит сломить себя, тем более таким подлым способом. Кормят Соны теперь вкусно и досыта, поят не простой водой, а каким-то неизвестным ей междуморским варевом из фруктов, которое, если уж признаться, Соны все-таки очень нравится. В тихие вечера, когда солнце больше не палит так ярко в окна, а Бекхен, которому наказали составлять компанию больной наложнице, уходил в свои покои, Соны задувает все свечи, оставляя только несколько самых маленьких и блеклых, и делает попытки встать. В первый раз она чуть с грохотом не падает. Во второй раз ей удается удержаться на ногах и по стеночке, шаркая ступнями о крупный ворс ковра, подойти к окну и взглянуть на усыпанное звездами небо. В третий раз Соны сидит на широком диване и съедает маленький персик, которые приносят ей каждое утро, и метко выкидывает улику в виде косточки в окно. В четвертый раз она исследует вторую комнату своих покоев и, заглянув в шкаф с различными платьями и костюмами для танцев, осмотрев множество шкатулок с украшениями, вспоминая, что Сухо говорил, что Император также лично выбирал для неё
вещи.
Продолжение следует...