Бессердечность

Наша история довольно банальна и скучна. Прямо как в дамских романах, которые тоннами читает моя домработница. Ладно-ладно, разница лишь в том, что мы оба парни. А так – все как по нотам. Я влюбился в него еще в школе, когда был нелепым очкариком с кучей комплексов. Мне достаточно было дышать с ним одним воздухом и украдкой наблюдать за своим кумиром где-нибудь с задней трибуны. Думал, без шансов. Кто он – Фана Совершенный и я. Минг, посвященный в мои душевные терзания, только крутил пальцем у виска.

- Ну, нельзя таким неуверенным быть, да если бы я был влюблен в Фа, он бы уже глядел мне в рот и завтраки-обеды-ужины таскал. – И это - правда, казалось, нет такого человека, который смог бы устоять перед обаянием Минга. Я не в счет, во-первых, мы друзья, а во-вторых, на мне силу своего обаяния он не использовал.

- Всё нормально, я люблю его, и это не должно обременять его. Хватит на его долю сумасшедших фанаток. – Конечно же, в школе у него был свой фан-клуб. Однажды я приобрел у них несколько фотографий Фа, и теперь они заняли почетное место у меня на тумбочке. Минг, когда приходил ко мне в гости, отвешивал похабные шуточки по этому поводу.

- Ну и придурок! Ничего просто так не бывает, иногда надо и кулаками поработать, иногда – извилинами пошевелить. Движение – жизнь, понимаешь? – Я не понимал абсолютно. Ну и зачем навязываться человеку, которому на тебя плевать. Мазохизм – не для меня.

Но, в конце концов, слова друга подтолкнули меня написать Фа записку с признанием и преподнести ему небольшой подарок. Да и повод нашелся – он поступил в один из престижных университетов страны.

- Бим, мне нравятся девушки. - Одна фраза и моя призрачная надежда, окрыленная от слов Минга, умирает, так и не оторвавшись от земли.

Как там сказал Минг? «Движение – жизнь»? Я бегу со всех ног по коридору, бегу и сдерживаю рвущиеся наружу рыдания. Это и есть жизнь? Можно тогда мне умереть прямо сейчас, чтоб не мучиться. Вот Фа вполне может меня закопать где-нибудь на территории школы.

- Ну как все прошло? – лениво тянет в трубку Минг, прекрасно зная о том, что я сегодня собирался сделать.

- Спасибо тебе, дружище! Вот большое спасибо. Так паскудно я себя еще не чувствовал, - срываюсь на него, потому что нужно кого-то обвинить в своих бедах. Хотя вина целиком лежит на мне.

Йо, с такой рожей, куда ты полез? На что замахнулся? Фа – приблизительно как колонизация Марса, пока это только выдумки фантастов и мечтателей.

- Эй, ты что, ревешь? А ну прекращай! Йо! – Друг взволнован, и я его прекрасно понимаю. Слезы катятся по щекам, украдкой вытираю их и жалею себя.

Кажется, я впервые пожалел, что родился парнем.

Мобильный разрывается. Минг не перестает названивать. Я уверен – он обязательно завалится ко мне сегодня и не отстанет, пока не вытрясет всю правду. А потом назовет меня емким словом «идиот». Идиот и есть.

Жизнь – валун, пущенный с горы в глубокое ущелье. Быстро, неотвратимо и бесполезно. Или невразумительное варево в котелке колдуньи. Его надо солить, солодить, добавлять специи (по вкусу). И тогда варево станет более-менее съедобным, а местами – вкусным. У меня пока серая жижа – ни запаха, ни вкуса.

Я безумно любил его. До того, что решил несмотря ни на что, хоть издалека наблюдать за его жизнью. Наверное, каждый из простых смертных хоть раз мечтал побывать в небесных апартаментах Всевышнего. На то время, как бы дико это не звучало, Фа был моей религией. И следить за персональным божеством – это ведь не преступление. Его-то наши земные дела не касаются. Тем более Фа никогда не заметит такого невзрачного человека, как я.

И тогда-то, когда я подумал – всё, финиш! Словно в насмешку, в конце туннеля забрезжил свет. Фа заметил меня! Был ли в мире кто-то счастливее меня на то время? Мне казалось, что нет. Хотя мне на ту пору могло казаться, что угодно – в мозгу, похоже, перегорел предохранитель, и он отключился. Впрочем, не у меня одного.

Представьте, вот так живете себе, никого не трогаете, а затем вам звонят и сообщают, что вы выиграли миллион. Вчера вам казалось, что ваш удел – поездка к морю с домочадцами и то при строжайшей экономии. Сегодня – все дороги открываются перед вами, вас манят улочки Парижа, площади Барселоны, пирамиды Египта. Можно лежать в шезлонге, смотреть на океан, попивать мохито, болтать ножкой и не думать ни о чем. Вчера – ничего, сегодня – если не все, то многое.

Представили? Вот так приблизительно чувствовал себя я, когда Фа признался мне в своих чувствах. Ну и еще, конечно, разозлился на него за то, что так долго мучил меня. Какого черта, если можно было давно поговорить и во всем разобраться? Ладно, вначале он меня не узнал, но потом столько времени водил за нос!

И понеслась жизнь, как пресловутый валун с горки. Я тогда еще не знал, что рано или поздно он упадет в зубастую пасть ущелья. Нет, с горки так весело ездить - ветер свистит в ушах, и тебя переполняет чувство безграничной радости. Сейчас я сказал бы – беспощадной. Необратимой и трагичной. Хотя вряд ли такими эпитетами можно охарактеризовать это чувство. Но к боли, страху, грусти привыкаешь рано или поздно, однако оборванная радость, которая связала тебя своими путами надежды на вот это «навеки», опаснее всего.

- Мой мальчик, - шепчет мне на ухо, обнимая со спины.

Кто бы мог подумать, что невозмутимый доктор Фа станет таким ласковым и нежным. Практически ручным. Не-е-ет, не забывай, Йо, это ты был ручным и милым котенком. Не он, не он.

Минет в туалете – окей. Романтичный ужин в ресторане – без проблем. Секс-марафон всю ночь напролет – отлично. Внимание, комплименты, даже забота – берите оптом, Фа, не жадный. Не мужик, а золото, да? Я тоже так думал до поры до времени.

Фана в тот вечер обещал прийти ко мне и помочь с докладом по биологии. Когда время перевалило за полночь, я все же решил позвонить ему. Наверняка он вернулся поздно и просто уснул, такое уже случалось. После нескольких гудков, понял, что моя догадка верна, уже хотел сбросить вызов, но в трубке послышалось весьма бодрое:

- Алло.

- Фа, ты уснул, что ли? – Почему-то меня разозлил тот факт, что он даже не умудрился написать эсэмэс, предупредить, чтобы я не ждал.

- Прости! – на заднем фоне слышались какие-то голоса, и играла музыка.

- Ты где сейчас?

- Я... короче, у меня брат приехал из Америки, мы давно не виделись, в общем...

- Хорошо, тогда я спать пойду. Хорошо вам повеселиться. - Я даже умудрился взять себя в руки, чтобы ответ звучал как можно более безразлично.

- Ты злишься, котенок? – упавшим голосом интересуется подвыпивший Фа, потому что если бы он назвал меня «котенком» на трезвую голову, жить ему оставалось бы недолго.

- Нет, блять, я счастлив! – кричу и нажимаю «отбой».

Выключаю телефон и ложусь в кровать.

А через пару часов просыпаюсь, словно от толчка. Противно сосет под ложечкой, я вскакиваю и мчусь в комнату Фа. Отчего-то жизненно необходимо увидеть его, понять, что с ним все в порядке, и мы вместе.

«Золотой» Фа на проверку оказывается обычным говнюком, вдалбливающим в кровать чье-то тело. Основательно так вдалбливающим, словно пытается пригвоздить его к кровати. «Тело» стонет, извивается. Дешевая порнушка, коей пичкал меня в свое время Минг и рядом не стояла со сценой, разворачивающейся передо мной. На церемонии вручения «Порно-Оскара» Фа забрал бы сразу три статуэтки. Скрещиваю руки на груди и терпеливо жду окончания сего священного действа. Не подумайте, что я какой-то извращенец-вуайерист. На порно «Мой парень – обычный еблан» у меня не встанет даже под угрозой расстрела.

- Фа-а-а! – берет высокую ноту на финише тело, оказавшееся все-таки девушкой.

Фа тяжело дышит. Они все еще тесно переплетены и абсолютно не замечают меня, что ж это поправимо. Только это – и поправимо.

- Браво! Бис! Даже второго дубля не понадобилось! – хлопаю так громко, словно пытаюсь отбить себе ладони.

Ну, спроси меня, милый, зол ли я сейчас? Нет, что ты! Спроси, и возможно, твоя смерть не будет такой мучительной. Шучу. По сравнению с тем, что я хочу сейчас сделать с тобой, «Техасская резня бензопилой» - просто детская сказочка, где «жили долго и счастливо и умерли в один день».