11
Как только разорвала всевозможные связи с родителями переехала сюда. Напоследок они любезно предоставили квартиру, так как несовершеннолетней было бы весьма проблематично найти жильё. Отец позаботился об этом. Более или менее благополучный район в выбранном мною жутком городке, где было построено несколько совсем ещё новых домов. Некоторые квартиры были не выкуплены, на момент моего переезда, дальше черновой отделки и сейчас не дошло. Население маленькое, а людей, которые могли бы позволить квартиру хотя бы в одном из домов моего района, единицы.
Небольшое и одновременно просторное жильё.
После переезда год пробыла в бездействии в трудовом плане, временами развлекаясь в одиночестве с наркотиками. В один из поздних вечеров, исключительно из-за скуки, пошла в кафе. Кафе Дилана, куда чуть позже влюблённый парень и взял меня на работу.
Поднимаемся по лестнице в абсолютной тишине. Я думаю о своём. Вдруг кто-нибудь из соседей выйдет? Увидев меня с незнакомым парнем, и сразу же эта новость разлетится по всему дому. Я знала, Дилан старательно продолжает следить за моей квартирой, но сегодня моё предчувствие и вовсе разбушевалось. Смотрю вниз на белые, обложенные плиткой точеные лесенки. Руки сцеплены в общем кармане худи, теребя ключик. Кусаю щеки, раздирая их изнутри в мясо и высасывая кровь из маленьких ранок. Наконец мы преодолели лестницу. Вставляю ключ в замочную скважину и отворяю дверь. Собираюсь заходить, но резко останавливаюсь, Кёрц, видимо совершенно этого не ожидал, от чего врезался в меня, подталкивая в комнату. Хватаюсь за дверной косяк, чтобы не упасть от мощного толчка его тела. Кёрц утыкается носом мне в затылок.
— Он был здесь, — сглатываю накопившуюся слюну и продолжаю нервно кусать щеки. Я провожу в неврозе уже несколько последних дней, и больше чем уверена, на это есть причина. — Дилан был здесь.
Сосредоточенно смотрю на вазу, и по совместительству на не самую мудрёную, но действенную ловушку. Я поставила её на коврике у двери. Суть её в том, что человек, заходя, не ожидает напороться на какой-либо предмет, я просто наполнила её водой. А сейчас, она была немного отставлена в сторону, коврик был влажным, что свидетельствовало о совсем недавнем посещении. Дилан лишь единожды бывал у меня дома, тогда я очень разозлилась на него, потому как совершенно не хотела делить, хоть и недолго, своё пространство. Тем более с этим наивным недоумком. Над стулом у стены висит картина с рандомными крупными мазками красной, чёрной и бордовой красок. Я повесила её криво, просто так мне захотелось. В тот единственный раз, Дилан поправил её, а я просто сделала вид, что не заметила эту «мелочь», выходя вместе с ним за дверь попутно поправляя её исконный вид. Сейчас картина снова висела ровно. Прокручиваю в голове всевозможные причины, проходя в прихожую, и поправляю картину. Безусловно, у них есть план, раз уж они пошли на крайние меры, пусть и попасть в дом чужого человека сейчас не самая сложная задача. Присаживаюсь на мягкий стул, обитый фиолетовой кожаной тканью.
Кёрц захлопывает дверь и, опираясь об дверной косяк, складывает руки на груди. Его особо не интересует вид моей квартиры или же незамысловатый интерьер, хоть и был он здесь впервые. Смотрит на меня в ожидании, но тоже пытается разгадать эту путаницу
Полагаю, теперь в доме есть камеры. Точно не в прихожей, ведь в этом нет смысла. Он уже узнал у соседей, что я здесь бываю, а знание того, что Кёрц тут находился, лишь разозлит его, но ни капли не поможет делу. Упираюсь локтями в колени, а руки складываю домиком, касаясь пальцами губ. Ставлю на то, что камеры максимум две, и обе находятся в основной комнате, где совмещены кухня, гостиная, спальня. Я нашла решение. Игриво и с нескрываемым коварством смотрю на Кёрца, медленно поднимаясь со стула.
— Мы можем славно повеселиться, — подхожу к нему и стягиваю его куртку. Должно быть, он тоже всё понял, может даже раньше, чем я. Он всегда был впереди меня. — Если, конечно ты не против жаждущих шоу зрителей.
— Только за, — голос, тише обычного, приятно заполняет всё пространство вокруг.
Наконец я решаю начать нашу маленькую шалость. Улыбаюсь и смотрю в его тёмные глаза, хватаю ткань его толстовки в области живота, сжимая её в кулак, и тяну Кёрца на себя. Он приподнимает моё худи и, касаясь холодными пальцами спины, резко притягивает к себе наклоняет голову, обхватывая другой рукой мою шею целует. Сегодня нам придётся обойтись без «главного» в нашем веселье, но мы всё равно насладимся сполна. Хватает меня за ягодицы, как бы усаживая на себя, обнимаю его ногами и, не разрывая поцелуй, руками обхватываю его шею и затылок, придвигая ещё ближе к себе углубляя поцелуй. Господи боже, терпеть становится очень сложно, но я обожаю «тянуть резину» до последнего. Как и он.
Заносит меня в комнату, которая сегодня является для нас своеобразной сценой. Грубо припечатывает к стене, а давление между ног усиливается. Плотнее сжимаю ноги на его теле, дабы стать ещё ближе. Сдавливаю пальцами его подбородок, уже задыхаясь в поцелуе, но не желаю оторваться. У нас есть зрители, и такого шоу увидеть они никак не ожидали. Уверена, что прямо сейчас эти олухи сидят перед каким-нибудь экранчиком компьютера и тупо пялятся в него открыв рты. Наконец мы отрываемся от стены, и он проходит вглубь просторной комнаты, ложась вместе со мной на угловой диван. Скоропостижно сбрасывает лежащие на нём подушки и фиолетовый плед. Снимаю с себя худи, под котором как повелось больше ничего нет, а волосы становятся немного растрёпанными. Кёрц облизывает губу и учащенно дышит, смотря на мою грудь. Полагаю, руки его чешутся, сейчас бы он уже достал любимый раскладной нож по обыденности, но не здесь. Грубо сжимает правую грудь от чего я громко стону, хватает мои волосы, быстро наматывая на кулак, и оттягивает мою голову назад. Приступает к шее, кусая и оставляя свои метки. Блаженство.
Терпение. Я всегда любила терпеть. Растягивать этот неизбежный момент до той точки, когда столь желанное блаженство получится вкусить сполна. Приподнимаю его кофту и глажу холодной рукой раскалённый твёрдый торс, тело его еле уловимо вздрагивает, от чего я улыбаюсь. Всё ещё грубо держит мои волосы и спускается к груди. Всасывает один сосок и не сильно покусывает его. Я не сдерживаюсь, стону так громко, что возможно это услышат соседи. А именно пресловутая семейка, состоящая из двух маленьких девочек и их родителей. Полагаю, их ушки не должны слышать эти звуки, но суть не в этом. Надеюсь, их родители объяснят им, что тёте сейчас очень хорошо.
Ещё сильнее сжимаю ноги на его спине и, хватая волосы парня, тяну на себя. Кусаю, оставляя тёмные метки на его шее и ключицах. Вновь отрываюсь, чтобы немного стянуть штаны, Кёрц делает то же самое. Снова придавливает моё тело к дивану и впивается в мои губы, кусает не жалея. От металлического вкуса крови в наших ртах возбуждаюсь ещё сильнее и стону прямо в поцелуе.
Секунда и я чувствую его заполняющего мою пустоту. Громко вскрикиваю и кистью обхватываю для поддержки его шею. Плотно закрываю глаза и утыкаюсь носом в его плечо. Он делает сильные толчки, резко врезаясь в моё тело. Тянусь к его лицу и пылко целую, пытаясь укусить его губу, но, пожалуй, это больше по его части. Выгибаюсь, от чего позвоночник тянет, но я не думаю об этом.
— Черт возьми, — громко выдыхает он, после чего больно сжимает мою грудь.
Стону ещё громче выкрикивая его имя, царапаю его спину. Мысли о том, что это сейчас видят полоумные служащие закона, сносит мне крышу окончательно. Слышу еле уловимый скрип дивана, улыбаясь. Пик наслаждения. Горло дерёт от моего громкого крика. Внизу живота словно что-то взорвалось, распространяя тепло по всему телу. Всё внутри судорожно сжимается и вновь раскрывается, заставляя меня подрагивать.
Лицо Кёрца напряжено, брови нахмурены, глаза плотно закрыты, а лоб покрылся испариной. Он громко выдыхает и, сделав последний толчок, наваливается на моё тело. Выпрямляю руки над головой, чтобы растянуть мышцы и прикрываю глаза, Кёрц же целует мой сосок, встаёт и застёгивает штаны, отходя должно быть в ванную. Привстаю и так же застёгиваю ширинку, но не тороплюсь надевать худи.
Я изначально поняла, куда этот олух умудрился сунуть камеры. Одна небрежно была вставлена вместо одного кубика в моей излюбленной игрушке. Кубик рубика. Откуда же Дилан мог знать, что я временами обожаю его собирать, дабы занять руки? Правильно, не знал он этого, поэтому, поразмышляв над бесполезностью этой вещи, варварски вырвал одну деталь. Другой же элемент слежки находился, очевидно, в цветке. Единственное растение в моём доме, одиноко стоящая алая роза, на полке белого шкафа во всю стену. Стоит отметить, у Дилана было совсем немного вариантов. Я не любитель декора и, пожалуй, совершенно ничего не меняла здесь с момента переезда. Да и привезла с собой лишь маленький чемоданчик ярко-фиолетового цвета.
Теперь же, я должна дать им желаемое. То, ради чего всё это и было затеяно. Немного отойдя от этой жаркой связи, медленно поднимаюсь и подхожу к шкафу делая вид, что занята поисками чего-то. Становлюсь так, что мой живот оказывается на уровне камеры и, для отвода глаз, достаю из полки чёрный кружевной бра. Отхожу к дивану, оказываясь стоящей к камере боком, застёгиваю элемент белья. Кёрц, с немного влажными волосами появляется, словно из-ниоткуда. Удивительно, насколько хорошо этот человек ориентирован в незнакомой квартире. С манящей ухмылкой подходит ко мне и, оттягивая одну лямку бра, произносит:
— Думаю, это лишнее, — резко отпускает лямку, от чего та не сильно шлёпает кожу. Загадочно улыбаюсь ему, надевая худи. Вытаскиваю волосы, поправляя их, и направляюсь в прихожую за рюкзаком, ведь изначально мы шли сюда за некоторыми вещами.
В районе двух часов ранее
— Брайан! Слышишь? Брайан! — кричит Дилан в трубку, он взбудоражен и одновременно с этим чувствует какой-то необъяснимый страх. — Датчик сработал! Подключись к камерам!— продолжает орать в трубку, попутно садясь в свой Форд, и сбрасывает вызов, не услышав ответа.
В кафе он получил сигнал о том, что датчики засекли движение. Он сразу же, как ошпаренный сорвался с места, и поспешил в участок. Так же туда уже направлялась его мать, инспектор Мелани, и Моника.
Он безумно хотел, увидеть, наконец, что же происходит с Табитой. Понимал, что поступил подло, но не мог иначе. Он так хотел. Но в глубине его мужского сознания, воображение рисовало обнаженное тело Табиты, Дилан отказывался включать это в остальные причины этой слежки. Но правду не спрячешь.
Кое-как припарковавшись, одновременно с этим сбил мусорный бак, и под ругань испуганных прохожих побежал в здание. Врезался в девушку, из-за чего та вылила на себя горячий кофе. Неуклюже и как-то холодно извинившись, Дилан побежал дальше по коридору, резко открывая дверь, от чего та, казалось, могла слететь с петель. Он оказался последним, кто пришёл, но торопился больше всех. Заметив на себе их удивлённые и, пожалуй, слегка ошарашенные взгляды он, на сколько это было возможно, выпрямился.
— Друг, боюсь, тебе это не понравится, — выдал Брайан безучастным голосом, отхлебнув немного кофе из бумажного стаканчика.
— Я хочу видеть, — его голос был очень громким, требовательным, отчасти разъярённым, но, поняв это, Дилан успокоился, и под строгим взглядом матери дополнил: — всё. Я хочу видеть всё.
Он подошёл к полукруглому столику вокруг которого стояло множество стульев. Он занял свободное место рядом с Моникой, совершенно не заметив яркого румянца на щеках этой стеснительной девушки. Она вся сжалась, словно маленький зверёк, что прятался от опасного хищника. Дилан не обращал на неё внимания, может, он удосужил её беглым взглядом, если бы все его мысли не занимала темноволосая ведьма. Посередине стола стояло три больших монитора, в маленькой комнатке было темно. Плотные жалюзи полностью защищали внутреннее пространство он света. Кабинет Брайана полностью олицетворял его личность. Многие не замечали его странностей. Человек скрытный, самоуверенный, и до жути привлекательный. А разве не все компьютерщики такие? Являлся «другом» Дилана, но кто знает его секреты?
Дилан неотрывно пялился в экран, пытаясь осознать всё происходящее. Ладони его сжались, а стиснутые зубы, казалось, заскрипят он напряжения. Он не мог поверить своим глазам. Кадык его дёрнулся, а брови нахмурились. Одновременно с этим, он неосознанно любуется обнаженным телом Табиты. Но злость его разгорается ещё пуще, когда он замечает то, что её маленькое, хрупкое тело придавлено им.
Этот ублюдок трахает «его» маленькую девочку. В голове, словно бегущая строка, пробегает мысль «на его месте должен быть я!», но Дилан отгоняет её, ведь это неправильно. Табита совершенно не против, царапает коготками его спину, извивается под ним и стонет, выкрикивая его имя.
Дилан не мог больше смотреть, глаза предательски заслезились, а лицо покраснело от растерянности и перенапряжения. Он не хотел принимать это, он не хотел принимать то, что Табита хочет другого. Ей нравится то, что происходит. Она сладко стонет от удовольствия и совершенно не показывает какого-либо сопротивления. Вот и побочные эффекты.
Дилан настолько погрузился в свою иллюзию об их несуществующих отношениях, что это стало перетекать в реальность. Он думал, что те редкие взгляды, которыми его одаривала Табита, что-то значат. Буквально запоминал каждый мимолётный. А когда она делала вид, что ей безумно интересно слушать его шутки и тихонько посмеивалась, Дилан думал что он лучший мужчина в её глазах. Наконец, суровая реальность нещадно начала отравлять его мозг. Он приложил руки к лицу и сильно потёр глаза, словно пытался стереть картину лежащей под другим Табиту из своей головы. И ещё некоторое время провёл в своих раздумьях, так и не решаясь вновь увидеть происходящее на мониторе.
— Вот, здесь. — Мелани прокрутила колёсико на мышке, чтобы приблизить картинку. Других же, это шоу, казалось, не удивило, но у всех в голове были разные мысли. Моника завидовала Табите, в её раскованности и безграничной для раскрасневшейся девчушки сексуальности. Ведь Моника такой не была, и не могла стать, потому что она деталь одной машины. Запрограммирована. А если деталь выйдет из строя, что вы сделаете? Выбросите её, заменив на другую. Так и с людьми. Засунул в лечебницу, тюрьму или вовсе в могилу, поставив на его место другого. Мелани же испытывала некую жалость к Табите. Она была ей приятна, и, казалось, идеально подходила её сыну, доселе конечно. Но теперь Мелани чувствовала что-то ещё, сочувствие к своему бедному сыну.
Дилан взглянул на экран. Табита застегнула ширинку на штанах, после чего немного подтянула их. Затем подошла совсем близко к камере, так близко, что голова обрезалась от общего изображения. В этот момент Брайан зажал две кнопки на клавиатуре, делая скрин экрана. Ведь на таком расстоянии было отчетливо видны все раны, порезы и огромные синяки на теле девушки. Табита простояла так ещё некоторое время, что-то ища в шкафу.
Никто, никто в этом кабинете не уловил подвоха. Все видели только то, что им хотели показать.
Пожалуй, кроме одного, и скоро его предательство раскроется.