Глава 10: «Последний взгляд»
Раннее утро перед свадьбой. Родной дом Элиф утопал в белых цветах. Женщины суетились с гирляндами у входа, дети бегали с корзинками лепестков, а где-то внутри, за занавешенным окном, она сидела перед зеркалом, позволяя матери завязать ей платок, формируя каждую складку.
Диас стоял за старым дубом на противоположной стороне улицы — не скрываясь, но и не приближаясь.
"Я должен это увидеть",— говорил он себе.
"Чтобы наконец поверить",— не договаривал.
Первые звуки зурны.
Музыканты заиграли традиционную мелодию. Дверь распахнулась.
И она вышла. В белом.
Не в том скромном хиджабе, который он помнил, а в расшитом серебром платье, с полупрозрачной фатой, закрывающей лицо. Но он узнал. Узнал бы её из тысячи — по тому, как она несёт голову, по лёгкому движению руки, поправляющей складки.
Рядом шагал он— высокий, статный, с гордо поднятым подбородком.
"Её муж",— прошептал Диас про себя, пробуя это слово на вкус. Оно обожгло, хуже любого крепкого алкоголя.
...
Момент, который длился вечность.
Толпа гостей зашумела, осыпая пару комплементами.
Элиф сделала шаг к украшенной машине — и вдруг... Остановилась. Как будто что-то почувствовала. Повернула голову.
И увидела его.
Сквозь фату.
Сквозь толпу.
Сквозь те времена, которые им не суждено было прожить вместе.
Диас не шевелился. Только поднял ладонь к груди— так, как когда-то здоровался с её отцем. Чувствовал дикое сердцебиение.
"Я здесь. Я принял твой выбор".
Она замерла.
Кто-то из гостей толкнул её сзади:
— Невеста, что застыла? Вперёд!
И момент разбился, как хрустальный бокал под ногами.
Машины тронулись.
Последней шла та, где сидела она — уже с поднятой фатой, уже не его.
Когда кортеж поравнялся с дубом, Диас отвернулся.
Не из гордости.
А чтобы не видеть, как одна-единственная слеза падает с её ресниц на белоснежное платье.
Он остался стоять, пока не разъехались все гости, не убрали последний цветок, не погасли окна в её комнате.
Только тогда Диас увидел отца девушки сквозь окно. Он посмотрел и грустно улыбнулся, перед тем как уйти прочь.
Спустя девять весен.
Клиника "White Smile".
Элиф поправляла воротник сыну, который ёрзал на кожаном диване, разглядывая модель челюсти в витрине.
— Сиди ровно, Диас, — она мягко одёрнула его за руку.
Мальчик скривился:
— Мам, ну когда уже?
— Скоро, солнышко.
Где-то за дверью кабинета звучали шаги, смех ассистентки, лёгкий звон инструментов. Элиф невольно провела ладонью по своему строгому темно-синему платью — будто вдруг ощутила себя той самой девушкой в хиджабе, которая когда-то дрожала от одного взгляда этого человека.
Дверь открылась.
Он вышел в белом халате, с планшетом в руках — немного старше, с парой морщин у глаз, но всё тот же.
— Следующий... — голос его оборвался.
Их взгляды встретились — на миг дольше, чем положено между врачом и пациентом.
Элиф первой оправилась:
— Добрый день. У сына болит зуб.
Диас медленно кивнул, переводя взгляд на мальчика.
— Диас, верно? — его губы дрогнули в почти неуловимой улыбке.
— В честь дедушки, — поспешно добавила она, хотя это была неправда.
Мальчик насторожился:
— А вы почему знаете, как меня зовут?
— Магия, — врач присел на корточки, становясь с ним на один уровень. — Я же зубной волшебник. Вижу всё: кто чистит зубы, кто нет... и даже чьё имя в честь кого.
Ребёнок рассмеялся, забыв о страхе.
Она сидела в углу кабинета, пока он осматривал маленького Диаса.
— Молочный, — его профессиональные пальцы осторожно касались челюсти ребёнка. — Скоро сам выпадет, но можно помочь.
— Будет больно? — мальчик сжал подлокотники.
— Нет, — врач достал шприц, ловко пряча его от взгляда ребёнка. — Проще, чем отбирать конфеты у дракона.
Элиф смотрела, как он работает — твёрдые, уверенные движения, тёплые шутки, которыми он успокаивал её сына. Её сына.
Когда-то она представляла, каким бы он будет отцом. Теперь знала.
После процедуры у кабинета он вытер руки салфеткой, протягивая ей памятку:
— Полоскать ромашкой. Если температура — нурофен.
— Спасибо, — их пальцы едва соприкоснулись.
Пауза.
— Ты... — он начал, но тут мальчик дёрнул её за руку:
— Мам, мороженое же обещали!
Она улыбнулась, поправляя сумку:
— Да, конечно.
И тут увидела. Тонкую серебряную полоску на его безымянном пальце. (В исламе запрещено носить золото мужчинам).
Диас последовал её взгляду и ничего не сказал. Просто кивнул — как будто отвечая на невысказанный вопрос.
"Да. Я счастлив. И ты, я вижу, тоже."
Они расходились в разные стороны коридора — она с сыном, он — к следующему пациенту.
Но на повороте оба невольно обернулись.
Всего на секунду.
Достаточно, чтобы понять:
Первая любовь не уходит. Она просто становится тихим уголком души — где всегда пахнет яблонями из её сада и чернилами из его конспектов. Где они навсегда остались теми — юными, бесстрашными, готовыми бросить вызов всему миру.
Маленький Диас дёрнул её за руку:
— Мам, ты чего?
— Ничего, родной. Просто... вспомнила одну историю.
— Какую?
— О зубном волшебнике.
За спиной лифт мягко закрылся, увозя его из её жизни.
Навсегда.